Ужасное проклятье

Социологи свидетельствуют, что уже больше половины россиян видят в дорожающей нефти причину торможения развития страны. Логика тут простая: сверхдоходы от дорожающей нефти развращают элиту, не создавая стимулов для развития других сегментов экономики, кроме сырьевых.

Правда, история знает примеры стран, где в свое время доминировал как раз сырьевой комплекс, но почему-то им удалось изменить структуру экономики, не уничтожая при этом нефтегазовой промышленности. Возьмем США, которые остаются самой крупной сырьевой экономикой мира. Они соревнуются с нами за первое место по добыче газа и уверенно держат второе место в мире по добыче угля и третье место по добыче нефти. В нефтегазовом комплексе США занято 9,2 млн человек, в то время как во всей добыче полезных ископаемых в России — менее одного миллиона. Понятно, что сегодня экономика США весьма диверсифицирована. Но ведь в конце XIX в. именно нефтяная промышленность была ключевой отраслью. А многие американцы вообще сомневались, что нефть есть за пределами штата Пенсильвания. Но “проклятисты” и тут не сдаются — по их версии, США не были серьезным экспортером нефти, которая к тому же еще не являлась биржевым товаром.

Возьмем современную Норвегию. Но она слишком маленькая. Ладно, тогда посмотрим на Канаду или Австралию. И вот тут предъявляется самый “убойный” аргумент — ресурсное проклятье, оказывается, как огня боится качественных институтов. И в странах с эффективными институтами не работает.

Забавно, что 10 лет назад во всем также винили сырьевой комплекс. Но тогда главной целью была диверсификация экономики и сокращение доли нефтегазовой промышленности. Для чего предлагалось повысить налоги на нефтегаз с целью стимулирования вложений в обрабатывающие производства.

Это может показаться удивительным, но определенная диверсификация экономики у нас и вправду произошла. Конечно, если судить по структуре ВВП, то ее не особо видно. Зато структура занятости показывает довольно любопытные цифры. У нас есть и обрабатывающая промышленность, и сфера услуг, развитие которой еще перестроечными экономистами называлось в качестве главного признака современной экономики. В обрабатывающей промышленности у нас занято 10,5 млн человек, т. е. в 10 с лишним раз больше, чем в добывающей. Почти 12 млн человек работает в торговле, 6 млн — в образовании, почти 5 млн — в здравоохранении и соцуслугах, 1,2 млн — в гостиничном и ресторанном бизнесе, 1,1 млн занято финансовой деятельностью. Выходит, что работающих в сфере услуг и обрабатывающей промышленности много. А толку от них мало. Но это не мешает им во всем винить дорогую нефть и сырьевую зависимость.

Если вся нефть и газ исчезнут, то люди вряд ли станут работать лучше, а элита тут же побежит реформировать институты. Вовсе не наличие нефтегазового комплекса держит людей на печке. А эффективность институтов в стране никак не связана с объемом нефтяных и газовых запасов.

Константин СИМОНОВ, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности