“Бизнес сам предложит конструктивные решения...”

Своим мнением о влиянии реприватизационных волнений на бизнес-климат в стране поделились бизнесмены, чиновники и политики.

Честно говоря, “Бизнес” даже не сомневался, что обсуждение реприватизационной темы взволнует украинских предпринимателей, чиновников и депутатов. Но единство украинского бизнеса в этом вопросе удивило даже нас. Пора бы к этому единству прислушаться и присмотреться вершителям народных судеб. Господа слуги народа, не видит ваш главный работодатель — народ — позитива в революционном отъеме частной собственности! Не усматривают проницательные сограждане бескорыстия в действиях и заявлениях чиновников, призывающих все отобрать и поделить. Отечественный бизнес жаждет мирного урегулирования всех споров вокруг приватизации последних лет. Реприватизационный шантаж уже успел нанести ущерб как рыночной стоимости отдельных компаний, так и бизнес-климату всей страны. Поэтому экспрессивные выкрики и выбрыки местных чиновников и политиков вполне могут квалифицироваться как подрыв деловой репутации предприятий, да и авторитета экономики и международного имиджа всей страны. А за это уже придется отвечать не только креслами и портфелями...

И если новая власть не верит независимой прессе в своей стране, считает выступления “Бизнеса” неконструктивной критикой в адрес пламенных революционеров, пусть почитает конструктив тех, кто формирует экономику страны...

Глобальное похолодание

“Бизнес” искренне благодарен председателю Фонда государственного имущества Украины Валентине Семенюк за то, что она нашла время для обсуждения реприватизационной темы. Приятно, конечно, было услышать из уст главного приватизатора страны: “Я не устаю повторить инвесторам, что реприватизации у нас нет. У нас нет закона о реприватизации, у нас идет процесс исправлении ошибок, допущенных за несколько последних лет”. Но не верят почему-то инвесторы этим утверждениям. По словам Сергея Матвиенкова, иностранные инвесторы вследствие постоянно нагнетаемой в стране реприватизационной истерии не уверены в том, что “вложенные деньги могут нормально у нас работать”, их смущает, что “из-за отсутствия стабильных экономических законов можно менять правила игры 2-3 раза в год”. Инвесторы удивлены, что после всех декларации новой власти о чистоте рук чиновников уровень коррупции и беспредела в стране остается чрезвычайно высоким. Господин Матвиенков уверен, что пора ставить точку в peприватизационной шумихе “и дальше нормально работать”.

Евгений Дмитриев считает, что “реприватизация не может улучшить инвестиционный климат. Если будет coздан прецедент реприватизации, то это значительно увеличит риски прямого инвестирования в Украину”. По мнению Александра Рябченко, “процессы, связанные с пересмотром ранее заключенных приватизационных сделок, никогда не влияют хорошо на инвести ционный климат, инвесторы начинают выжидать. В Украину они заходить не будут”. А что же думают на сей счет сами инвесторы? Представители ЗАО “СКМ”, которое контролирует меткомбинаты “Азовсталь” и “Криворожсталь”, Северный и Центральный ГОКи, объединения “Павлоградуголь” и “Краснодонуголь”, считают, что “бизнес и страна в целом будут процветать лишь в условиях проведения государством стабильной и честной правовой и экономической политики”.

В унисон им Александр Неустроев заявляет, что разговоры о возврате в госсобственность ряда предприятий “уже ухудшили инвестиционный климат в стране, иностранные инвесторы выбрали сейчас выжидательную позицию: они хотят понять, чем это все закончится”. По мнению экс-министра промполитики, угрозы отобрать силой даже те предприятия, на которых инвестиционные обязательства выполняются, вызывают серьезное опасение у иностранных инвесторов: “Они не уверены в том, что у них не будут отобраны приобретаемые предприятия”. Кстати, Валентина Петровна сама намекнула, что если “инвестор не выполняет инвестиционные обязательства, то государство должно спросить у него, почему взятые им обязательства не выполняются”. Но, к сожалению, она ничего не сказала в защиту тех инвесторов, которые свои обязательства выполняют, а лишь пригрозила прокуратурой и судебными разбирательствами тем, кому предприятия “были проданы с нарушением приватизационного законодательства”.

Но тут как раз и возникает вопрос: а кто ж виноват в нарушениях приватизационного законодательства, если таковые имели место?

Кто и в какой мере должен нести ответственность как за ошибки прошлого, так и за просчеты настоящего?

Кто виноват?

Как-то недвусмысленно и весьма убедительно на этот вопрос ответил Вадим Гуров: “Бизнесмены заплатили деньги, и де-юре они правы, так как дали денег столько, сколько их просил ФГИУ. Вина Фонда очевидна”.

Впрочем, для Валентины Петровны не все очевидно: говоря о нарушениях в ходе приватизации, она почему-то не упоминает о роли самого приватизационного ведомства в этих нарушениях: “Когда я шла в Фонд работать, я представляла себе, что нарушений за много лет было допущено очень много. Но только поработав здесь, я поняла, насколько катастрофична ситуация. Если 20 тысяч объектов просто не можем найти, это о чем-то говорит? Вы только представьте: через банкротство было продано госимущества на 60 млрд грн., а в бюджет поступило всего 4 млрд грн. Причем все делалось по решению судов, а исполнительная служба выполняла их решения”.

К каким же тогда судам г-жа Семенюк апеллирует сегодня, заявляя о необходимости пересмотра итогов приватизации некоторых предприятий, если сама же она и обвиняет судебную систему в пособничестве спорной продаже предприятий?

Но, критикуя прежнюю власть, нынешние приватизаторы совсем забыли, что и сами уже успели нанести немалый ущерб экономике Украины. Как они собираются отвечать за то, что иностранные инвесторы напрочь отказываются вкладывать средства в наши предприятия, а инвесторы, вложившие деньги ранее, не могут себе позволить развивать свои активы, поскольку боятся за их будущее? У всех участников обсуждения ответ на этот вопрос нашелся, только руководство ФГИУ не усмотрело в действиях власти “криминала”.

Экс-министр промышленной политики Александр Неустроев уверен, что “чисто политические заявления, без оценки их экономических последствий, могут свидетельствовать как раз о неэффективности действий чиновников”.

Согласен с ним и г-н Матвиенков: “Каждый чиновник должен понимать, что стабильность экономики — этo главная цель его работы”.

Впрочем, Александр Рябченко не считает глашатаев реприватизации чиновниками: “Министр или премьер — это политические фигуры, нынешний состав Кабмина — политики. Чиновник не может позволить себе по своему соображению выдвигать реприватизационные воззвания”.

Да и сама идея реприватизации носит сегодня сугубо политический характер. Господин Дмитриев прямо заявляет, что “реприватизация, увы, становится частью предвыборной программы” перед парламентскими “перегонами”.

Что же касается ответственности, в частности политической, то прямее всех по этому вопросу высказался г-н Рябченко: “Если политик назначен президентом, то он и снят им может быть. А если на свое место политик избран парламентом, народом, то тот, кто его избрал, может его и отозвать: был депутатом — и перестал им быть, поскольку не получил поддержки народа, или был министром — и перестал им быть, потому что политическая позиция разошлась с позицией Президента”.

Цена опроса

Впрочем, украинский бизнес, кажется, не намерен дожидаться политических решений больного вопроса. Вячеслав Якимук считаем, что об ответственности чиновникам могут напомнить иски “против правительства и его “деструктивных” органов от частных инвесторов — акционеров о возмещении ущерба за снижение стоимости бизнеса и падение курса акций предприятий”.

А вот это уже не макропоказатель, не виртуальный инвестклимат, это вполне ощутимый ущерб для конкретных предприятий (жаль, правда, что ни одно из них не обнародовало размеров этого ущерба, впрочем, пока он может и не быть исчислен). Вадим Гуров отмечает, что компании понесли “в первую очередь, очень серьезный имиджевый ущерб”, и отразился он, прежде всего, на экономической деятельности предприятий. Господин Дмитриев заявляет: “Находясь под угрозой реприватизации, предприятия отвлекают кадровые и финансовые ресурсы для того, чтобы доказать новой власти законность и целесообразность привлечения того или иного инвестора. К предприятиям, вокруг которых возник реприватизационной ажиотаж, появляются недоверие и опасения со стороны партнеров, банки не хотят давать кредиты, поставщики отказывают в отсрочке платежей”.

Cepгей Матвиенков несколько оптимистичен в оценках прямого ущерба: “Ущерб, конечно, не выражается в конкретных потерях производства, пока”, — но и он отмечает, что реприватизационная “нервозность” уже привела к падению котировок украинских голубых фишек на бирже, и это только начало”. А вот г-жа Семенюк, похоже, вообще не увидела никаких потерь для бизнеса, поскольку на вопрос об этих самых потерях вообще не ответила...

Кто за вами?

Но ведь не бывает так, чтобы та или иная ситуация была всем только во вред, чтобы никто не мог использовать реприватизационной шантаж в своих интересах. На то она и война, чтобы стать кому-то родной матерью.

С политическими ставками, вроде, все ясно: новая власть подогревает люмпенизированный электорат воплями в духе 1917 г. Но есть же и вполне прагматический, точнее, экономический расчет как на возможную реприватизацию, так и на неопределенность в стране, вызванную угрозой этой самой реприватизации...

Глава ФГИУ считает, что заинтересованность в развитии этой истерии может быть только у того, “кто заинтересован в том, чтоб была возможность и дальше жить по теневым схемам и обходить украинские законы”. Государство же (надо полагать, в лице новой власти), по словам Валентины Петровны, заинтересовано в одном — “увидеть четкую картину, чем оно сегодня управляет и может управлять, четко проанализировать ситуацию с продажей госимущества, найти ошибки и устранить их. И впредь вести такую политику, чтобы эти ошибки не повторялись, а в Украине действовали законы, а не кулуарные договоренности”. Вашими бы устами да мед пить. Жаль, что не все столь настойчиво абстрагируют благие интересы государства от “шкурных” интересов конкретных его представителей.

Вадим Гуров, например, не видит никакой разницы между бизнесменами, что ушли из власти, и теми, которые к власти пришли: “Ничем они не отличаются — ни чистотой помыслов, ни позициями, ни чистыми руками”.

К сожалению, ни названий бизнес-структур, заинтересованных в украинской реприватизации, ни имен связанных с ними политических деятелей никто из участников “круглого стола” назвать не рискнул, но на связь между “шумовой волной” и реальными экономическими интересами намекнули вполне прозрачно. Вячеслав Якимук инкриминировал заинтересованность в переделе собственности “конкурирующим бизнес-группам и связанным с ними политическим фигурам, стремящимся получить контроль над бизнесом, используя политический момент”.

Эта заинтересованность может вылиться в попытки вернуть определенные предприятия в госсобственность, с тем чтобы передать госпакет в управление определенной компании или “возобновить теневую приватизацию, чтобы получить контроль над бизнесом при минимальных затратах”. В первой “шеренге” таких заинтересованных, по мнению Александра Неустроева, находятся “коммерческие структуры, которые были обделены в прошлой приватизации и сейчас пытаются использовать термин “дискриминационные условия приватизации”. Откровенным переделом собственности называет реприватизацию и Евгений Дмитриев: “Можно предположить, что в первую очередь от этого процесса выигрывают лица, имеющие достаточно близкие отношении с властью, сами представители новой власти, которые, несмотря на заявление Президента о разделении бизнеса и власти, от своих бизнес-интересов отказываться пока не собираются”. Александр Рябченко уверен, что по каждому предприятию есть заинтересованные в его реприватизации коммерческие структуры, но “вопрос не в том, что они заинтересованы, а в том, какое они оказывают влияние на составление списка предприятий, попадающих под реприватизацию. И это вопрос больной”.

По словам г-на Рябченко, “для коммерческих структур эта заинтересованность может выражаться в том, чтобы либо купить предприятие, которое пошло на реприватизацию, либо уничтожить его или создать проблемы конкуренту, чтобы захватить чей-то рынок сбыта”.

Без аннексий и контрибуций

Мирного способа решения реприватизационного противостояния Валентина Семенюк не нашла: “На мой взгляд, все должно решаться в судах”. С такой позицией, конечно, нельзя не согласиться: все спорные вопросы, в том числе и приватизационные, должны разрешаться только в правовом поле. Но беда в том, что в последнее время это поле постоянно стараются пахать ратующие за реприватизацию чиновники, оказывая откровенное давление на суды.

Против же беспристрастного юридического разбирательства по каждому случаю не имеет ничего против ни один украинский или зарубежный инвестор, ни один здравомыслящий политик. “Если было нарушено законодательство, действующее на момент приватизации, тогда, безусловно, это дело нужно исправлять в судебном порядке, — считает Александр Неустроев. — И тогда, может быть, корректно говорить о доплате. Но когда сегодня мы говорим о том, что три года назад это предприятие должно было стоить столько, сколько оно стоит сегодня, то это абсолютно неверная оценка. Реприватизация была определенной политической “фишкой”, я уверен, что сейчас уже власти этого не хотят, понимая, что это чревато экономическими проблемами”.

Само понятие “реприватизация”, по мнению бывшего министра промполитики, необходимо искоренить: “Достаточно внести дополнение к Закону “О приватизации”, где выписать, что инвестор (покупатель) обязуется не сокращать рабочие места, работать прибыльно, инвестировать в оборудование и технологии. Необходимо прописать, что при отсутствии объективных причин невыполнения таких обязательств такие договоры должны расторгаться. Экономическая безопасность страны не определяется количеством государственных компаний, она определяется мощной экономикой, стабильным производством”.

Вадима Гурова разговоры о списках реприватизируемых предприятий “только раздражают; необходимо доплачивать за недооцененные предприятия, рано или поздно мы придем к такому решению”.

Евгений Дмитриев считает, что любой спор относительно приватизации того или иного предприятия можно решить только путем переговоров: “Это надо делать грамотно, без ажиотажа и громких заявлений. Если власть, начнет прислушиваться к бизнесу, это сыграет значительную роль в решении данного вопроса”. “Нужен диалог, а не разговор с позиции силы и выколачивание средств через передел собственности, — уверен Вячеслав Якимук. — Бизнес сам предложит конструктивные решения”...

Руководство ЗАО “СКМ”, не сговариваясь с предыдущим оратором (“круглый стол” ведь заочный), лишь развило эту мысль: “Если компания является законным владельцем приобретенного предприятия, мы не видим законного же способа лишения или ограничения прав ее собственности. Если власть подталкивает суды к попранию законных прав, в таком случае компании должны использовать все возможности, согласно отечественному и международному праву, для защиты своих позиций. Бизнес нужно привлекать к диалогу с властью, но ни в коем случае нельзя принуждать его к сделкам вне правового поля. Соблюдение закона является неотъемлемым условием для экономического развития государства, а также одним из основных критериев для вступления в ЕС”.

Инна АЛЕКСЕЕНКО

Михаил БНО-АЙРИЯН

Вера ФРОЛОВА