Трансфертный законопроект: как водой сточить камень

После комитетского сита документ фактически не претерпел изменений (возможно, сказалось личное присутствие на заседании комитета министра доходов и сборов А.Клименко), хотя у нардепов к нему и хватало замечаний.

Депутаты планируют вносить коррективы в законопроект уже перед вторым чтением. Но будет ли оно вообще? Старт парламентских дискуссий показал: теоретически шансы на принятие трансфертного закона есть. Вопрос только в масштабах его выхолащивания.

Между гибкостью и деформациями

Пока никто из парламентариев публично не решается заявить, что номинально антиолигархический и антиофшорный закон не нужен. Представители Партии регионов, КПУ, оппозиционных фракций и “независимые” мажоритарщики не исключают, что проголосуют за документ. Правда, если будет учтен ряд их позиций. Тут как раз и зарыта собака, потому что озвученные варианты корректировок могут ощутимо снизить потенциальную эффективность нововведений (в случае, конечно, их адекватного применения).

Одним из основных камней преткновения является предложение налоговиков распространить действие закона не только на внешнеэкономические операции, но и на операции между резидентами внутри страны. Критики такого подхода указывают, что это не совсем отвечает международным стандартам (в частности, ОЭСР). Но фискалы категорически опровергают это, отмечая, что среди европейских стран трансфертное законодательство ориентировано только на внешние операции лишь в Эстонии, Румынии, Словакии.

Почему вообще этот вопрос так важен? Дело в том, что из-за существования, в частности, множества налоговых льгот для различных отраслей Украина де-факто имеет дюжину внутренних офшоров, используя которые, бизнес минимизирует налоговые платежи. Именно из-за них на практике не срабатывает принцип — если у одного предприятия расходы уменьшаются, значит, у другого они должны увеличиться, а налогов в итоге будет заплачено столько, сколько и полагается. Такими манипуляциями активно грешат в том числе и вертикально интегрированные холдинги, в которые уже превратили свои бизнесы многие богатейшие украинцы. Поэтому и наблюдается парадокс, когда принадлежащие им предприятия одного этапа производства — хронически убыточны, а другого — прибыльные.

Каким образом в этой ситуации найти компромисс? Один из возможных вариантов озвучивали представители профильного комитета ВР: распространять трансфертные правила на внутренние операции, если одно из связанных лиц является субъектом внешнеэкономической деятельности, пользуется льготами или имело убытки в прошлые два-три года.

Не хватает сейчас взаимопонимания между Миндоходов и депутатским корпусом относительно того, на какие иностранные юрисдикции распространять закон. Нардепы предлагают ограничиться странами, которые официально признаны офшорами. Но фискалы настаивают на более широком круге юрисдикций, чтобы под действие документа подпадали и те из них, где ставка корпоративного налога на пять и более процентных пунктов ниже, чем в Украине. Как следствие, под удар попадают популярные у бизнеса Кипр, кантон Цуг, Лихтенштейн, Нидерланды, Ирландия и т.д. При этом фискалы убеждены, что сужение поля действия трансфертного закона существенно уменьшит его потенциальную эффективность.

Еще одним предметом для дискуссий являются параметры контролируемых операций. В текущем варианте законопроекта определен годовой лимит операций с одним контрагентом на уровне 50 млн грн. Нардепы собираются проталкивать норму о его повышении до 200 млн грн (по крайней мере, на переходный период в несколько лет). Правда, А.Клименко отмечал, что 50-миллионная отметка — это и так шаг навстречу бизнесу, учитывая, что сразу планировалось установить 10 млн грн (в России, например, соответствующая сумма составляет 2 млн долл.).

Напомним. Как рассказывал в интервью ZN.UA экс-глава Гостаможслужбы и нынешний первый вице-спикер Игорь Калетник, в 2012 г. был зафиксирован лишь 131 случай поставок товаров за границу от одного украинского предприятия к нерезиденту на сумму 50 млн грн и более.

В то же время в ряде вопросов компромиссы между депутатами и правительством намечаются. Так, в Миндоходов не против, чтобы нардепы предусмотрели регламенты, при которых налогоплательщики будут предоставлять налоговикам копии первичных документов по проведенным операциям вместе с другой трансфертной отчетностью только по запросу этого министерства, а не в обязательном порядке (как предусмотрено сейчас). Кроме того, фискалы вроде бы не собираются противиться поиску более гибких решений в вопросе штрафных санкций (сейчас определено, что они могут составлять 5% от суммы сделки), проверок (скажем, чтобы они были только невыездными и, возможно, проводились только на центральном уровне), перечня источников информации для анализа рыночности цен (с точки зрения их конкретизации).

Но достаточно ли этого? В идеале, в трансфертном законе, кроме кнутов для бизнеса, не помешало бы предусмотреть и пряники. Что это могло бы быть?

Вячеслав Власов, партнер PwC (консультанта Миндоходов при разработке законопроекта), утверждает, что документ повысит уровень защиты бизнеса при взаимодействии с налоговыми органами, поскольку сделает нормативную базу более четкой по сравнению с действующими регламентами статьи 39 Налогового кодекса об обычных ценах.

На первый взгляд, довольно странное утверждение, учитывая, что судебные споры по статье 39 НКУ сегодня выигрывают преимущественно налогоплательщики. Не в последнюю очередь это происходит благодаря размытости действующей нормативной базы. Вместе с тем такой статус-кво, который сейчас на руку бизнесу, при определенных обстоятельствах (ухудшении макроэкономической ситуации) может сыграть против налогоплательщиков. Например, в результате “правильной” корректировки интерпретаций законодательства от руководства судебной власти, которое часто солидаризируется с правительством (относясь с пониманием к бюджетным потребностям). В таком случае нормативная четкость предпринимателям точно не помешает.

Кроме того, чтобы ослабить потенциальное сопротивление бизнеса, вероятно, в законе уместно прописать регламенты, которые в стратегическом плане учитывали бы специфику, по крайней мере, ведущих отраслей экономики. В этом контексте, в частности, аграрии неоднократно обращали внимание на то, что значительная часть отечественной сельхозпродукции реализуется по форвардным контрактам. Соответственно, цена, зафиксированная в соглашении (актуальная на момент его заключения), может отличаться от цены, которая сложится на дату выполнения операции. По мнению гендиректора Украинского клуба аграрного бизнеса Владимира Лапы, вариант решения — это предусмотреть регистрацию сделок уполномоченным органом.

В деофшоризационном тренде

Необходимо отметить, что в своем стремлении хоть как-то активизировать борьбу с офшорами Украина не выглядит белой вороной в мире. Подобные процессы происходят и за рубежом. Правда, если многие западные страны (прежде всего, США и Германия) в войне с налоговыми гаванями постепенно выходят за национальные границы (свидетельство тому — “порка” Кипра; массированный слив информации о пользователях услугами Британских Виргинских Островов, который попахивает целенаправленной работой спецслужб), то отечественная власть лишь намеревается выполнить домашнее задание, уже давно сделанное цивилизованными странами. Номинальный стимул дать бой офшорам у всех примерно одинаковый — это хронические дефициты на фоне низкой активности экономики.

Но, к сожалению, назвать мировую борьбу с офшорами системной вряд ли можно. Создается впечатление, что западные государства работают больше для устрашения — по сценарию “бей чужих, чтобы свой бизнес начал бояться”. Показательна здесь история с Кипром, льготную систему которого для минимизации налогообложения использовал, прежде всего, российский и украинский капитал. За это, казалось бы, официальный Киев должен быть благодарен Вашингтону и Берлину. Однако выборочный характер антиофшорных акций приводит лишь к тому, что бизнес переводит операции в другие налоговые гавани, которые великие мира сего, похоже, трогать по разным причинам не собираются. По крайней мере, пока.

Как обращает внимание директор аналитической группы Da Vinci AG Анатолий Баронин, из-за турбулентности на Кипре отечественные экспортеры начали переориентировать товарные потоки на другие юрисдикции, которые принято считать офшорными. Так, в январе текущего года объем экспорта в Белиз составил 69095% (!) к январю-2012 (90,4 млн долл.),
на Сейшельские Острова — 2124,1% (171,3 тыс. долл.), на Маршалловы Острова — 1448% (564,4 тыс. долл.). И это на фоне общего снижения экспорта на 3,7%. Безусловно, в абсолютном измерении суммы не слишком большие. Однако здесь очень симптоматичен тренд.

Стоит ли Украине рассчитывать на то, что эти юрисдикции почувствуют давление со стороны ведущих западных стран? А как насчет респектабельных Люксембурга или Швейцарии?..

На глобальные изменения (выравнивание налоговой нагрузки в разных странах?) понадобятся минимум годы, если не десятилетия. А когда экономический рост в мире станет более устойчивым и динамичным, появится риск снижения остроты вопроса. Что делать Украине в таких условиях? Ковать железо, пока горячо.

Но чтобы затормозить этот процесс, сорвать голосование за трансфертный законопроект, парламентариям, к сожалению, немного и надо. Как это уже частенько бывало по важным экономическим вопросам, в преддверии их рассмотрения “вдруг” обостряется какая-то из вечных раздражающих общество проблем (языковая, религиозная и т.д.), блокируется трибуна — и пошло-поехало. Мотивов для этого хватает у всех политических сил. Без исключения. И особенно — у Партии регионов.

Главный пункт, от которого будет зависеть непопулярность трансфертного законопроекта, — это, конечно, реальная цена вопроса. Оценок по этому поводу приводится много. По подсчетам старшего аналитика ИК “Арт-Капитал” Дмитрия Ленды, за 2011—2012 гг. благодаря применению трансфертных схем только металлурги зафиксировали убытки на уровне 10—20 млрд грн, а значит, в бюджет они недоплатили около 4—6 млрд грн. В свою очередь, в фискальном министерстве прогнозировали, что трансфертный закон позволит налоговикам обеспечить поступления в бюджет дополнительных 20 млрд грн в ближайшие три года (хотя в некоторых документах фигурировали и значительно более скромные суммы — всего 500 млн грн в первый год с дальнейшим приростом поступлений на 1 млрд грн ежегодно).

Вместе с тем глава аналитического департамента ИК Eavex Capital Дмитрий Чурин предупреждает, что бизнес непременно будет искать новые схемы уклонения от налогообложения, если закон о трансфертном ценообразовании будет принят. Как уточняет экономист отдела инвестиционного консалтинга ИК “Альтана Капитал” Александр Кушнарев, если сейчас офшорные компании используются, прежде всего, как покупатели готовой продукции, то впоследствии, не исключено, они будут предоставлять разнообразные услуги по различным договорам с украинскими компаниями.

При рассмотрении и принятии трансфертного законопроекта в парламенте важно, с одной стороны, чтобы он не превратился в “водяной пистолет” — оружие, от наличия которого госказне будет ни холодно ни жарко. С другой стороны, чтобы его нельзя было использовать и как снайперскую винтовку/дубинку, которой можно подстреливать/отбивать неугодный бизнес.

Василий ПАСОЧНИК