Когда-то один очень известный политик спросил у меня: как возможен такой рост Рабиновича и партии “За життя”? Пришлось ответить вопросом на вопрос: а как давно вы смотрели телевизор? “Я его вообще не смотрю”, — ответил он.
Разговор показателен именно потому, что политик точно не был типичным представителем электората, то есть народа, именуемого сиим термином в избирательном процессе. А вот народ, то есть электорат, телевизор смотрит. Вопреки постоянно растущему количеству пользователей Интернета и социальных сетей, количество тех, кто на вопрос социологов — откуда вы узнаете главные новости, отвечает, что “из телевизора”, — практически неизменно. И это почти 80% украинцев.
Да, скорее всего, лидеры мнений, ведущие бесконечные бои в Фейсбуке по всевозможным поводам, входят в оставшиеся 20%. Но результаты выборов точно определяют те 80%, смотрящих телевизор и приходящих на избирательные участки. И поэтому контроль над “ящиком” является едва ли не главной задачей (в дополнение к контролю над избирательными комиссиями и ЦВК) тех, кто имеет претензии на победу и на власть.
Телевизор — штука критично необходимая для победы в выборах и существования в политике. Телевизор “рождает” политиков, телевизор точно так же их и “убивает”. Телевизор — это самый сильный инструмент влияния на политический процесс и убедительнейший аргумент в борьбе за экономические преференции; способ сохранения бизнеса в стране, где другие инструменты все еще значительно слабее.
И именно поэтому — это критически важный актив для собственников. Каждый из них живет точно не за счет своего медиа бизнеса, более того, каждый из них тратит несколько десятков миллионов долларов в год на дотации телеканалам. Но зато именно телевизор становится их главным аргументом для переговоров со всеми “власть имущими”. Итак, телевизор — это последний актив, с которым будет готов распрощаться любой олигарх в этой стране — будь то Ахметов или Коломойский, или гораздо менее известный Дыминский.
В конце концов, не стоит забывать и действующего президента Петра Порошенко, который вряд ли стал бы столь успешным бенефициаром Революции в 2014-м. И в этом ведь не Рошен сыграл главную роль, а именно “5 канал”, являвшийся на тот момент “каналом Революции”.
Да, телевизор — штука публичная, работающая для масс. Но вот все, что касается околотелевизионной кухни, окутано тайной. Это весьма тонкий закулисный процесс, в котором участвуют единицы, вернее единицы, имеющие на счетах единицы с большим количеством нулей. Именно они ведут “своих кандидатов” в президенты, именно они “раскладывают яйца” в разные партийные корзины. Именно они определяют очертания политического ландшафта страны.
И естественно, что все они борются за свое место в информационном пространстве, за рейтинги, то бишь зрителя, которого они искусно превращают в управляемый электорат. Иначе говоря — за возможность влиять. Потому что контролировать телевизор = контролировать политический процесс.
И если власть ощутимо теряет контроль над процессами в стране, то естественно, что она предполагает вернуть его именно благодаря контролю над телевизором. Тем более, что именно власть назначает главного регулятора информационной сферы — Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания (4 члена — квота Президента, 4 — парламента, но с учетом президентской фракции он по факту имеет базовое влияние на регулятора).
Вокруг этого сложного процесса регулирования много тайных планов и секретных звонков с указаниями. Как обычно, особенно перед выборами.
Но вдруг, совершенно неожиданно, тайные знания просочились в публичное пространство вместе с заявлением первого заместителя главы Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания Ольги Герасимьюк. Это заявление было понятно, скорее, посвященным, но четко указывало — борьба за контроль над телевизором началась.
Заявление Герасимьюк было вроде как об отставке с поста замглавы Нацсовета, но внимательно читающий между строк сразу увидел в нем признание в нежелании участвовать в процессе передела телевизионного рынка аккурат в канун избирательной кампании. Речь шла о требовании прозрачности процесса продления цифровых лицензий украинским телеканалам.
Сейчас суть ретроспективы.
Собственно, первый звоночек о возможных изменениях прозвенел еще 19 апреля, когда на заседании Военного кабинета президент Порошенко заявил о том, что Украина почти в авральном порядке, уже с 1 июля этого года, должна отключить аналоговое вещание и перейти на цифровое. Мол, тянуть с этим дальше нельзя. На самом деле, такая спешка была отнюдь не случайным порывом.
Но для начала — маленькая справка. Фактически в стране работают три системы передачи телевизионного сигнала: спутник; аналог (это старая система передачи видео и звука аналоговым электрическим сигналом); и “цифра” — технология передачи с помощью кодирования видеосигнала и звука цифровыми каналами. “Цифра” — современная система, которая дает гораздо больше возможностей для донесения сигнала.
Вроде бы — все верно. Нужно использовать более современную систему — цифровое телевидение — и отключать аналог. Но в Украине вокруг этого процесса имеется такое количество проблем, что впору говорить как о вопросах национальной безопасности, так и о возможности прямого политического давления на каналы после перехода на “цифру”. И вот почему.
Во-первых, аналоговое вещание отключила Европа, но не отключила Россия. Кое-где российский аналоговый сигнал проникает настолько глубоко внутрь Украины, что достает аж до Днепра. Это значит, что люди, привыкшие смотреть украинские каналы в аналоге, после его отключения будут смотреть российские. И это по всему периметру украино-российской границы. Чем это грозит во время войны, объяснять излишне.
Во-вторых, цифровым телевидением (в отличие от аналогового) состоянием на сейчас покрыта далеко не вся территория страны. Из-за этого, по разным оценкам, без телевидения вообще может остаться несколько миллионов украинцев. Как правило, это жители маленьких городков и сел. В стране есть несколько “белых пятен”, не покрытых цифровым вещанием. Что они будут делать, если вдруг их оставят без телевидения вообще? Возмутятся и… перейдут на спутник. А спутник какой? Правильно, российский. С полным пакетом опять же российских пропагандистских каналов.
И, наконец, в-третьих. Единственным провайдером “цифры” в стране является компания “Зеонбуд”. Это интереснейшая компания — монополист на рынке цифрового телевидения. То есть вся телесистема страны после отключения аналога (который работает на базе госконцерна РРТ) по сути окажется в заложниках компании “Зеонбуд”. Начиная от тарифов, которые могут оказаться такими высокими, что торги за скидки станут определять редакционную политику телеканалов, заканчивая возможностью вообще вырубить “рубильник” и отключить всех.
И теперь самое интересное. Структура собственности монопольной компании “Зеонбуд” — это тайна за семью и более замками.
Создал этого “монстра” бывший Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания во главе с Борисом Холодом, назначенным Виктором Януковичем. Посему очевидно, что именно беглый Янукович и его ближайшее окружение “поучаствовали” в “Зеонбуде”. Интересы компании в нынешнем парламенте, не прикрываясь, лоббирует народный депутат из Оппоблока Юрий Морокко (достаточно проанализировать его поправки к профильным законам), имеющий отношение к Ринату Ахметову, что свидетельствует о том, что Ахметову “Зеонбуд” совсем не чужд. Как явно не чужд ему и телеканал ТРК “Украина”, который сегодня лидирует на телевизионном рынке страны. Впрочем, доли в “Зеонбуде” изначально были не только у Ахметова! Что со своей долей сделал, например, Саша-стоматолог? Сохранил?! Продал? Кому? Ау, СБУ!
Монополия не нравится многим. Именно поэтому отключение аналога откладывалось много раз. Плюс правительство, которое принимает окончательное решение об отключении аналога, должно бы позаботиться о том, чтобы все потенциальные телезрители были обеспечены системой приема цифрового сигнала.
За это время концерн РРТ, которому после отключения аналога вообще непонятно как выживать, разработал технологию переформатирования аналоговых передатчиков в цифровые, что позволило бы создать на его базе государственный провайдер цифрового вещания, который мог бы стать нормальной альтернативой “Зеонбуду”.
Но, поговаривают, что вместо продвижения этого проекта, некоторые советники президента начали активные переговоры о покупке части акций именно “Зеонбуда”. В связи с крайне непрозрачной структурой собственности проследить, произошли ли изменения среди собственников “Зеонбуда” и появились ли там структуры, близкие к нынешней власти, весьма сложно. Существуют опционы, в конце концов.
Но факт в том, что с Банковой поступил четкий сигнал “Стоп!” проекту создания государственного провайдера “цифры” на базе РРТ. Хотя этот проект стоил бы государству гораздо дешевле, чем ему обходится монополия “Зеонбуда”.
Соответственно, от перехода на “цифру” точно выигрывает именно Ахметов и другие весьма тайные собственники “Зеонбуда”.
Видимо, отсюда — решимость президента Порошенко в такие сжатые сроки отключить аналог и перейти на цифру. Плюс обстоятельства сложились еще и таким образом, что именно сейчас у всех больших телеканалов заканчиваются цифровые лицензии. И перелицензирование, а именно право телеканалов вещать в “цифре”, проводит Нацсовет, где, как мы уже отметили, половина членов назначена президентом.
Заявление члена Нацсовета Герасимьюк появилось в тот ключевой момент, когда Нацсовет вплотную подошел к рассмотрению нарушений телеканалами. Несколько формальных нарушений и предупреждений — и у Нацсовета появляется законная возможность не продлевать цифровые лицензии.
В зоне риска оказались в первую очередь Интер, СТБ (у них уже были предупреждения) и Студия 1+1, к которой имелись претензии за демонстрацию советского фильма и присутствие оффшорной компании в структуре собственности. Вне зоны риска — ТРК “Украина”, Новый канал и ICTV, не имевшие ни одного замечания и, к тому же, не отличающиеся критичностью к власти.
Можно лишь представить себе, как изменится информационное поле страны без Интера и Плюсов (как бы к ним кто не относился) и кто окажется бенефициаром этого процесса.
Посему рассмотрение вопроса перелицензирования в первую очередь как собственниками Интера, так и собственником Плюсов, было сверхзадачей. Ведь непродление лицензии любому из больших каналов привело бы к огромному переделу телерынка и четко закрепило бы на нем единственного лидера — ТРК Украина. Хотя, стоит предположить, что в преддверии избирательной кампании владельцев “Интера” и “Плюсов” “дрессировал” не Ахметов, а президент. Однако скандал, который возник после заявления Ольги Герасимьюк, привлек внимание к процессу как народных депутатов, так и западных посольств. После обсуждения нюансов, происходящих в Нацсовете, на закрытом заседании профильного парламентского комитета процесс перелицензирования удалось разблокировать.
Нацсовет смог собраться на заседание, и все большие телеканалы получили новые цифровые лицензии согласно закону. Члены Нацсовета показали, что хорошо помнят судьбу своих предшественников (кстати, творцов монополии “Зеонбуда” среди прочего), многие из которых так и не вернулись в страну до сих пор.
Но это вовсе не значит, что все инструменты возможных торгов или давления на “телевизоры” после перелицезирования исчерпаны. Ведь после отключения аналога в стране появляется исключительный монополист на рынке цифровых телеуслуг — “Зеонбуд”. И именно он будет выставлять тарифы на свои услуги доставки сигнала телеканалам. И это очень дорогие тарифы — речь идет о миллионах.
Посему совсем не исключено, что скидки на тарифы станут серьезным аргументом в политическом процессе в интересах тех, кто имеет отношение к “Зеонбуду”. Ведь пока избиратели черпают информацию из телевизора, борьба за влияние на телеканалы так же будет продолжаться.
Телеканалы и политика остаются сиамскими близнецами. Достаточно одного примера: Украина еще очень далека от нормального медиарынка, где каналы зарабатывают на рекламе. Но, в отличие от России, в Украине существует телевизионный плюрализм мнений, благодаря наличию минимум пяти мощных телевизионных медиа групп с разными собственниками. А вот в России монополию на телевизор установило государство.
И это не последняя причина того, что в Украине минимум пять кандидатов в президенты, идущие практически “нос-в-нос”, тогда как в России — один, взращенный монопольным телевидением.
У нас же — каждый телесобственник “ставит” на своих. В Украине, к сожалению, речь уже не идет о свободе слова на конкретном канале. Речь о сохранении плюрализма каналов. Забег продолжается. Как и борьба за телевизор. Ибо сегодня в нашей стране все еще власть — это телевизор, а не Интернет.
