Гражданская оборона от своих

За те три часа, что я провел в поселке Пугачево, на примыкающем к нему и вроде бы уже догоревшем военном арсенале прогремело четыре взрыва. При этом местные жители, с которыми я в тот момент разговаривал, даже головы в ту сторону не поворачивали. Им, пережившим кошмар массового разрыва снарядов и повидавшим небо в огне, одиночные взрывы казались новогодними хлопушками.

В Пугачево меня пустили без проволочек и согласований, хотя шофер случайного пазика и какая-то бригада, которую он вез мимо пострадавшего поселка со станции Агрыз в Ижевск, уверяли, что не пустят. Водитель даже высадил меня чуточку раньше, до полицейского поста, чтобы не быть причастным к нарушению режима ЧП. Я предъявил подполковнику полиции удостоверение и начал было монолог о роли прессы в деле информирования общества. “Да проходите, — устало сказал подполковник. — Теперь можно”.

Пугачево уже возвращалось к мирной жизни. Правда, сразу же бросилась в глаза вооруженная охрана на углу у магазина. В нормальной обстановке возле любого деревенского магазина обычно стоят два подвыпивших мужичка, а не два автоматчика. Однако на травке привычно паслись козы, а чуть дальше по улице Чапаева крепкий парень в майке и камуфляжных штанах как ни в чем не бывало выбивал ковровую дорожку. Вот это несомненный признак мирной жизни!

Парень оказался старшим лейтенантом Ракетных войск стратегического назначения Иваном Мошкиным. К сгоревшему арсеналу Иван отношения не имеет, он служит в Астраханской области и в конце мая прибыл с женой Юлей в отпуск в родное Пугачево. Планы супругов соответствовали семейной ситуации: Юля на восьмом месяце беременности, ей нужны тишина и покой.

— Уже первый хлопок, который мы услышали в двенадцатом часу ночи, показался мне подозрительным, — рассказывает Иван. — Еще два взрыва, и я понял, в чем дело. Велел родителям, жене и сестре быстренько собрать документы, деньги и теплые вещи…

Военный человек Иван Мошкин оказался чуть ли ни единственным в поселке, кто в огне и грохоте не потерял самообладания. Люди бежали из поселка, бросив все.

Дом Мошкиных защитили от ударной волны деревья, хотя внутри что-то обвалилось, а вот ворота металлического гаража перекосило, и открыть их не удалось. Пришлось спасаться без автомобиля.

— Мы последовали в противоположную от взрывов сторону, — по-военному излагает Иван.

А если попросту — побежали к лесу в надежде добраться до соседнего поселка Юськи, где работает отец Ивана и где у отца была машина. Иван говорит, что он думал только о том, чтобы уберечь беременную жену. От чего уберечь, если подумать? От осколков снарядов из арсенала своей родной армии?

С задачей старший лейтенант справился: от Юськов на машине Мошкины добрались до Ижевска, где два дня пробыли у родственников. Отец при этом уже на следующий день пробрался в Пугачево — покормить поросенка и кур.

У Ирины и Вячеслава Сиуновых из домашней живности только цепной пес Малыш и три кошки. Хозяева вернулись в Пугачево на машине как раз в тот момент, когда я оказался возле их дома, заметно разрушенного. Вошли вместе, оглядели двор и дом. Собака и кошки уцелели, а вот дом, который они собирались продавать, теперь никто не купит.

— И все же дело не в материальном ущербе, — говорит Вячеслав Владимирович и кладет руку на сердце. — Напишите, что главный ущерб вот здесь. У меня было четыре инфаркта, и представьте, что я пережил в ту ночь. Машину кидало взрывной волной, земля тряслась, свистели осколки, я рулил через просеку непонятно куда, лишь бы уехать подальше от этого кошмара. Какие-то люди бросались на проходящие машины. Мы подобрали бабушку с двумя маленькими внуками. Оказалось, она гостила в военном городке у сына, а сын в ту ночь был на дежурстве…

Пугачевским бабушкам в ту ночь досталось как никогда в жизни.

— В небе был огненный гриб, — рассказывает пожилая женщина, назвавшаяся Любовью Макаровной. — А мы бежим-бежим, падаем, лежим-лежим и снова бежим. Вдоль Можгинского тракта не только наши, пугачевские, бежали, там из разных деревень люди были. И никто не понимал, куда бежать…

Любовь Макаровна спасалась в ямах и кюветах с крошечной внучкой Эвелиной. К счастью, их разыскал приехавший на машине из Ижевска родственник.

Я ходил по поселковым улицам с блокнотом наперевес, что-то записывал, и некоторые жители принимали меня за оценщика ущерба. Оценщики и впрямь ходили по домам — с этой целью минстрой республики послал к пострадавшим в несколько населенных пунктов более сотни работников. Даже когда выяснялось, что с меня получить нечего, люди все равно подробно рассказывали, у кого что разрушено, и просили это записать. События последних дней вступили в фазу, в которой всем хотелось поговорить. Выяснилось, что при арсенале кормилась значительная часть поселка. Сейчас, когда он сгорел и, как уже сообщили, восстановлению не подлежит, пугачевцы потеряют работу. А ведь дело находилось всем: кто-то работал на разгрузке-погрузке, кто-то в военторге, а одна женщина рассказала, что она до пенсии десять лет протирала снаряды тряпочкой, смоченной уайт-спиритом, — для чего, не знает. По рассказам выходило, что в последние месяцы на арсенале интенсивно занимались утилизацией снарядов, и с интервалом в один день сюда приходило по 15 вагонов боеприпасов. Особого порядка при разгрузке и складировании, говорят, не было. Вот теперь все и утилизировано…

Итак, что же получается? Много лет поселок и военный городок жили общей жизнью, и жители Пугачева знали, что сидят на пороховой бочке. При этом с ними, как они уверяют, никто не проводил никакого инструктажа на случай ЧП, не выдавал средств индивидуальной защиты, не определял пункты сбора на случай экстренной эвакуации. Похоже, не предусматривалось, каким транспортом будут эвакуировать людей в случае опасности.

Жителям Удмуртии не привыкать соседствовать с боеприпасами и даже с химическим оружием. В свое время “Новая газета” рассказывала о крупнейшем в стране арсенале химического оружия в городе Камбарке (сейчас тот ядовитый люизит в соответствии с международной конвенцией уже уничтожен). Так вот, в Камбарке действовала продуманная система защиты населения от чрезвычайных происшествий. Были средства оповещения, пункты сбора людей, проводились регулярные инструктажи и всем без исключений выдавались противогазы. Даже в детских садиках малышей учили надевать специальные детские противогазы. А тут, в Пугачеве, повторяем, никто ни к чему не был готов, и все бежали куда глаза глядят.

От рукотворного бедствия на арсенале пострадал не только поселок Пугачево. Подсчитывать ущерб предстоит нескольким населенным пунктам. Без окон, без дверей стоят многие здания в райцентре Малая Пурга. Мощный удар взрывной волны принял и татарстанский город Агрыз, где без стекол остались окна 70 процентов домов и откуда было эвакуировано около 20 тысяч жителей. В Агрызе находится крупная узловая железнодорожная станция. Что тут могло произойти при неблагоприятном развитии событий, нетрудно представить. Однако железнодорожники проявили собранность. Так, в самый пиковый момент дежурный по горке Рафис Мухаметзянов, составитель поездов Радик Сафиуллин и машинист Фанис Ясавиев сумели вывезти в безопасное место три состава с цистернами, наполненными сжиженным газом. А рядом с Агрызом в поселке Юськи начальник станции Майя Кормишина сумела убрать подальше от огня 14 вагонов, как говорят, “с опасным грузом”. Что уж тут темнить: “опасный груз” как раз и предназначался арсеналу в Пугачеве. Майю Валерьевну хотят представить к правительственной награде.

Я съездил на так называемый горочный пост, откуда централизованно управляют всем движением поездов. Пост находится совсем рядом со злополучным арсеналом. Мне даже назвали точное расстояние — 4 километра 600 метров. Застал на посту начальника штаба гражданской обороны станции Агрыз Ильгизара Галявиева. Вообще-то гражданская оборона — это от неприятеля, а тут, получается, — от своих. Да еще не знаешь, что у них там взрывается.

— Я приехал сюда ночью вместе с руководством станции, — говорит Ильгизар Исмагилович. — Первым делом замерили радиоактивный фон. Он оказался в норме. Ну хоть это хорошо. По обстановке я определил, что противогазы не нужны. А они у нас есть на случай. Видите, обрушилась часть потолков, выбиты двери и окна, но поезда должны ходить, и наши люди у пультов продолжали работать всю ночь. Утром привезли на автобусе смену.

Поезда шли: и в Сибирь, и в Москву. Только временно была перекрыта линия Агрыз — Ижевск.

Перед отъездом я прошелся по Агрызу. Во многих дворах тут были расставлены большие столы, мужчины резали стекла для окон, а женщины стояли полукругом и хвалили их за оперативность. Выполнялась задача — застеклить полторы тысячи окон.

А вообще-то с этими регулярными взрывами на военных объектах мы и окно в Европу вот-вот высадим…

Борис БРОНШТЕЙН