Один для всех?

Вчера, выступая перед делегатами IX съезда судей Украины, Президент призвал служителей Фемиды к самоочищению от коррупции. “Чего вы ждете? Кто за вас это будет делать? Нам нужно показывать, что мы можем эффективно самоочищаться. Судьи не должны глумиться над законом, нужно от этого отбеливаться”, — предельно резко отметил глава государства. Виктор Ющенко также выразил убеждение, что Высший совет юстиции должен быстро снимать все острые вопросы, которые касаются неправомерных действий судий. С тем, чтобы не быть голословным, гарант Конституции привел цифры: в текущем году в ВСЮ поступило 284 представления в отношении неправомерных действий людей в малиновых мантиях, однако только лишь в восьми случаях были приняты соответствующие решения. “Вы должны все время помнить: есть преступление — должно быть наказание. Тогда работает справедливость”, — заключил глава государства. О “больных точках” украинского правосудия, а также о крайне необходимых реформах судебной ветви власти беседует с действующим министром юстиции Николаем Онищуком.

— Как повлиял парламентский кризис на работу правительства, сформированного уже не существующей де-юре коалиции?

— Заданием каждого правительства, вне зависимости от текущих политических процессов, в том числе парламентских, является выполнение своей конституционной функции — оперативном управлении государственными делами. Поэтому прямого влияния этих процессов на ежедневное функционирование правительственных ведомств, да и в целом Кабинета Министров, нет. Вместе с тем эта зависимость прослеживается в другом. Инструменты влияния КМУ на ситуацию в стране — это не только правительственные решения (постановления, распоряжения), но и законодательные акты, на которых должна базироваться реализация политики Кабинета Министров. И когда кризис входит в парламент, по сути, делая его недееспособным, принятие множества законопроектов, которые правительство вносит в ВР с целью обеспечения реализации тех или иных реформ усложнено. С этой точки зрения политическое противостояние, политический кризис имеют непосредственное влияние на эффективность деятельности правительства.

Должен отметить, что в большей части вопросов, которые рассматриваются на заседаниях правительства, отсутствует политическая составляющая. Если говорить в процентах, то до 90% повестки дня политической нагрузки не имеют. В целом же в том числе, с учетом нынешней эффективности работы Верховной Рады Украины, ряд реформ (даже тех, которые были начаты) остались нереализованными. Например, министерство, которое я возглавляю, через правительство внесло на рассмотрение парламента ряд законопроектов, которые касаются усовершенствования деятельности государственной исполнительной службы направленных на снятие законодательных ограничений на принудительное взыскание. Это касается мораториев, наложенных законами Украины на взыскания с предприятий топливно-энергетического комплекса, предприятий, где государственная часть превышает 25 и более процентов, предприятий судостроительной отрасли. Пример: по результатам прошлого года из 32 миллиардов средств, подлежащих по решению судов взысканию, 18 приходится на предприятия, защищенные мораторием. Это яркое свидетельство того, как политическая составляющая, по сути, не дает возможности осуществить очевидные шаги, необходимые для повышения эффективности выполнения судебных решений.

— Президент говорил, что предоставляет парламенту возможность принять необходимые законопроекты на протяжении, цитирую, нескольких дней. С тех пор прошло уже...

— Отвечаю на ваш вопрос: до тех пор, пока нет указа Президента, которым останавливается действие его же акта о приостановлении указа о проведении выборов, парламент является полномочным и может осуществлять свои функции, определенные Конституцией Украины.

— А если парламентариям снова не удастся принять поправки в госбюджет, которые предусматривают выделение средств на финансирование досрочных выборов, как будут развиваться события?

— Сейчас весьма сложно прогнозировать, каким образом будут развиваться события. В любом случае, вопрос остается открытым в том смысле, что Президент окончательную дату выборов не определил и парламент в это время может осуществлять законодательную функцию. Факт остается фактом: коалиции в парламенте не существует и при таких условиях очень важно, чтобы были предложены механизмы решения сложившейся политико-правовой неопределенности. Какие будут последствия не принятия парламентом решения о финансировании выборов? В этой связи могу сказать только одно: решения, которые носят конституционно-правовую природу и не признаны Конституционным Судом несоответствующими Основному Закону, должны быть выполнены. Другими словами, если существует правовой акт, если он является легитимным, долгом всем государственных институтов является его выполнение. В противном случае можно будет говорить о кризисе конституционности, а это совершенно не то, что нужно сегодня Украине и не то, что может принести нам хоть что-то позитивное.

— Институт им. Горшенина на днях обнародовал итоги социологического исследования. Николай Васильевич, сегодня три четверти украинцев считают нереальным поиск правды в судах. Да и о каком, собственно, правовом государстве может идти речь, если даже действующий премьер-министр говорит, что не будет обращаться в Конституционный Суд, поскольку он заангажирован.

— К сожалению, является очевидным, что право на справедливое правосудие поставлено под сомнение, и я как министр юстиции чрезвычайно этим обеспокоен. Мы живем в свободной, демократической стране, жители которой свободно думают, свободно выбирают, свободно высказываются. Мы имеем многопартийность, плюрализм и, по сути, партнерские отношения между гражданским обществом и властью. Однако многое из этих приобретений и ценностей, являющихся элементом нашего сознания, в значительной мере нивелируются в связи с отсутствием уверенности в том, что в случае правонарушения мы сможем отыскать истину в судах. Озвученная вами цифра — это мощный сигнал о том, чтобы глава государства, парламент, исполнительная власть чрезвычайно серьезно отнеслись к этому вызову, и вообще, к пониманию уровня проблемы в связи с крайне низким доверием общества к правосудию. Судебная система ожидает целого ряда весомых решений, которые обязаны, во-первых, возобновить доверие граждан к ней, во-вторых, обеспечить правовую уверенность украинцев. Если отсутствует правовая уверенность, многие из фундаментальных, основополагающих ценностей свободного демократического общества могут быть поставлены под сомнение.

Об отсутствии иммунитета судов, в частности, от втягивания их в политические процессы свидетельствуют и последние события, когда указ Президента о проведении досрочных выборов был, что называется, одним лишь росчерком пера, остановлен судьей местного административного суда. Это свидетельствует о том, что состояние судебной системы требует неотлагательного реагирования. И не случайно во время заседания президиума Совета судей я говорил о необходимости осознания глубины проблемы непосредственно судейским сообществом. Важной является роль и Президента, и парламента, когда речь идет об утверждении ряда решений, которые должны дать ответы на наиболее чувствительные проблемы в системе правосудия. В частности, речь идет о доступе к профессии судьи (а его в значительной степени следует пересмотреть), о проблеме ответственности судей, когда они злоупотребляют своим правом, о правовом статусе глав судов, а также порядке назначения их на должности. На все эти вопросы на сегодня все еще не даны надлежащие ответы. Вместе с тем, надо признать, что судебная власть стала ареной политической борьбы, когда суды вовлечены в политическую конкуренцию, что является недопустимым по определению.

— Безусловно, ареной, если не боксерским рингом. У нас депутаты доводят судей до инфарктов, ломают мебель в судах, а Президент на протяжении нескольких часов то ликвидирует суд, то восстанавливает.

— В данном случае это была реакция Президента на очевидные злоупотребления судом своими правами. И, несмотря на то, что указы действительно уточнялись, принимались определенные решения, правовая позиция касательно ликвидации Окружного административного суда Киева и создания на его основе двух новых судов — Центрального окружного и Левобережного, не менялась. Впрочем, очевидно, что решения, касающиеся системы правосудия не могут носить спонтанный характер и нам следует принимать основополагающие законодательные решения в этой связи. Однако проблема состоит не только в политической практике, когда политики (в частности, народные депутаты) вмешиваются в деятельность судов и не несут за это никакой ответственности. Проблема состоит и в уровне нашего правового и политического сознания. Не существует одного универсального приема, используя который, можно бы было получить идеальное правосудие. Для этого нужно время, законодательные решения, контроль за их выполнением. Другого пути нет.

Возможно, это радикальное предложение, но его использовала Грузия, которая ликвидировала институт глав судей и данные функции были распределены между органами судейского самоуправления (общими собраниями судей) и руководителем аппарата суда. Словом, болевые точки, которые ожидают законодательного решения, известны. Лично я рассчитываю на то, что, несмотря на всю остроту политического противостояния и конфликт интересов, парламент все же осознает: это не вопрос благосостояния той или иной политической силы, это вопрос кризиса доверия общества в отношении публичных институтов власти. А суд является ведущим из них.

— Может быть, парламентарии вели бы себя по-другому, если бы ключевой лозунг коалиционной (!) фракции НУ-НС о ликвидации неприкосновенности был бы раелизован?

— Знаете, и ранее были случаи, когда народные депутаты тем или иным способом пытались повлиять на решение суда, однако банальное блокирование правосудия как такового? Такого прецедента за все время независимости еще не было, и я думаю, что граждане Украины воочию убедились в том, что лозунг о ликвидации депутатской неприкосновенности — не просто избирательный мотив, а острая необходимость. Надеюсь, что не только те политические силы, которые под этим лозунгом шли на выборы, все-таки осуществят этот шаг, проголосуют в парламенте за внесение изменений в Конституцию и таки ликвидируют депутатскую неприкосновенность.

— А если копнуть глубже. В ближайшие дни исполнится четыре года с момента, когда миллионы украинцев вышли на Майдан и, как вы считаете, разрушив тогда былой режим, за это время удалось построить что-то новое?

— Благодарю за этот вопрос. Знаете, к сожалению, бытует мнение, что Майдан дискредитировал себя. Ничего подобного. Я считаю, что Майдан в полной мере выполнил свою историческую роль. Майдан не только разрушил режим, но и создал институты, свободы. Мы стали другим типом общества — демократическим. Вместе с тем, действительно мы еще не достигли состояния прочности этих преобразований. Отошли от принципа, когда страной управляли политики или политик, но не пришли к состоянию, когда страной правит закон. Это чрезвычайно актуальная проблема — вернуть гражданам уверенность в том, что закон — это наилучший правитель. Необходимо, сохраняя все демократические ценности и либерализированные общественные институты, шаг за шагом пытаться вернуть закону такую силу, которая присутствует в развитых устоявшихся демократиях. А для этого, опять-таки, необходимо проводить реформу судебной системы, реформу криминальной юстиции, проводить политику борьбы с коррупцией, развивать гражданское общество.

— Вы ранее сказали о том, что сегодня власть и народ — это партнеры. Всевозможные исследования общественных настроений свидетельствуют о том, что люди не поддерживают идею досрочных выборов, тем не менее, скорее всего, они будут. Это партнерство?

— Я думаю, это проблема в разочарованности граждан в тех политических силах, которые по итогам выборов приходят в парламент. В этом, на мой взгляд, корень проблемы. Ведь вряд ли люди выступают против того, что народ является единственным источником власти и только народу предоставляется право сменить эту власть. Когда мы говорим о выборах как о способе разрешения политического конфликта, да, этому есть альтернатива — поиск некоего конценсуального решения. Однако ход событий свидетельствует о том, что такое решение до этого часа не было найдено, поскольку ни она парламентская фракция не заявила о том, что она способна создать коалицию. А наличие коалиции — это конституционно-правовое требование. Нельзя сохранять ситуацию в замороженном виде. Разочарование общества понятно, но вместе с тем ответственность политиков, или, по меньшей мере, тех, кто Конституцией и выборами наделен властью, состоит в том, чтобы, несмотря, ни на что, предлагать обществу пути преодоления существующих проблем. Возможно, это нужно делать и против бытовых настроений тех, ради кого эти решения на самом деле утверждаются.

— Невысокая ли цена, ведь эти частые политические пертурбации существенно ослабляют внешние позиции страны. Сегодня, например, уже мало кто из экспертов верит в то, что на декабрьском саммите нам предоставят ПДЧ. Кому нужен такой проблемный партнер?

— Это цена либерализации и цена демократии. Возможно, да, высокая цена, но возникает вопрос: а есть ли этому альтернатива, неужели нам стоит возвращаться назад? Понимаю и разделяю общественное разочарование и, если хотите — общественное нетерпение. Но у нас нет выбора и политическая ответственность элит, кто сегодня руководит страной, состоит в том, чтобы и себя, и нацию подтягивать к устоявшимся демократическим стандартам, в том числе, когда речь идет о способах организации власти. Так исторически сложилось, что Украина сделала шаг к формированию правительств партиями или блоками по результатам выборов, и я считаю этот шаг значимым с точки зрения развития демократии. Другое дело, что политические силы оказались, не совсем готовы к выполнению этой миссии. Как это лечить? Как министр юстиции, склоняюсь к необходимости совершенствования системы конституционной организации власти посредством перехода к двухпалатному парламенту с тем, чтобы политическая турбулентность оставалась в нижней палате, а Президент и верхняя палата отвечали за институциональное развитие. На мой взгляд, мы могли бы, не меняя форму правления, и оставляя право на формирование правительства политическим силам по результатам выборов, совершенствовать существующую систему организации власти.

— Опять-таки вернусь к исследованию, проведенному специалистами Института им. Горшенина. Украинцы считают коррупцию неотъемлемой частью жизни. Все говорят о необходимости борьбы с коррупцией, предлагают идеи, проекты, но проходит год за годом а мы “танцуем” на месте.

— Я был бы счастлив, дать один чрезвычайно эффективный рецепт. Но быстрых решений тут не бывает. Почему? Потому что мы имеем такое качество политической культуры. Потому что мы имеем такое качество правового сознания. Это вещи, которые сложно решить одномоментно. Да, диалектика нашего движения — медленная, возможно, с топтанием на месте. Но при всем при этом нужно отметить, что, начиная с 2005 года, Украина ратифицировала Конвенции ООН по борьбе с коррупцией и две Конвенции Совета Европы. Мы взяли на себя обязательства, что на протяжении нескольких лет мы имплементируем данные Конвенции и примем законы. Эти законы подготовлены, Президент, как известно, внес их на рассмотрение в парламент...

Кстати, в этих законах есть много новшеств. Например, вводится криминальная ответственность за незаконное обогащение — это когда государственный служащий не может объяснить свои доходы. Кроме того, предусматривается криминальная ответственность за так называемую торговлю влиянием, внедряется антикоррупционная экспертиза, декларирование расходов и имущественного положения госслужащих. Это все то, что уже лежит на полке и может стать законом после голосования в парламенте.

Помимо этого, Украина вошла в группу стран-членов Совета Европы по борьбе с коррупцией (GRECO) и теперь мы имеем четкое осознание того, как сформировать систему предупреждения и борьбы с этим явлением. Даже то, что я перечислил — это не просто разговор на тему, это уже нормопроектные решения, прошедшие подготовительный этап, этап экспертирования. Мы набираем багаж, который позволит перейти в новую, качественную плоскость. Я понимаю нетерпимость ожиданий: люди устали и уже сегодня хотят иметь большую правовую уверенность и правовую защищенность. При всей критичности оценок, я имею надежду и, если хотите — сдержанный оптимизм в том, что нам нужен год — два для перехода в новое, качественное состояние. К этому, кстати, нас подталкивают и наши внешнеполитические устремления — членство в Европейском Союзе, евроатлантическая интеграция. Принимая участие в последних переговорах о составлении нового, усиленного Соглашения между Украиной и ЕС замечу, что две трети содержания этого соглашения — это наши обязательства касательно обеспечения необходимых стандартов в правовой сфере, в сфере борьбы с коррупцией, в миграционной сфере. По сути, нам выставляют как бы реперы, к которым мы должны двигаться . И объективности ради надо сказать, что на этой дороге пройден большой участок. Именно поэтому, несмотря на пессимистичные вызовы общества, прослеживающиеся в заданных вопросах, я даже не констатирую — утверждаю: Украина движется вперед и Украина пусть не так быстро, как того хотят люди, но развивается как демократическое государство.

Наталия РОМАШОВА