Цена “перехватизации”

Экономическое благополучие страны в значительной мере зависит от умения власти правильно распоряжаться государственной собственностью. Ныне Украина пожинает первые результаты большой приватизации. Однако “под государственным крылом” еще остались привлекательные объекты, которые хотят продать. Например, тот же Одесский припортовый завод (ОПЗ) или “Укртелеком”. Как будет происходить приватизация “самых вкусных” объектов госимущества в следующем году и каким образом на активность инвесторов повлияет срыв приватизационного конкурса ОПЗ? А также — какую конкуренцию приватизации составит рейдерство, которое сегодня в Украине набирает обороты? Об этом и о другом издание разговаривало с директором Международного института приватизации, управления собственностью и инвестиций, доктором экономических наук Александром Рябченко.

— Прокомментируйте последствия срыва приватизационного конкурса ОПЗ. Какими, на ваш взгляд, будут результаты возможной судебной волокиты между правительством и компанией-победительницей?

— Ситуация вокруг Одесского припортового завода лаконично вписывается в украинский сегодняшний день. Конкурс объявили, потому что в бюджет от приватизации запланировали получить 8,5 миллиарда гривен, а поступило — полмиллиарда. Чтобы выполнить бюджетные поступления, правительству следует продать какой-то объект за 8 миллиардов гривен. Реально готов к быстрой продаже только ОПЗ. На подготовку других объектов требуется 8—12 месяцев. Кроме того, за первый и второй квартал 2009 года завод продемонстрировал небольшие (но это еще одно формальное основание для продажи) убытки — 38 миллионов гривен. Успешная продажа ОПЗ облегчила бы и разговор правительства с МВФ в вопросе цены газа для потребителей и доказала этой организации, что Украина может не только просить деньги.

Я убежден, что было предварительное выяснение позиций участников и правительства. Инвесторы хотели услышать, что денежные гарантии возвратят в установленный срок после завершения конкурса, что победить может каждый. А правительство стремилось убедиться, что отыщутся покупатели, которые заплатят восемь миллиардов гривен. И последняя позиция была принципиальной. Без нее проведение продажи ничего бы не давало правительству, ведь речь шла о получении не менее восьми миллиардов гривен для госбюджета. Именно поэтому до конкурса все было спокойно, даже несмотря на президентскую критику. Когда же во время торгов цена остановилась на пяти миллиардах гривен, а не на восьми, тогда и возникла бурная реакция с боку премьер-министра. Если бы не было никаких предварительных разговоров и обещаний, то не было бы такой реакции.

Теперь о победителях и побежденных. Конкурсная комиссия приняла решение не признавать победителя. Что дальше? Поскольку победила украинская компания, приближенная к “Приватбанку”, то судебного иска вряд ли удастся избежать. Эта команда умеет защищать свои имущественные права, и неоднократно доказывала, что не боится судебных тяжб. На мой взгляд, “Приват” выиграет суд в вопросе продажи ОПЗ. Но он не получит этот объект. Власть, как продавец, имеет множество возможностей в рамках гражданского права найти замечания, которые позволят ей не отдать ОПЗ. Возможно и мировое соглашение: обе стороны договорятся, и новый владелец прибавит к пяти миллиардам еще три миллиарда гривен.

— Какие последствия для угольной отрасли будет иметь запрет Конституционного суда на продажу 99 шахт?

— Из этого решения вытекает, что приватизация шахт возможна, но другие способы продажи — нет. При этом все замечательно понимают: дальнейшее нахождение большого количества угольных шахт в государственной собственности не дает им никаких перспектив на выживание. С другой стороны, обычные ежегодные объемы бюджетных денег на возрождение угольного дела не позволяют сдвинуть дело с мертвой точки. Главный барьер для угольной реформы — зарабатывание чиновниками неплохих денег за счет государственного бюджета. И это целая система. Вы же видите, дальше разговоров угольная реформа не двигается.

— Насколько эффективным является управление приватизированными объектами, и видите ли необходимость в реприватизации каких-то предприятий?

— За 18 лет независимости прошло несколько этапов приватизации. И нельзя их ставить в один ряд для сравнения. Так, если государство имеет претензии к работе предприятий, которые приватизированы путем продажи контрольного пакета акций одному владельцу, который не выполняет своих обязательств, то оно через суд очень легко отнимет у него предприятие. Настоящую головную боль для государства сегодня представляют собой предприятия времен сертификатной приватизации, которые продавались в неспокойные 90-е. У этих предприятий, приватизированных сертификатным способом, по большей части, нет владельца контрольного пакета. Все акции распылены между мелкими владельцами, которые владеют 5—10% пакетами. И именно при сертификатной приватизации ни один мелкий владелец не отвечает за деятельность предприятия. Поэтому как и у кого забирать такое неэффективное предприятие?

— А много ли предприятий, которые стоит забирать по причине неэффективного частного управления?

— Наихудший владелец — это государство. Я не знаю ни одной финансово-промышленной группы, которая бы использовала аналогичные государственным подходы в управлении собственностью. Например, пять лет убыточности. Если частному владельцу необходимо предприятие, то он никогда не допустит убыточности, не позволит воровать, или создавать возле него десятки оффшорных компаний.

Конечно, сегодня некоторые приватизированные предприятия нужно вернуть государству. Но вопрос реприватизации не должен стать революционным. Речь идет о ежедневной работе Фонда госимущества. Так, в судебном порядке государству уже возвратили триста объектов, и ищут на них новых эффективных владельцев. Отбирая же предприятия у неэффективных владельцев, нельзя использовать политический фактор. Так, в случае с “Криворожсталью” официальной причиной возврата стал малый срок, отведенный на проведение приватизационного конкурса. Подобное нарушение было зафиксировано еще у 195 приватизированных предприятиях, но возвращено было только одно. Продажи остальных 195-ти предприятий государство даже в судах не обжаловало.

Еще одно: очень хорошо, что в Украине нет закона о национализации. Если бы он был, то в стране разрослась бы такая коррупция, которой еще мир не видал. Это был бы невероятно прибыльный бизнес. За право провести национализацию своего неэффективного предприятия олигархические структуры предлагали бы чиновникам солидные суммы. При этом сами бы они просто озолотились: раньше немало предприятий покупали за приватизационные имущественные сертификаты. Причем эти сертификаты скупали не по номинальной стоимости (за 500 гривен), а по символической (10 гривен). Вы только представьте себе: в случае реприватизации владельцу такого предприятия государство должно было бы возвратить за каждый вложенный сертификат 500 гривен, а не 10. То есть прибыль превышает расходы в 50 раз. Поэтому в Украине не может быть процесса национализации предприятий, потому что он будет абсолютно не справедлив, и принесет безумные прибыли олигархическим структурам, а государству — огромные убытки.

— Почему наряду с законным приобретением предприятий в последнее время участились случаи рейдерского захвата? Каковы причины его появления в Украине и мире?

— У нас сейчас вторая волна рейдерства. Никаких психологических или ментальных причин его появления нет. Рейдерство подпитывается неуважением к закону и значительной коррумпированностью судов. Пока рейдерство со всеми его составляющими (продажными судами, правоохранительными структурами и “крышеванием” власти) будет самым дешевым способом приобретения имущественных прав, до тех пор оно будет процветать. Если власть не может преодолеть рейдерство, то, во всяком случае, не стоит забывать: любое имущество должно работать. Если оно просто лежит, то его могут украсть. Задача государства — заставить имущество работать эффективно, а не припадать пылью. То есть в Украине время завершить строительство института частной собственности.

В мире рейдерство также существует. Называется оно “недружелюбное поглощение”. На фондовом рынке “недружелюбное поглощение” происходит через скупку и концентрацию контрольного пакета акций без предупреждения владельцев компании. Конечно, оно также попадает под действие определенных законов. Но в США или Европе нельзя просто провести фиктивные сборы, назвать их акционерными, потом в суде получить решение на их правомерность, утвердить новый устав предприятия, назначить нового директора и провести физический захват предприятия. В Европе “дикое” рейдерство невозможно. Силовой захват предприятий — это прерогатива украинских и российских олигархических структур.

— Но ведь рейдерством занимаются не все?

— В интервью одного украинского олигарха прочитал, что в его понимании рейдерство — это одна из самых дешевых форм получения предприятий на рынке. Силовым захватом предприятий не занимаются те бизнесмены, которые понимают, что такое определенный уровень бизнес-культуры, которые чувствуют свою роль и ответственность перед обществом. Рейдерство — прерогатива тех бизнесменов, у которых желание стать еще богаче превозмогает естественное желание чувствовать себя человеком.

— К чему может привести дальнейшее укоренение рейдерства в Украине?

— Крупные экономические флагманы, такие как “Криворожсталь” или “Азовсталь”, нельзя захватить. Не ухудшится от рейдерства и показатель ВВП. Однако нарушение прав собственности, которое не наказывается законом, а наоборот, легализируется, дает очень негативные сигналы обществу. Рейдерство создает угрозу национальной безопасности в том смысле, что из-за безнаказанности преступников население теряет доверие. А не может быть стабильного государства, в котором доверие к власти и правоохранительной системе — мизерны. У такого государства очень неустойчивые перспективы. В мире существуют такие понятия, как “моральный дух”, “имидж государства”. Разрушить эти категории очень просто, а построить — сложно.

— Как оцениваете масштабы земельного рейдерства, и могут ли ему противостоять крестьяне?

— Земельное рейдерство не приобрело тот размах, который мог бы быть. Все земельные вопросы решаются путем нелегальных схем купли-продажи. И это естественно, потому что в государстве нет открытого прозрачного рынка земли. На мой взгляд, нельзя запрещать крестьянам продавать землю, потому что это их собственность. Государство должно предотвращать угрозу появления земельных монополистов среди покупателей посредством выдачи специальных разрешений на покупку, и фиксируя договорные обязательства покупателя земли.

— Каким образом в других странах борются с рейдерством? Что нужно сделать в Украине для его укрощения?

— У меня такое впечатление, что государство несерьезно относится к проблеме рейдерства. Создаются Антирейдерские комиссии, проводятся заседания, но влияния на ситуацию нет. Хотя для наведения порядка достаточно было бы жестоко наказать всех участников (исполнителей, знаменитых заказчиков) хотя бы одной рейдерской операции. После этого на рынке останется не более 10% рейдеров. Главные причины рейдерского ренессанса в Украине — безнаказанность, и еще отсутствие цивилизованной системы движения имущества. Конечно, можно назвать целый список антирейдерских мер. Но это все теория. Практическая борьба с рейдерством начнется после появления политической воли у руководства страны.

Наталья БИЛОУСОВА