Цеховики

Полковник милиции Павел Павлюк мало о ком из подпольных советских предпринимателей вспоминает с симпатией. В 1960-е годы он руководил киевским отделом МВД УССР по борьбе с хищениями социалистической собственности. Большинство осужденных в те годы цеховиков были, по его убеждению, обычными ворами. Ветеран МВД меняет тон только когда вспоминает о киевлянине Михаиле Шере. “Голова у него хорошо варила, — рассказывает милиционер, — Доживи он до нашего времени, был бы в числе миллиардеров”.

Главный инженер Киевской галантерейной фабрики Шер через друзей организовал производство нейлоновых рубашек на Дарницком шелковом комбинате. Комбинат выпускал нейлоновую нить, которая использовалась для производства парашютов. Нейлоновые рубашки были тогда последним писком моды, а при постоянном дефиците в СССР спрос был колоссальным.

Шер взял в партнеры нескольких чиновников и сотрудников фабрики. Сырье для подпольного производства брали из неучтенной или якобы бракованной продукции Дарницкого шелкового комбината. Сдавали в розницу 100 рубашек, а директора магазинов указывали в накладных, к примеру, 20 рубашек, разницу выплачивали наличными Шеру. “По этому делу было привлечено 30 человек, — вспоминает полковник. — Когда Шера арестовали, у него дома нашли 3,5 млн рублей, у его родственников — 0,8 млн”. Это был самый громкий в 1963 году экономический процесс в Украине. Шера приговорили к высшей мере наказания.

С цеховиками — организаторами подпольного производства потребительских товаров советская власть не церемонилась. В Уголовном кодексе УССР 1961 года, действовавшем с небольшими изменениями до развала Союза, для них была пре­дусмотрена 86‑я статья, каравшая за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах (от 10 000 рублей) 15 годами лишения свободы или расстрелом. Другое дело, что строгость закона компенсировалась избирательностью его применения. Теневая экономика существовала рядом с обычной: в одних и тех же цехах люди делали товар для официальных продаж и “налево”.

Многие подпольные предприниматели, организовывая теневой промысел, сейчас вполне сошли бы за рационализаторов и инноваторов. Тот же Шер не просто брал списанную нейлоновую нить, а организовал пошив на простаивавших ранее станках. Товар, который он выпускал, пользовался огромным спросом.

Золотой эпохой советского бизнеса стали времена Леонида Брежнева, говорят бывшие сотрудники ОБХСС. Многие секретари горкомов и райкомов партии, руководители органов внутренних дел и других ведомств, особенно в южных республиках СССР, были “в доле” и ежемесячно получали подношения от цеховиков, работавших на их территории. Все изменилось в 1982 году. Новый советский лидер, Юрий Андропов, понимал, что дела в экономике идут плохо, и попытался решить проблему путем “закручивания гаек”. В Москве прогремело дело директора знаменитого гастронома “Елисеевский” Юрия Соколова, который через два года был расстрелян. Указание активизировать борьбу с теневиками поступило и украинским милиционерам.

Дело киевского объединения “Автоматторг” до сих пор вспоминают многие сотрудники МВД. В него входило несколько магазинов и более 100 автоматов по продаже пива и газированной воды. Директор объединения Александр Пушкарев заказал на стекольном заводе новые стаканы, дно и стенки которых были на несколько миллиметров толще обычных. Покупатель платил за 200 г сладкой воды, а получал 180 г. Кроме того, сотрудники объединения поменяли настройки дозаторов сиропа в автоматах — вместо 5 г сиропа автоматы теперь добавляли 2—3 г. В магазинах “Автоматторга” недоливали и более крепкие напитки, что позволяло продавать на сторону ящики водки и коньяка. Пушкарев делился заработанным и с подчиненными, и с чиновниками всех рангов. “Начальника управления торговли киевского горисполкома два раза допрашивали по этому делу, — вспоминает ветеран киевского ОБХСС Григорий Бородокин. — После второго допроса он вернулся домой, вышел на балкон, где у него хранилось охотничье ружье, и застрелился”. Пушкарева осудили на десять лет, он умер
вскоре после выхода на свободу в начале 1990‑х.

Похожую схему по созданию “товарных излишков” применяла заведующая производством ресторана “Столичный” в Киеве Лидия Елкина. По ее указанию повара экономили на каждом блюде. На продаже неучтенной продукции она, по данным следствия, успела заработать около 200 000 рублей. Не дождавшись приговора, Елкина умерла в СИЗО.

После прихода к власти Михаила Горбачева задули новые ветры. 19 ноября 1986 года в СССР был принят закон “Об индивидуальной трудовой деятельности”, вступивший в силу с 1 мая 1987 года. Подполковник Юрий Дзюба, работавший в ОБХСС Шевченковского районного отделения внутренних дел города Киева в 1980-е годы, вспоминает, что после начала горбачевских экономических реформ из МВД стали регулярно поступать команды не трогать того или иного предпринимателя. Милиционерам оставалось только взять под козырек. Это хорошо видно по биографиям кооператоров, которые развернули свой бизнес в годы перестройки. При Андропове их назвали бы цеховиками и при первой же возможности отправили в места не столь отдаленные. Взять хотя бы Александра Волкова, в конце 1980‑х руководившего плодокомбинатом одного из районов Киева. Директора овощебаз обычно зарабатывали тем, что часть товаров списывали как гниль, на деле продавая их в магазины за наличку. Проработав на этой должности несколько лет, Волков организовал свой кооператив “Декор”, а в 1994 году перешел на работу в предвыборный штаб кандидата в президенты Леонида Кучмы. Тогда же Волков задекларировал годовой доход около $10 млн.

Другой крупный делец перестроечных времен — Семен Юфа, заведующий одним из цехов треста ресторанов Ленинского района Киева. “Он зарабатывал на пирожках с мясом, — вспоминает Дзюба. — Юфа давал указание из одной партии мяса сделать не 1000 пирожков, а, к примеру, 3000. Разница — это его заработок”. Схема, за которую Елкина и Пушкарев заплатили своей свободой и жизнью, позволила Юфе сколотить первый капитал. В начале 1990‑х он был одним из самых заметных бизнесменов Киева. Сейчас Юфа живет в Израиле.

Реализовывать оперативные наработки сотрудникам киевского ОБХСС становилось все труднее. Дзюба вспоминает, что, по данным МВД, много зарабатывали руководители Соломенского банно‑прачечного комбината. Они не только продавали сэкономленное мыло и стиральный порошок, но и присваивали бюджетные деньги, поступавшие от больниц или поликлиник в качестве оплаты за стирку. Но хода этому делу не дали.

После 1987 года из ОБХСС начался массовый отток кадров. Перспектив никаких: с одной стороны, начальство выгораживает тех или иных дельцов, а с другой — требует не уменьшать количества раскрытых дел. Сами милиционеры с горя дали новую расшифровку когда‑то страшной аббревиатуре: о Боже, хоть сам садись. Некоторые опера становились предпринимателями. Позже они даже придумали для себя специальное название — “бизнесмент”.

Влад ГОЛОВИН