Оккупировав Крым и часть Донбасса, контролируя Керченский пролив, Россия усиливает военно-экономическое давление на украинское Приазовье. И постепенно превращает полузамкнутое Азовское море в свое внутреннее озеро.
Сегодня российские военные корабли затрудняют судоходство через Керченский пролив и преследуют украинские рыболовецкие суда, а российские компании разрабатывают захваченные украинские нефтегазовые месторождения.
Но как в условиях военного доминирования РФ в регионе Украине отстоять свои права и интересы в пределах собственного территориального моря, исключительной экономической зоны и континентального шельфа в Азовском море? Как гарантировать свободу судоходства через Керченский канал, чтобы через него беспрепятственно проходили в украинские порты Азова торговые суда? Как обеспечить проход через пролив украинских военных кораблей? Решение проблемы усложняется тем, что украинские ВМС не располагают техническими возможностями жестко отстаивать суверенитет Украины в Азово-Керченской акватории, а у руководства страны отсутствует желание усиливать риски вооруженного столкновения.
Помочь Киеву в отстаивании своих прав могла бы четкая делимитация данных водных просторов, границу которых признало бы международное сообщество, а также подтверждение права свободы судоходства в них. Но, подписав в 2003 г. украино-российский договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива, в котором зафиксировано, что эти акватории “исторически являются внутренними водами” обеих стран, Киев и Москва так и не подписали соглашения о разграничении моря и пролива.
У Киева есть несколько вариантов действий в рамках Конвенции ООН по морскому праву: стороны могут провести делимитацию морских просторов либо в суде, либо за столом переговоров, либо в одностороннем порядке. Однако в случае Азовского моря нельзя использовать опцию Международного трибунала по морскому праву или арбитража, поскольку Россия выступает категорически против решения данного вопроса в суде, настаивая на переговорах. Но и вариант с переговорами оказался безрезультативным, поскольку россияне не особо стремились к делимитации акватории.
36 раундов переговоров, прошедших с 1996 г. до начала российско-украинской войны, показали: Москва была готова к разграничению только на своих условиях, а не на принципах международного морского права. При этом, хотя договор 2003 г. и предполагал делимитацию акватории, россияне утверждали, что статус Азовского моря и Керченского пролива — совместные внутренние воды двух стран. А после оккупации Крыма Россия вообще объявила Керченский пролив “исключительно российскими территориальными водами”.
Поскольку после оккупации Крыма и Донбасса договориться с Москвой нереально, в Киеве стали звучать предложения задействовать вспомогательные инструменты, предусмотренные Конвенцией ООН по морскому праву.
На днях заместитель начальника “Госгидрографии” Богдан Устименко призвал украинские власти начать принудительный (!) переговорный процесс с Россией по проведению морской границы. Он ссылается на статью 298 Конвенции ООН по морскому праву и Приложение V к данной Конвенции, предусматривающие урегулирование спора по согласительной процедуре. При этом Устименко упоминает прецедент с применением этой статьи Австралией и Тимором-Лешти, в результате чего в 2018 г. был заключен договор об установлении границ в Тиморском море.
И хотя в Конвенции нет такого понятия, как “принудительный переговорный процесс”, но Украина и в самом деле может в одностороннем порядке обратиться в ООН с просьбой создать согласительную комиссию. Результатом работы последней станет даже не решение, а доклад с предложениями и рекомендациями, которые позволят сторонам перезапустить переговорный процесс на новой, возможно, более компромиссной основе. Однако воспользоваться ими или нет — зависит от доброй воли сторон. И прежде всего — России. А ожидать доброй воли от Москвы не следует: ее вполне устраивает существующее положение дел. В общем, и сам Устименко признает: “Сегодня Россия вряд добровольно подпишет соглашение о делимитации с Украины, как Австралия с Тимором”.
В этой ситуации одностороннее установление Украиной пределов своих морских пространств в Азовском море кажется единственным выходом. И в последние годы к варианту таких действий в Киеве склонялись все больше и больше. Тем более что украинская власть в предыдущие годы уже сделала шаги в этом направлении. Так, в 1992 г. генсек ООН был проинформирован Киевом об утвержденных им координатах исходных линий для отсчета ширины территориального моря, исключительной экономической зоны и континентального шельфа Украины в Черном и Азовском морях. В 1998 г. это решение было опубликовано в официальном бюллетене ООН Law of Sea.
Более того, в 1992 г. Верховная Рада приняла Закон “О государственной границе Украины”. Статья 3 указывает, что госграница устанавливается по внешней границе территориального моря Украины. А к нему, как отмечается в статье 5, относятся “прибрежные морские воды шириной 12 морских миль, отсчитываемых от линии наибольшего отлива как на материке, так и на островах, которые принадлежат Украине, или от прямых исходных линий, которые соединяют соответствующие точки”. Все, что за пределами 12-мильной зоны, — это уже международные воды.
Так что формально Украина имеет границу в Азовском море. Однако Киев должен определить не только границу. Речь идет также и об установлении ширины исключительной экономической зоны и континентального шельфа Украины. А уж чтобы их зафиксировать, одного лишь Закона “О государственной границе Украины” мало. Тем более что в 90-е в Киеве решили расширить свой суверенитет на бОльшую часть Азовского моря.
В 1998 г. президент Украины подписал распоряжение, которым до достижения договоренностей между Украиной и РФ определил линию госграницы в Азовском и Черном морях, а также Керченском проливе на основе принципа срединной линии. В 1999 г. Леонид Кучма внес некоторые изменения в свое распоряжение, а МИД Украины нотой уведомил российское внешнеполитическое ведомство о проведении в одностороннем порядке линии госграницы в Азовском и Черном морях и Керченском проливе. Впрочем, это решение Киева Москва не признала.
В начале 2000-х в Киеве было принято решение уточнить с учетом новых методик базовые точки для проведения исходных линий отсчета ширины территориального моря, а в мае 2002-го появилось постановление Кабмина об установлении последнего в Азове. Но чтобы зафиксировать уточненную линию территориального моря, постановление правительства необходимо было зарегистрировать в секретариате ООН. Но Киев этого не сделал.
Одновременно был положен на полку и проголосованный Верховной Радой в первом чтении Закон “О внутренних водах, территориальном море, исключительной экономической зоне и континентальном шельфе Украины”. Причина — был подписан договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива, фиксировавший, что граница в Азове будет “в соответствии с соглашением между сторонами”. Но после начала войны переговоры прекратились.
В патовой ситуации в Киеве вновь вспомнили о своем праве провести одностороннюю делимитацию.
Год назад СНБО Украины принял решение “О неотложных мерах по защите национальных интересов на Юге и Востоке Украины, в Черном и Азовском морях и Керченском проливе”. В частности, Кабмину было поручено внести в парламент проект закона о внутренних водах, территориальном море и прилегающей зоне Украины с определением координат срединной линии. А МИД должен был уведомить секретариат ООН и РФ о координатах срединной линии в Азовском и Черном морях и Керченском проливе, которая до заключения соглашения была бы линией границы между внутренними водами Украины и России. Напомним, что в отличие от международных вод, где существует свобода судоходства, на внутренние распространяется суверенитет прибрежного государства.
В конечном счете дело ограничилось тем, что парламент в декабре прошлого года принял Закон “О прилегающей зоне Украины”, который, впрочем, не содержит координаты срединной линии. Такая полумера объясняется, прежде всего, тем, что правовое оформление временного разграничения морских просторов между Украиной и Россией на национальном и международном уровнях при одновременной фиксации за Азовским морем и Керченским проливом статуса внутренних вод двух стран противоречило украинской позиции в Арбитражном трибунале. Напомним, что там рассматривают иск Украины к РФ о нарушении прав нашей страны как прибрежного государства в Черном и Азовском морях и Керченском проливе.
Дело в том, что в Москве утверждают: поскольку Азовское море (а до недавнего времени, и Керченский пролив) — внутренние воды двух стран, то к нему не применяются положения Конвенции ООН по морскому праву. Позиция же Киева в арбитраже основывается на том, что на Азовское море и Керченский пролив распространяется действие данной Конвенции и в этой акватории существует свобода судоходства для кораблей третьих стран.
Аргументация украинской стороны сводится к следующему. Да, в договоре 2003 г. записано, что Азовское море и Керченский пролив “исторически являются внутренними водами” Украины и России. Но, отмечают в Киеве, во-первых, формула “исторически являются внутренними водами” констатирует исторический факт, а не их юридический статус. И если во времена СССР они были его внутренними водами, то после распада Советского Союза эти воды, в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву, уже не считались внутренними.
Во-вторых, украино-российский договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива не был реализован, поскольку практически ни одно его положение не было выполнено. Поэтому и на море, и на пролив распространяется действие Конвенции ООН.
В-третьих, Азовское море не может быть внутренними водами Украины и России, поскольку Азов не соответствует ни одному из трех условий, необходимых для того, чтобы признать за ним данный статус: акватория должна быть настолько малой по площади, что не может иметь исключительную экономическую зону; прибрежные государства должны прийти к согласию по этому статусу; и, наконец, данный статус не должен наносить ущерб правам и интересам третьих государств.
Не удивительно, что в Арбитражном трибунале представители российской делегации заявляли, что Киев сам себе противоречит, когда утверждает, что на Азовское море и Керченский пролив распространяется действие данной Конвенции и в этой акватории существует свобода судоходства для кораблей третьих стран, и в то же время планирует оформить временное разграничение морских просторов в Азове и проливе, при одновременной фиксации за ними статуса внутренних вод Украины и России.
Не последнюю роль в решении Киева приостановить процесс проведения односторонней делимитации Азовского моря и Керченского пролива сыграло и отсутствие у него ответов на следующие вопросы: как украинская власть будет обеспечивать судоходство в Керченском проливе? Как она будет осуществлять свои суверенные права в своем секторе Азовского моря? Что будет делать Киев в случае, если российские военные корабли все же пересекут линию разграничения? Как будут действовать наши пограничники и военные моряки в украинском секторе Азовского моря, прилегающем к Крыму?
В общем, нынче позиция Киева фактически заключается в следующем: прежде чем проводить делимитацию Азовского моря, Украина и Россия должны определить статус Азова. А это можно сделать только после решения Арбитражного трибунала. Решение по юрисдикции по данному делу суд должен принять к концу года. При этом надо понимать, что в своей практике международные суды не занимают однозначно чью-то сторону. Но сейчас главное для Киева получить ответ на вопрос, “распространяется ли действие Конвенции ООН по морскому праву, в том числе, на Азовское море и Керченский пролив?” От этого ответа и зависят дальнейшие действия украинских властей.
Ну а пока Киев не планирует разрывать украино-российский договор 2003 г. Во-первых, потому, что его денонсация по сути ничего не меняет. Что помешает российским кораблям подплывать к украинским берегам и после прекращения действия договора? Только лишь готовность украинских пограничников и военных моряков открывать огонь. Пойдут ли они на это? Нынешняя ситуация демонстрирует, что Киев вовсе не стремится идти на обострение ситуации при защите собственного территориального моря, увеличивая риски вооруженного столкновения.
Во-вторых, в Киеве прогнозируют: как только по украинской инициативе будет денонсирован договор 2003 г., Россия тут же объявит, что Керченский пролив находится под ее суверенитетом. И сразу же ужесточит правила прохода для украинских и иностранных торговых кораблей. В этой ситуации лучше дождаться решения Арбитражного трибунала, который должен прояснить статус пролива.
В-третьих, статья 2 украино-российского договора 2003 г. предусматривает свободу судоходства для украинских военных и торговых кораблей в Азовском море и Керченском проливе. Апеллируя к этой статье, Киев может требовать от Москвы, дабы та не препятствовала проходу украинских военных кораблей из Черного моря в Азовское. Денонсация договора лишает Россию даже этого формального обязательства.
Проблема Азовского моря и Керченского пролива не имеет простых решений. Но наиболее оптимальным вариантом представляется ожидание. Прежде всего — вердикта Арбитражного трибунала. Будем надеяться, суд признает, что на Азово-Керченскую акваторию распространяется действие Конвенции ООН по морскому праву. И хотя его решение не означает, что у Киева появится решимость использовать более жесткие меры в отстаивании своих прав прибрежного государства в Азовском море и Керченском проливе, но оно позволит украинской дипломатии более уверенно добиваться от Москвы обязанности соблюдать свободу судоходства в акватории и преследовать Россию в судах за разработку месторождений на украинском континентальном шельфе.
