“Претензии России к Белоруссии по долгам за газ — исключительно политические”

Москва дала Минску 5 дней на решение вопроса о погашении долгов за газ.

Представляется, что подоплекой нынешней довольно резкой постановки вопроса Москвой является целый ряд причин, и в первую очередь — тут белорусская сторона совершенно права — политических. В пользу этого говорят очевидные факты.

Во-первых, Москва, получается, ожидала полгода, чтобы заявить претензию, что, как минимум, означает, что сейчас появились веские причины больше не закрывать на факт задолженности глаза.

А во-вторых, теоретически, у “Газпрома” сейчас в должниках едва ли не вся Европа: в свете развивающегося мирового кризиса фактически никто не смог выполнить условия контракта “take or pay”, “бери или плати”, все снизили объемы закупаемого газа, но им не были выставлены штрафные санкции, тогда как Беларуси претензия была заявлена.

Политическую причину как раз-таки долго искать не надо. Заявление о необходимости выплаты долга было сделано через день после встречи российского руководства с белорусским президентом, и через несколько часов после заявления белорусской Генеральной прокуратуры об отклонении требования Кыргызстана о выдаче Курманбека Бакиева. Беспорядки в Оше, пришедшиеся как раз на период саммита ШОС, стали очень прозрачным месседжем, в первую очередь, для России, ставящим под сомнение релевантность ее политики в Центральноазиатском регионе. Ош является родиной бывшего президента Бакиева, и мало кто сомневается, что за нынешней вспышкой насилия стоят его люди. Сам же Бакиев получил убежище в Минске — что совершенно явным образом не может приводить Москву в восторг.

В этом плане политический подтекст претензий Москвы вполне очевиден. Объем претензий не может вызвать ни газовой войны, ни газовой блокады, да и вообще может пройти незамеченным для белорусской экономики: не столь значительно будут снижены объемы газа в случае их пересчета по выставленной “Газпромом” цене. И в этом плане главным оказывается личностное измерение месседжа Москвы.

При дружеских отношениях о мелких долгах не вспоминают, и при необходимости с готовностью о них вообще забывают. При охлаждении же отношений — и вытекающем отсюда переводе их в официальный формат — задолженность демонстративно выставляется, сколь бы символической она ни была. И послание Москвы тут совершенно очевидно и недвусмысленно. За Минском признано суверенное право — принимать самостоятельные внешнеполитические решения, в том числе и по поводу предоставления политического убежища политикам, не воспринимающимся Москвой в качестве своих друзей. Вместе с ним за Минском признано и право нести ответственность за принимаемые решения. И реакция Москвы — в чистом виде весьма взвешенная демонстрация этого принципа.