Прецедент Мариуполя

По крайней мере, в разных программах фестиваля неигрового кино DocuDays UA, который сейчас проходит в Киеве, принимают участие сразу три новых фильма о Мариуполе.

Американский режиссер и продюсер Стив Хувер выбрал героем своего второго полного метра “Почти святой” (лучшая документальная лента на кинофестивале в Литл-Роке и на “Артдокфесте”) священника и местного авторитета Геннадия Мохненко. На DocuDays этот фильм вошел во внеконкурсную программу “Проти-дія”.

Мохненко прославился тем, что уже много лет забирает (иногда силой) несовершеннолетних бездомных наркоманов с улиц и устраивает в основанный им детский реабилитационный центр “Республика Пилигрим”. Благодаря его усилиям в Мариуполе почти не осталось малолетних бездомных.

Украинские “Десять секунд” — полнометражный дебют 27-летней участницы объединения “Вавілон 13” Юлии Гонтарук — наоборот, не имеют протагониста. Общий рассказ разворачивается как ряд эпизодов-разговоров с мариупольцами, жизнь которых изменил ужасный обстрел 24 января 2015 года; за десять секунд этой атаки одна из героинь потеряла мужа и жилье. Режиссер выстраивает целостное, завершенное произведение из разрозненных диалогических сцен, разворачивая десять секунд в полноценную метафору бытия прифронтового города.

В “Мариуполисе” (Литва — Германия — Франция — Украина, о нем я уже писал 18 февраля), снятый литовцем Мантасом Кведаравичюсом в Мариуполе на протяжении весны прошлого года, тоже нет главного героя; это ряд импрессий, объединенных эстетикой отстраненного наблюдения за городской повседневностью, тут тоже есть кадры обстрела, как и в двух упомянутых выше картинах, но лишь как необходимый драматургический акцент.

На первый взгляд, что может быть интересного в этом типичном индустриальном городе, с его советскими заводами, старенькими трамваями, одинаковыми многоэтажками и рынками, небогатыми и затурканными жителями, кроме той самой войны где-то в окрестностях?

“ПОЧТИ СВЯТОЙ”

Оказывается, очень много. Нужно только уметь видеть, как бы это банально ни звучало. Каждому из трех режиссеров это удается.

Во-первых, люди. Герой “Почти святого” — плоть от плоти Мариуполя. Прямодушный, большой, искренний, неуклюжий. Настоящий воин, который часто действует на грани закона. Битва против детской горькой судьбы для Мохненко становится его личным Майданом и АТО еще задолго до 2014-го — но драматическое напряжение накаляется до предела, когда в стране начинаются революция и война, накладываясь на незаурядные хлопоты “Геннадия-крокодила”.

В “Десяти секундах” Юлии Гонтарук появляются горожане совершенно разных возрастов, социальных групп и убеждений: от озлобленного, и по-человечески харизматичного сепаратиста до убежденных патриотов Украины. Режиссер никого здесь не осуждает, не принимает чью-либо сторону, но очень точно и деликатно выбирает общую рамку для всех этих разных, порой до слез пронизывающих портретов.

Кведаравичюс показывает то, что высоким стилем называется “труды и дни”. Добровольцы “Правого сектора” дежурят на блок-посте. Амбициозная девушка пытается начать карьеру телерепортера. Ее отец — флегматичный, склонный к философствованию сапожник — ведет теологические споры с эксцентричной клиенткой. Скрипачка играет в греческом фольклорном ансамбле. Бывалый мужичок пытается ловить бычков запрещенной сеткой-пауком. Местный театр готовится к празднованию 9 мая. Вагоновожатые, терпеливые женщины среднего возраста, выводят трамваи из депо спозаранку с радостной новостью: обещали не стрелять, поэтому дневная смена выйдет на маршрут. В то же время у каждого находится что-нибудь, иногда намеком, что так или иначе выходит за рамки рутины.
Само же пространство, где все это происходит, является отражением человеческих сюжетов. Мариуполь Мохненко в “Почти святом” — это город подвалов и падших душ, убогий и депрессивный, где яркие цвета начинают проявляться лишь в предвкушении войны. Но само присутствие Геннадия вносит в эту среду измерение надежды.

У Гонтарук Мариуполь — это город, который медленно выздоравливает после тяжелого ранения. Здесь много руин, много гнева и страха — и, несмотря на все, жизнь побеждает; кто-то приглашает на обед в свой подвал соседей, которым разбомбили кухню, кто-то спасает жизнь ребенку с инвалидностью, а к сепаратисту Валере приходят представители ненавистного государства и предлагают компенсировать убытки от обстрела из артиллерии его единомышленников.

Наконец, “Мариуполис” выстраивается как завершенный визуальный рассказ. Во всех злодеяниях, индустриальных или разрушенных ландшафтах Кведаравичюс находит свою красоту и высокую драму; это не охота на экзотику, не спекуляция темой, а точность оптики. Кульминацией, несомненно, становится эпизод расстрела микрорайона “Восточный”, который передан практически немой картинкой, с трудом различаемыми, на краю слышимости, звуками — словно в приглушенном состоянии контузии, но режиссер не останавливается, ему важно показать выживание города даже после этого кошмара.

Итак, вот три разных портрета Мариуполя. Чтобы понять, что между ними общего, стоит отступить во времени немного назад.

Точнее, на 28 лет, в 1988-й, когда на экраны вышла сенсация советской перестройки: “Маленькая Вера” Василия Пичула, снятая также в Мариуполе.

Фильм начинается и заканчивается бесконечной панорамой заводов. Герои живут от работы до холодильника и от холодильника до рюмки, постоянно кричат, ругаются, дерутся (актеры выглядят на редкость естественно). Лучшие развлечения — массовый мордобой вместо дискотеки или секс на металлической кровати в заброшенном общежитии. При этом здесь все конформисты, все приспосабливаются к обстоятельствам. Несколько выбивается из ряда только Вера с ее никому ненужной любовью к красавцу Сергею. Это не “чернуха”, это больше — чувство колоссальной энтропии, которое разъедает и старых, и малых.

Работа Пичула имела бешеную популярность не только из-за знаменитой эротической сцены — на самом деле очень скромной — а из-за точности изображаемых событий. Советским людям едва ли не впервые показали не просто бытовую нищету, но и героев, которые так же, как и зрители, приспособились к этим обстоятельствам ценой потери каких-либо надежд или даже человеческого облика.

Три новых фильма сняты в том же городе, где дымит тот же меткомбинат имени Ильича, ездят те же трамваи, стоят те же многоэтажки, и уровень жизни не намного улучшился. Но в работах Гувера, Гонтарук и Кведаравичюса есть то, чего не было у Пичула: человеческое достоинство. У них Мариуполь — это уже объект эстетический, достойный художественного преобразования; там живут люди, способные отстаивать не только свои права, но и права других.

Прошло больше четверти века, и из этого бетонно-алкогольного тупика, который так убедительно изобразил Пичул, был найден выход — у каждого свой, но, безусловно, неиллюзорный.

Найден дорогой ценой. Однако, наверное, меньшей она быть и не могла.

Дмитрий ДЕСЯТЕРИК