Why so serious? Саакашвили как джокер на войне с олигархами

Большинство попыток описания главной украинской кадровой сенсации начала лета свелись к рассуждениям о том, “ху из мистер Саакашвили?”. Хотя его назначение куда больше относится к вопросу о том, “вот из юкрейниан политик?”.

Принято считать, что российская политика однопартийна, но многоподъездна. Если так, то украинская политика многопартийна, но двухрежимна. Ее главная внутренняя дилемма сегодня — это выбор между тем, чтобы вернуться к доянуковичевской логике существования, и тем, чтобы попытаться создать постянуковичевскую матрицу. И всю эту историю легко описать на примере нескольких действующих лиц.

Есть у революции начало

Петру Порошенко не позавидуешь. И дело не в том, что он мечтал быть президентом мира, а стал президентом войны. И даже не в том, что он вынужден был возглавить страну в тот момент, когда ее советское наследие за последние двадцать лет было утилизировано до конца. Ему трудно завидовать из-за того, что он вынужден проводить реформы в стране, не имея на то всей полноты полномочий.

Его политическая карьера минувших полутора лет в чем-то похожа на карьеру самого Михаила Саакашвили. Оба президента не были главными претендентами на кресло в тот момент, когда в их странах шли уличные революции. В “революции роз” первые скрипки играли Нино Бурджанадзе и Зураб Жвания, на Майдане главными действующими лицами были Виталий Кличко, Арсений Яценюк и Олег Тягнибок. Саакашвили и Порошенко стали нежданными сенсациями по итогам обеих историй — прежде каждый из них был политиком, в лучшем случае — второго эшелона.

Но на этом их сходство исчерпывается. Потому что у грузинского президента было несравненно больше полномочий, и, самое главное, у него была команда. А у его украинского коллеги оказались запряжены лошади по обе стороны государственной телеги. Пока одна часть пытается тянуть телегу вперед — другая мечтает утащить ее назад.

Государство — это не я

Украина до Виктора Януковича была классической олигархической страной. Все двадцать три постсоветских года были временем, когда ключевые игроки занимались именно тем, что утилизировали доставшееся им в руки советское наследство. Негласный социальный договор девяностых и нулевых заключался в пакте о ненападении — верхи могли заниматься крупным “дерибаном”, низы могли заниматься тем же самым на своем уровне, и никто старался не нарушать этот хрупкий консенсус: оттого и борьба с коррупцией велась на словах, а не на деле. Тем более что ресурсов и коллективных благ, достойных приватизации, хватало в избытке.

Эпоха Януковича этот консенсус сломала. Ресурсный актив подошел к концу — нового появлялось слишком мало, запасы старого были исчерпаны. Ближайшее окружение Януковича в этих условиях занималось именно переделом активов — забирая у чужих финансово-промышленных групп в пользу своих. Нет ничего удивительного, что после Майдана крупнейшие украинские игроки мечтали о том, чтобы вернуть ту систему существования, которая царила в стране до победы на выборах бывшего донецкого губернатора. Тот факт, что любая попытка вернуться в прошлое обречена изначально, их не смущало.

До основанья, а затем

Украинский Майдан выходил не против олигархов — его главным противником были именно бандитские методы тогдашнего руководства страны. Но это не отменяет того, что деолигархизация страны стала ключевой задачей постмайданной Украины. И тут не стоит впадать в левацкий пафос: никто не говорит о расстрелах, экспроприациях или массовой национализации.

По большому счету, рецепт выживания Украины состоит именно в том, чтобы сделать украинских олигархов обычными представителями крупного бизнеса. Сиречь отобрать у них возможность эксплуатировать государственные ресурсы, заставить их активы работать по традиционным бизнес-схемам, не получая внерыночных преференций за госсчет.

Тот же Петр Порошенко вынужден идти на это не в силу высоких нравственных убеждений, у него просто нет иного выбора. Устойчивость Украины напрямую зависит от западных кредитов, а доноры не собираются вливать кровь в крупнейшие ФПГ, делая вид, что не замечают, как те кормятся с бюджета. Именно этот скрытый конфликт сегодня и является квинтэссенцией украинских внутренних противоречий. И по другую сторону баррикад от украинского президента среди прочих оказался не кто иной, как Игорь Коломойский — бывший глава Днепропетровской области.

Как это делалось в Днепропетровске

Когда только закончилась крымская история и начался Донбасс, Коломойский оказался тем украинским олигархом, который не пытался усидеть на нескольких стульях — в отличие, кстати, от своего донецкого коллеги Рината Ахметова. В тот момент у Киева не было иного кадрового ресурса — ключевым украинским бизнесменам было предложено возглавить области, в которых сконцентрированы их бизнес-интересы. Коломойский согласился — и тактически выиграл. Амхетов отказался — и проиграл.

За считаные месяцы Игорь Коломойский стал главным антигероем российских СМИ и главным “суперменом” украинских. Он формировал и снабжал добровольческие батальоны, обещал награду за российских военных, говорил много и сочно в адрес Кремля. В итоге его активы в Крыму и в России были национализированы, но сам он сумел не только упрочить внутриэлитные позиции, но и получить серьезный ресурс узнаваемости и популярности “в низах”.

Впрочем, все, что происходило дальше, стало очередным доказательством, что робин гудов не существует. Потому что Игорь Коломойский в обмен на свою активность захотел сохранить и приумножить свое право эксплуатировать государственный ресурс. В частности, государственную компанию “Укрнафта”, в которой его финансово-промышленная группа была миноритарным акционером, и компанию “Укртранснафта”, которую возглавлял его ставленник. Фактически обе эти госкомпании работали в пользу группы “Приват”, принадлежащей Коломойскому, и в ущерб главному собственнику в лице государства. После ряда громких скандалов Игорь Коломойский был отправлен в отставку с губернаторской должности. Однако его фигура — это та самая история, когда не место красит человека, а очень даже наоборот. Потому что, даже лишенный официальной записи в трудовой книжке. Игорь Коломойский сохранял влияние и интересы не только в Днепропетровской области.

Одесские акценты

Когда СМИ обсуждают назначение Михаила Саакашвили в Одессу, они делают одну и ту же ошибку. Они говорят о том, кто пришел, а не то, на смену кому пришел бывший грузинский президент. Потому что до этой кадровой ротации Одесская область была во многих сферах подконтрольна Коломойскому — ее возглавлял ставленник днепропетровского олигарха Игорь Палица. Интерес к региону более чем понятен: Одесса является ключевым портом страны, способным приносить огромные доходы. Или не приносить.

Собственно, назначение на должность Михаила Саакашвили — это попытка Петра Порошенко решить сразу несколько задач. Во-первых, восстановить контроль Киева над этим, без сомнения, принципиальным для государства регионом. Во-вторых, избавить государственную собственность от коммерческих полипов, работающих в обход бюджета. В-третьих, использовать авторитет самого Михаила Саакашвили и сделать его активным международным лоббистом украинского госаппарата, доверие к которому у западных партнеров не безгранично.

Но одновременно это же самое назначение демонстрирует ряд других важных вещей. Например, то, насколько коротка кадровая скамейка украинского президента. Петр Порошенко привык делать кадровые ставки на основе персональной лояльности, а не субъектного профессионализма. Ему нужны не столько самостоятельные фигуры, сколько качественные исполнители. Михаил Саакашвили — это история не столько про профессиональную компетенцию, сколько про личное доверие. Тем более что полномочий у главы облгосадминистрации на Украине не так уж и много: силовой аппарат замкнут на Киев, и без решения столицы ни один по-настоящему принципиальный вопрос решить не удастся.

Достоинство бывшего грузинского лидера в том, что он не вовлечен в украинский олигархический расклад: Саакашвили участвует в пасьянсе, не имея масти, в роли эдакого джокера. Его недостаток — в завышенных ожиданиях тех людей, которые хотели бы для Украины реформ по грузинскому образцу: уровня его полномочий может не хватить для борьбы с коррупционно-олигархическими полипами на теле заржавевшей государственной системы. Михаил Саакашвили в Одессе — это не история о создании отдельно взятой Аджарии на юге Украины. Это попытка украинского президента восстановить хоть какую-то управляемость над ключевыми регионами страны, потеснив интересы олигархов.

По степени своей трудоемкости это вполне напоминает попытку капитального ремонта заведенного двигателя. Впрочем, альтернатив у украинского автомобиля все равно нет.

Павел КАЗАРИН