Коперник, как и многие его современники, замечал частые неувязки в традиционной астрономии и особенно огромное несоответствие между практической астрономией и физической теорией, объяснявшей движение планет. Между принципами аристотелевой физики и математической схемой Клавдия Птолемея, на которую опиралась тогда практическая астрономия, существовали неустранимые противоречия. Беда заключалась в том, что птолемеевская схема в достаточной мере отвечала практическим нуждам астрономов (разработка календаря и т. п.), но только если игнорировались принципы Аристотеля, гласившие, что все небесные движения должны быть единообразными и круговыми с «надлежащими центрами» (какими-либо физическими телами).
Поскольку согласовать эти требования можно было только с помощью условных добавлений вроде экванта и эпицикла, дилемма между физикой и астрономией привела к компромиссу (он нашел отражение в учебниках XV—XVI веков): астрономические модели рассматривались только как гипотетические условности, то есть как удобные математические модели, позволявшие манипулировать астрономическим материалом, но физически нереальные. Это расхождение не удовлетворяло Коперника и толкало на поиски новой модели, что согласовалась бы с физическими принципами. Ее он нашел в античной традиции Аристотеля, Аристарха и пифагорейцев, исходя из которой получил гелиоцентрическую модель и пришел к выводу, что это отнюдь не еще одна гипотетическая схема, но единственная система, согласующаяся с установленными физическими принципами.
Однако и после того, как Коперник сделал свое открытие и написал свой труд, его теория могла бы не увидеть света, если бы к нему не приехал Георг Иоахим Рэтик (1514—1574), молодой профессор математики Виттенбергского университета, центра реформаторского движения в Германии. Рэтик прожил у Коперника в Польше почти два года, изучая и корректируя его рукопись. Он убедил Коперника не только разрешить опубликовать предварительное изложение его теории, но и снять копию с рукописи для опубликования в Германии. Рэтик, возможно, был единственным астрономом XVI века, который сумел оценить космологическое значение теории Коперника и поверил в ее истинность.
Рэтик вначале намеревался издать книгу в Виттенберге. Однако в Нюрнберге печатание научных книг было поставлено лучше, и Рэтик отправился туда. Впрочем, довольно скоро его пригласили в Лейпцигский университет, и он поручил надзор за изданием Андрею Осиандеру, видному деятелю Реформации и ученому-любителю. Именно Осиандер сочинил и приложил к книге неподписанное «Письмо к читателям», в котором он хвалил труд Коперника и в то же время просил читателя не оскорбляться новизной коперниковской модели, а также излагал традиционный взгляд: астрономические модели и ранее всегда были гипотетичны и вовсе не должны быть истинными или хотя бы правдоподобными— лишь бы в них укладывался астрономический материал.
Разумеется, осведомленный читатель мог без труда заметить расхождение во взглядах между Коперником и его издателем, но тут важно другое: никого в ученых кругах это письмо не смутило — во всяком случае не настолько, чтобы от этого сохранились какие-нибудь письменные следы. Профессиональных астрономов вроде Эразма Рейнгольда в Виттенбергском университете труд Коперника в первую очередь заинтересовал математическими таблицами и упрощенными планетными построениями (без экванта), космологическая же сторона оставила их почти (или вовсе) равнодушными. Да и в любом случае «Письмо» Осиандера настроило бы их на привычный подход к астрономическим работам, когда все подобные модели рассматривались как чисто гипотетические. В этом нет ничего удивительного, если учесть состояние практической астрономии в ту эпоху. Тогда попросту не существовало ни интеллектуальной, ни социальной потребности принять новую теорию или отвергнуть ее. К тому же внимание большинства ученых той эпохи было обращено к следствиям политической и религиозной реформы.
Так современные Копернику ученые восприняли его труд.
казино адмирал 888 регистрация
