Почему покупка Ахметовым облэнерго опасна для страны

В начале января энергетический холдинг ДТЭК, который входит в группу СКМ Рината Ахметова, заявил о намерениях сконцентрировать 68,3% акций в АО “Одессаоблэнерго” и 94% акций в АО “Киевобблэнерго”.

Облэнерго — операторы систем распределения (ОСР), или — операторы региональных электрических сетей. До 1 января 2019 года они же были поставщиками электроэнергии — продавали ее потребителям.

Но с нового года действует розничный рынок поставок электроэнергии, в рамках которого при каждом облэнерго создан собственный связанный поставщик. Точно такая же ситуация сейчас на газовом рынке, где при каждом облгазе существует связанный “облгаз сбыт”.

Поставщики, связанные с облэнерго, продают большую часть электроэнергии в стране.

Ранее Киев- и Одесса- облэнерго контролировались группой VS Energy. Ее собственники: российские бизнесмены украинского происхождения Евгений Гинер, Михаил Спектор и Александр Бабаков.

Последний — депутат Госдумы, голосовал за аннексию Крыма в 2014 году. В июне 2017 года попал под санкции США.

В конце апреля Антимонопольный комитет (АМКУ) под руководством Юрия Терентьева, уже отметившегося своей лояльностью к Ахметову, когда Комитет отказался признавать ДТЭК монополией, дал согласие на концентрацию ДТЭК акций еще двух облэнерго.

Как сообщал БЦ, у ДТЭК более 80% добычи угля, более 70% выработки тепловой электроэнергии, более 90% экспорта электроэнергии. При дальнейшей концентрации облэнерго, ДТЭК получит также монополию в распределении и продаже электроэнергии.

Это вызвало возмущение в экспертном сообществе, которое, впрочем, ни к чему не привело. 16 мая ДТЭК сообщил, что завершил сделку по приобретению акций двух облэнерго.

За три дня до этого, директор по связям с общественностью и коммуникациям СКМ Наталья Емченко опубликовала на сайте СКМ колонку “7 фактов о сделке ДТЭК”, в которой, якобы, опровергла все обвинения.

На самом деле, в некоторых местах она просто написала не правду, в других — сманипулировала. Вот почему, по пунктам.

1. Это НЕ приватизация. Частные украинские сети принадлежали частной российской компании. Теперь их выкупает частная украинская компания

Действительно так. Вопрос лишь в том, почему российская компания продает облэнерго именно холдингу Ахметова?

Как известно, с 2016 года, с момента введения формулы “Роттердам+”, Ринат Ахметов демонстрирует поразительную лояльность к Петру Порошенко.

Национальные регуляторы, такие как АМКУ, НКРЭКУ, НКЦБФР, которые формируются президентом, во всем помогают бизнесам Ахметова.

В свою очередь, телеканал Ахметова “ТРК Украина” создает критический контент об оппонентах пятого президента и позитивный контент о самом Порошенко.

Обычно такие отношения характеризуют бизнес-партнеров. Именно поэтому VS Energy могла продать активы только ДТЭК и никому больше.

2. Сети — это транспорт для электричества. От того, кто владеет транспортом НЕ зависит, сколько стоит электричество. От слова совсем. Как мопед не влияет на цену бензина. Цену устанавливает не доставщик электричества, не производитель. Цену устанавливает, по сути государство

Здесь Емченко спутала “до” с “после”. Действительно, сейчас цену электроэнергии устанавливает государство — Нацкомиссия по регулированию энергетики (НКРЭКУ).

Но, пока государство устанавливает цену, облэнерго — единственные поставщики электроэнергии для населения через свои поставляющие компании и самые крупные на коммерческом рынке.

Украина готовится к рынку электроэнергии. По закону, он должен быть запущен с 1 июля 2019 года. Но вряд запустится по многим причинам.

Только в случае запуска полноценного рынка электроэнергии, сети станут исключительно транспортом для электричества, как пишет Емченко

Кроме того, тариф ОСР напрямую связан с объемом поставки электроэнергии. Они получают определенный процент с каждого поставленного киловатта.

Поэтому очевидно, почему ДТЭК гонится за крупными операторами распредсетей. Из 7 крупнейших ОСР в стране, 5 входят в ДТЭК. Вне его контроля, пока что, только запорожские и харьковские сети.

Емченко хочет сказать, что концентрируя монополию в распределении, ДТЭК не сможет влиять на цену электроэнергии. Так должно быть в идеальных условиях, далеких от украинских реалий.

С учетом монополий ДТЭК в производстве, распределении и поставке электроэнергии, возможностей ограничить конкуренцию у ДТЭК достаточно.

3. В стране +\- 30 сетевых распределительных компаний. Из них ДТЭК владеет акциями 3-х сетевых компании — Днепровские, Киевские и Донецкие сети. Теперь будет 5. Если интересно — расскажу, кому принадлежат оставшиеся 25. И это точно не ДТЭК. Частично — все те же российские инвесторы, много — государство Украина, частично — другие частные инвесторы. Запомним эту цифру: 5 из порядка 30. В процентах — в любом случае меньше 30%

Здесь Емченко пишет неправду. В стране 37 компаний — ОСР, из которых у ДТЭК уже 7, а не 5.

Это сети в Киеве, Донецкой, Днепропетровской областях. Также, только что купленные сети в Киевской и Одесской областях. Кроме того, в ДТЭК входят субрегиональные сети, снабжающие электричеством коммерческие предприятия: “ДТЭК ПЭС Энергоуголь” и “ДТЭК Высоковольтные сети”.

Кому принадлежат остальные три десятка ОСР, можно прочитать тут. Крупнейшие владельцы в количественном выражении: VS Energy, братья Игорь и Григорий Суркисы, Константин Григоришин, Игорь Коломойский и Государство в лице Фонда госимущества.

Однако мерять распределение и поставку электроэнергии в количестве облэнерго не правильно. Это все равно, что определить долю ДТЭК в добыче угля в 25%, потому что на этом рынке работают еще три компании. На самом деле, у ДТЭК более 80% добычи энергетического угля.

Логично мерять долю в объемах поставки электроэнергии. Так вот, учитывая приобретенные активы, объем распределения электроэнергии компаниями ДТЭК в 2018 году — 55,3 млрд кВт*ч.

Согласно годовому отчету НКРЭКУ, за 2018 год потребители в Украине купили 120,8 мдрд кВт*ч.

Таким образом, доля распределения ДТЭК теперь составляет 45,8%.

Как известно, в украинском антимонопольном законодательстве, которое трансформировалось вместе с ростом монополий Ахметова, максимальная доля рынка указана на уровне 35%.

4. Почему компаний порядка тридцати? Потому что в каждой области — своя сетевая компания. И днепровские сети работают в Днепре, а Киевские в Киеве. Они полностью покрывают свои области и не конкурируют между собой. Вне зависимости от того, кто ими владеет

Сети — природные монополии и они действительно не конкурируют. Однако конкурируют поставщики, которые сегодня связаны с сетями.

Как можно судить из заявлений главы НКРЭКУ Оксаны Кривенко, еще долго связанные с облэнерго поставляющие компании останутся единственными продавцами электроэнергии для населения.

В нынешних условиях, у облэнерго достаточно рычагов, чтобы ограничить допуск к рынку независимых поставщиков. Облэнерго, например, может не параметризировать приборы учета потребителям, пока те не перейдут на их поставщика.

Но главная опасность крупной концентрации проявится в будущем, когда Украина таки запустит рынок электроэнергии. Дело в том, что крупному поставщику, имеющему распредсети, гараздо дешевле обходится обслуживание каждого отдельного клиента. Таким образом, сохраняя массовость поставки, он может демпинговать, не давая выйти на рынок другим более мелким поставщикам.

Такие проблемы уже наблюдались в Европе при запуске рынков электроэнергии.

5. А как в Мире, в Европе? Так обстоят дела в Европе. К примеру, в Португалии 84% распределения электроэнергии (сетей) у частной компании ENERGIAS DE PORTUGAL, в Италии — 70% у частной компании Enel, в Испании — частные компании Iberdrola и Endesa Energia суммарно владеют 78%, E-on в Германии — 48%. Так работает везде, в этом смысле в Украине ситуация похожа на лоскутное одеяло

Еще одна манипуляция. Да. У этих компаний действительно крупные доли по протяженности сетей в своих странах. Однако, главный вопрос, что это за компании?

Идем на сайт португальского энергохолдинга Energias De Portugal (EDP) и смотрим их годовой отчет за 2018 год. В структуре собственности этой компании самая большая доля — 23,3% — у китайской корпорации.

На десяток остальных крупных инвесторов приходится доля в 35% акций. 41,6% акций этой корпорации принадлежат мелким инвесторам.

Смотрим сайт итальянской Enel и годовой отчет за 2018 год. 23,6% капитала компании принадлежит Министерству экономики и финансов Италии, 18,8% — прочим мелким инвесторам.

Но главное, 57,6% капитала Enel принадлежит институциональным инвесторам. Это инвестиционные и пенсионные фонды.

Отсутствие институциональных инвесторов в Украине не позволяет реформировать нашу пенсионную систему, создать в стране фондовый рынок. Почему? Потому что им некуда инвестировать.

Во всем мире такие фонды вкладывают деньги в инфраструктурные компании, которые приносят сравнительно не большой, но стабильный доход. У нас это облгазы (70% распределения газа сосредоточено в РГК Дмитрия Фирташа) и облэнерго (50% распределения э/э в ДТЭК Ахметова — и это не предел).

В развитых странах сети принадлежит публичным компаниям. Обычно долю в них имеют государственные структуры.

Кого же сравнивает с такими компаниями Емченко? Холдинг ДТЭК, который записан на пачку нидерландских, швейцарских и кипрских компаний с корнем DTEK. С компанией, которая принадлежит одному человеку — Ринату Ахметову.

Акции предприятий, входящих в ДТЭК, не только нельзя купить. В 2017 году Рада приняла закон о принудительном выкупе акций частных акционерных обществ (ЧАО) у миноритарных акционеров. Это так называемая процедура squeeze-out.

Закон был пролоббирован Нацкомиссией по ценным бумагам (НКЦБФР) в интересах именно Ахметова. Публичной целью этого закона было создание в Украине фондового рынка. Реальной целью была концентрация Ахметовым акций мелких акционеров в приватизированных им компаниях.

Самое интересное сравнение, которая привела Емченко — немецкая энергокомпания E.ON. Ее профиль действительно похож на профиль ДТЭК — вертикальная интеграция и значительная концентрация долей рынка.

Именно поэтому с 2008 года Европейская Комиссия (ЕК) ведет антимонопольное расследование в отношении E.ON. К этой корпорации ЕК впервые применила статью 9 Регламента ЕК о добровольном разукрупнении. Это именно то, чего боится ДТЭК, сравниявая себя с E.ON.

6. Антимонопольные комитеты европейских стран не требуют, чтобы европейские компании из П.5 разукрупнять. Более того, в своё время они дали разрешение на такую концентрацию. Другими словами, никакой зрады в такой структуре собственности рынка сетей нет

Емченко умалчивает, что в подавляющем большинстве случаев такое “укрупнение” происходило с компаниями, которые создавались государством и принадлежали государству. Потом они выходили на IPO и становились публичными.

Если Ахметов продаст 25% всего ДТЭК государству, а еще 45% акций корпорации выведет на фондовый рынок, тогда и у нас это не будет “зрадой”.

Пока же очевиден факт дальнейшей монополизации всех сфер электроэнергетики самым богатым и влиятельным олигархом вопреки логике рыночной справедливости и равного доступа.

7. ДТЭК заключает сделку в строгом соблюдении с законом. И закрывает в соответствии с законом

ДТЭК действительно чаще всего поступает по закону. Дело в том, что законы принимает Верховная Рада. А Ахметов покупает депутатов Верховной рады. Как, например — фракцию Радикальной партии Олега Ляшко. Не говоря уже о собственном крыле фракции Оппозиционного блока.

Очень хорошо процесс принятия законов, которые потом “не нарушает ДТЭК”, год назад описала народный депутат Виктория Пташник.

Юрист Ахметова и один из его партнеров, народный депутат Юрий Воропаев просто указывает Олегу Ляшко, как нужно голосовать его фракции за нужные Ахметову законопроекты. 

Сергей ГОЛОВНЕВ