Восточноевропейская фабрика “круглых столов”

С такой инициативой позавчера, в День Конституции России, выступили российские общественные деятели. В учредительном документе под названием “Круглый стол 12 декабря” организаторы заявили, что их цель — поиск путей для смены власти без революции.

Как известно, первыми на посткоммунистическом пространстве этот метод испробовали поляки, достигнув 6 февраля 1989 года соглашения о созыве “круглого стола” между правительством и оппозицией. “Круглый стол” начал работу 6 февраля 1989 года и завершился 4 апреля подписанием соглашения, главными пунктами которого было: проведение свободных выборов, введение поста президента и верхней палаты сейма (Сенат). В ходе Оранжевой революции в Украине в конце 2004 года с помощью экс-президента Польши Александра Квасьневского в Киеве также был организован круглый стол для нахождения компромисса между оппозицией и властью. И в результате содействия Квасьневского, которого считают в Европе адвокатом Кучмы, Ющенко стал президентом, а экс-президент избежал преследования правосудия.

Поможет ли российский “круглый стол” достичь компромисса между россиянами, как это было в Польше более 20-ти лет назад?

Как события в России могут отобразиться на Украине, и в частности, как может решаться украинский вопрос в обновленной России? Об этом “Дню” — в интервью ведущего научного сотрудника Московского центра Карнеги Лилии ШЕВЦОВОЙ, которая принимала участие в этой дискуссии.

— Эта попытка готовилась уже достаточно давно, еще до выборов. То есть еще до 4 декабря ряд людей из правозащитного сообщества и внесистемной оппозиции задумались над двумя вещами: как консолидировать российское демократическое сообщество и как создать платформу, которая может пригодиться для диалога как оппозиции, так и оппозиции и власти в момент кризиса.

После 4 декабря события разворачивались настолько резко и стремительно, что оказалось — разговоры о круглом столе казались невероятными еще месяц назад. Казалось, что мы были слишком далеки и от Польши, и от Украины. А сейчас, оказывается, эта инициатива по созданию круглого стола, может быть, просто отстает от веления времени, от тех перемен, которые происходят в России.

Трудно сказать, удастся ли эта инициатива круглого стола. Все присутствующие, несмотря на различие некоторых подходов, сошлись в одном: необходима консолидация демократических сил самого широкого спектра. Мы обсуждали несколько проблем.

Во-первых, как преодолеть существующий разрыв между старым традиционным гражданским обществом, правозащитниками, несистемной оппозицией, которая имеет своим истоком 90-е годы, с одной стороны. А с другой — с новым сетевым сообществом, прежним виртуальным российским миром, поколением 25-ти — 40-летних и даже моложе, которое сидело у компьютеров, а сегодня вышло на улицы и стало гражданским обществом. Как соединить прежнее поколение с новым поколением — это одна из основных задач, которая обсуждалась на круглом столе.

Во-вторых, какие принципы могут объединить демократическое движение. Потому что по ряду принципов можно сотрудничать и с коммунистами, и с левыми радикалами. Это принцип, прежде всего, свободных и честных выборов. Еще один вопрос, как подготовить пакет политических реформ, конституционной реформы на момент, когда возникнет обвал власти либо вакуум власти. Не нужно будет выходить из этого тупика на новый путь.

Сам факт появления новой ситуации, выход на улицы крупных городов рассерженного нового поколения заставляет и лидеров гражданского общества, и лидеров общественного мнения, и, прежде всего, оппозиционеров почувствовать ответственность за исторический момент. Промедление смерти подобно. Если оппозиция упустит этот исторический момент, который возник сейчас, то ждать следующего момента придется, возможно, очень долго, возможно, целое поколение.

— А как же заставить российскую власть присоединиться к круглому столу и начать диалог с оппозицией? Ведь успех польского круглого стола состоял в том, что движение “Солидарность” вынудило власть пойти на диалог.

— Власть заставить пойти на диалог с обществом может только давление общества. Эта власть потеряла всякое чувство самосохранения. И все, что она делает, ведет страну к загниванию, систему к деградации, а общество к деморализации. То есть все доказательства того, что власть не может изменить себя изнутри и сверху. И никакие частичные реформы не помогут. Это даже осознают представители политического истеблишмента, которые, кстати, в немалом количестве я видела на демонстрации 10 декабря. Поэтому только давление общества. Но для того, чтобы это давление было конструктивным и общество вело себя ненасильственным способом, прежде всего, нужна консолидация демократических сил. Вот попытка консолидировать эти силы и происходят сегодня. Очень сложно, прямо скажу, слишком много накопилось взаимного недопонимания даже между демократами внутри внесистемной оппозиции, не говоря уже о конфликтах и напряженности между внесистемной радикальной оппозиции. И в тоже время какие-то мостики начинают возводиться.

Вчера в коридорах “Эхо Москвы” я видела Геннадия Гудкова, члена “Справедливой России”, бывшего полковника ФСБ, который прямо мне сказал: я потребовал у своей партии, которая получила очень много протестных голосов, сдать мандаты. Ну и что, говорю я, партия согласилась? А он — нет. Но я не один такой.

Начинаются какие-то новые настроения, брожения. Но с другой стороны, очевидно, тут должна быть двусторонность. Оппозиция должна задуматься о собственной ответственности и собственной ситуативности. Если она не решит задачу консолидации сегодня, завтра ее не будет. Завтра придет новое поколение лидеров. Не исключено — не только на основе демократических принципов. Но ее консолидация в свою очередь зависит от того, насколько ее будет толкать общество, стихия, потому что сейчас оппозиция активизировалась только на основе активности масс. Эти массы вышли на улицы независимо от оппозиции. Их вывела на улицы не оппозиция, их вывела на улицу власть. Наглая беспардонная циничная власть.

— Кстати, Глеб Павловский в интервью “Дню” сказал, что народ рассерджен двумя революционерами: Путиным и Медведевым. Как известно, Коржавин в поэме “Памяти Герцену” написал: “нельзя в России никого будить”. Что вы думаете по этому поводу?

— В определенной степени Глеб Павловский прав. Россию разбудила власть своей наглостью, своей коррупцией, своим полным пренебрежением к нуждам общества. И не только тем, что она не может решить проблемы безопасности и социально-экономические проблемы общества. Власть разбудила динамичную часть общества, потому что унизила ее моральное достоинство. Думаю, что во многом в этом смысле мы похожи на украинцев. Удар по моральному достоинству, обман, фальсификации. Ведь, собственно на улицы вышла достаточно беспечная часть общества. В этом смысле Путин и Медведев разбудили Россию. А также разбудили Россию также политтехнологи и пропагандисты типа Глеба Павловского. Но все дело в том, что разбуженная Россия не будет иметь никакой благодарности ни к тем, кто ее разбудил таким образом, ни к ее пропагандистам. Потому что Глеб Павловский как раз принадлежит к числу тех, кто помогал этому корыстному коррупционному режиму сформироваться. Он был тем человеком, который объяснял эту власть обществу, укреплял эту власть и вычищал поле вокруг власти. Поэтому вряд ли эти будильники будут заслуживать благодарности. И здесь есть еще одна логика. Оба будильника не собираются уходить. А есть такая аксиома, известная в мировой истории: чем дольше прогнившая власть держится, тем больнее она падает с ветки. Сейчас после этой демонстрации власть не отступила ни на сантиметр, ни на миллиметр. Она делает целый ряд маневров, прибегает к различным трюкам, политтехнологиям, а также репрессиям. У нас появились политические заключенные, следовательно, работает репрессивный ресурс. Власть таким образом пытается с одной стороны, выпустить пар, а с другой — показать силу и напугать, тех, которые еще бояться выйти на улицу и получить по голове.

— Как, по вашему мнению, события в России могут отобразиться на Украине и как, в частности, может решаться украинский вопрос в обновленной России?

— Что касается проблемы российско-украинских отношений, то мне пока трудно определить их будущий вектор. По крайней мере на ближайшую перспективу очевидна сама модель внешней политики путинского Кремля по отношению к окружающим соседним государствам. Если исходить из того, что Путин уже показал нам приблизительно ту пропагандистскую парадигму, в рамках которой он будет работать, то это поиск врага, который мешает. Запад оплачивает оппозиции, которая тоже вставляет палки в колеса. Это поиск врага и возвращение к модели осажденной крепости. Он очень искусно использовал эту демагогию 2007 года. Я помню, как на массовом митинге в Лужниках, где собрались десятки тысяч нашистов, Путин выступил в черной рубашке и использовал фронтовую лексику. Сейчас он тоже обращается к фронту, а не к “Единой России”. Он тоже пытается задействовать фронтовой милитаристский символизм. И если исходить из этого, очевидно, что враг не только Америка, Европа, страны, которые окружают нас противоракетной обороной, но враг — это и окружающие государства, если они не готовы оказаться в кремлевском кармане. Следовательно, я не вижу оснований для взвешенной конструктивной дружеской политики путинского Кремля, который ослаблен, в отношении Украины, Белоруссии, Грузии, Прибалтики. А Украина — это собственно больной зуб, это тот тест, который Москва все время проваливает. Украина — самое уязвимое место в российской внешней политике. Поэтому я не исключаю, что если Путин дальше будет использовать этот образ врага, то украинцы вполне легко могут оказаться в числе первых врагов, какими они уже были когда-то вместе с грузинами.

— То есть пока рано говорить об обновленной России?

— Да. Пока что обновленной России не существует. Пока существует перелом в настроениях российского общества. И общество действительно становиться новым. И мы можем говорить с большой буквы: Пробуждается Новая Россия. Но перед ней стоит и старая Россия: заскорузлая, замшелая, традиционная, Россия-чулан, Россия гнили, которая олицетворяет Кремль и политический истеблишмент. Правда, из этого политического истеблишмента начались перебежки. И об одном из них мы только что упомянули. Некоторые крысы покидают “Титаник”, который мчится в поисках своего айсберга.

— Что, по вашему мнению, означают попытки Прохорова идти в президенты? Помочь власти или собрать на себя голоса недовольных?

— Вы, наверное, знаете этот ответ. Если просто взглянуть на одновременное появление Прохорова как кандидата в президенты и возникновение претензий Кудрина на формирование либеральной партии, то можно отметить, что как раз эти две попытки появились в момент, когда власть увидела, что на улицы вышло динамичное агрессивное жесткое и цивилизованное меньшинство под либеральными лозунгами. И поэтому вновь перед властью возникла задача: нужно это либеральное меньшинство каким-то образом нейтрализовать, повлиять на него, соблазнить. И в этих целях власть всегда создавала и имела системные либеральные партии. Одна из них постоянно меняла обличие — партия Гайдара, Чубайса, которая переродилась в “Правое дело”. Сейчас “Правое дело” себя так дискредитировало, что дальше ехать некуда. Следовательно, нужна новая попытка соблазнить либеральный электорат, увести его в другой тупик, каким-то образом окутать его риторическим либеральным замесом. Для этого появился Прохоров. Кстати, его друг Борис Немцов откровенно говорит: Прохоров — это кремлевский проект. Я не знаю перипетий кремлевских договоренностей. Но само время появления вдруг Прохорова и двух системных попыток создать либеральные проекты, кажется, не оставляет сомнений. Прохоров, который представлял себя в качестве либерального кандидата, говорит: я не буду бороться против Путина. А за что ж ты? Против кого будешь бороться? Он говорит, я буду бороться, чтобы прищемить Суркова. Чтобы сделать неприятное Суркову, возможно, есть другие способы.

Мыкола СИРУК