Мирослава Гонгадзе: “Была просто ошарашена задержанием Пукача”

“Пусть те, кто пишет, что я живу на пособие, поставят себя на мое место: с двумя маленькими детьми на руках приехать в чужую страну и сразу же начать искать работу, учить язык. Да и сейчас живем от зарплаты до зарплаты”.

Нам удалось дозвониться к Мирославе Гонгадзе, вдове погибшего журналиста Георгия Гонгадзе, и она согласилась дать нашему изданию эксклюзивное интервью. Из общения с Мирославой можно сделать вывод, что это простая, веселая, целеустремленная и очень сильная женщина. При быстром разговоре она иногда сразу не может подобрать русское слово, употребляя английское. Когда вспоминает об Украине, говорит с паузами и грустью в голосе.

— Мирослава, как вы восприняли новость о задержании генерала Пукача?

— Я была ошеломлена. Честно сказать, очень сомневалась, что Пукач остался в живых, ведь с того момента, как исчез Гия, прошло уже девять лет. О том, что Пукач может быть мертвым, постоянно писали в прессе. И это казалось логичным. Поэтому я очень рада и благодарна, прежде всего, Службе безопасности Украины, что их ребята все-таки смогли задержать этого человека.

— Знакомят ли вас с подробностями расследования?

— К сожалению, не знаю, что делала следственная группа последние два года. Я не знакома с результатами расследования и не видела никаких материалов.

— Ваш адвокат Валентина Теличенко заявила, что не доверяет нынешней следственной группе Генпрокуратуры. А вы?

— Валентина Теличенко представляет мою позицию, это наше общее мнение. А недоверие к следствию у нас, к сожалению, было всегда. За исключением короткого момента, когда между нами было налажено сотрудничество — перед передачей дела по трем милиционерам в суд. Потом следственную группу распустили, пришел новый следователь. Мы готовы работать со всеми, но, к сожалению, не можем согласиться с некоторыми непрофессиональными действиями. Поэтому подали запрос об отводе нынешних следователей. Ведь для нас главное, чтобы следствие велось профессионально и дело было передано в суд. Причем не просто передача дела Пукача как исполнителя убийства, а предъявление обвинений заказчикам этого страшного преступления.

“Мать Гии надеется, что он жив”

— Как часто вы и ваши дети общаетесь с матерью Георгия Лесей?

— Очень редко. В последний раз Леся видела детей еще тогда, когда был жив Гия. В прошлом году мы приезжали в Украину. Я хотела встретиться с мамой Гии, чтобы она пообщалась с детьми, показать ей, как они выросли, хотела, чтобы дети поговорили с бабушкой. Но, к сожалению, в те дни Леся уехала в Грузию. Мои родители по возможности всегда стараются ей помочь. Хотя бы продуктами. Вот и на прошлой неделе моя мама звонила Лесе, хотела с ней встретиться, но оказалось, что Леся в Грузии. Время от времени к маме Гии ездит и мой отец: передает ей фотографии детей, которые я высылаю.

— Как вы считаете, почему Леся не признает в найденных в Тараще останках тела своего сына?

— Думаю, она просто не может согласиться с тем, что ее сына уже нет в живых. Она до сих пор надеется. И я могу ее понять: Гия был единственным сыном, ради него она жила. Поэтому ей сложно принять смерть единственного ребенка. Сейчас мы будем настаивать на экспертизе ДНК, и если подтвердится, что найденная голова или части черепа принадлежат Георгию, будем готовиться к похоронам.

— Настаиваете на такой экспертизе за границей?

— Наши правоохранительные органы подходят к этому неправильно, непрофессионально. Согласно украинскому криминальному законодательству, следствие может обратиться в другое государство за помощью в расследовании дела. В том числе и за экспертизой. Мы так уже делали, когда проводилась экспертиза ДНК в 2001 г. В ней принимали участие эксперты ФБР. Они ездили в Украину. Потом сотрудники Генпрокуратуры две недели находились в Вашингтоне. Я и дети сдавали анализы для экспертизы ДНК. Все было запротоколировано в соответствии с украинским законодательством. Результаты мне показала не украинская прокуратура, а сотрудники ФБР.

— Где вы сейчас работаете? Чем занимаются дети?

— Я работаю в Вашингтоне в международной вещательной корпорации “Голос Америки” ведущим журналистом. Живу с дочками в пригороде Вашингтона — Арлингтоне. Дети — Нана и Саломэ — ходят в государственную школу, перешли в 6-й класс. Учатся хорошо, имеют грамоты и президентские награды за учебу. Много читают. У них 100%-ный балл по английскому чтению и письму. Сейчас они на каникулах, и поскольку я работаю и не могу их оставить дома самих (закон запрещает), они ходят в лагерь, где обучаются актерскому мастерству. Любят визуальное искусство, очень хорошо рисуют. Слава Богу, они здоровы и физически, и ментально — это для меня самое главное. Я уверена, что в свое время приняла правильное решение уехать из Украины. Самой жутко читать, что нашли череп или зубы Гии, не представляю, как бы переживали все это дети.

— Как вам живется в Америке? У вас есть свое жилье?

— Живем обычной жизнью, ничего экстравагантного. Поэтому, когда читаю комментарии людей, которые ничего не знают о моей жизни, но рассуждают: “Надо, чтобы она приехала в Украину, надо, чтобы Америка перестала ей платить пособия”, мне становится очень обидно. Никогда мне никаких пособий не выплачивали. Чтобы нормально жить и растить детей, мне приходиться очень много работать. Когда я приехала сюда, трудилась на 2-3 работах, иногда по ночам. Пусть бы кто-нибудь из таких комментаторов поставил себя на мое место: с двумя маленькими детьми на руках приехать в чужую страну и сразу же начать искать работу, учить язык. Они видят другое: я на экране телевизора вещаю из Америки. А чего мне это стоило, никто не знает. Насчет жилья: раньше мы его снимали, а потом купили 3-комнатную квартиру в кредит на 30 лет. Живем от зарплаты до зарплаты.

— В Америке знают “дело Гонгадзе”? И как часто об этом передают СМИ?

— Об этом здесь вообще не говорят. Но когда поймали Пукача, сообщили. В Музее новостей в Вашингтоне есть портрет Гии, а его имя высечено на стеле журналистов, погибших при исполнении своих служебных обязанностей, и мы с детьми ходим туда время от времени.

“Дочки скучают по родине”

— Вы оставили себе гражданство Украины или сменили его на американское?

— У меня по-прежнему гражданство Украины. В Америке имею вид на жительство.

— В США у вас много друзей?

— Сейчас уже хватает. В отличие от того времени, когда я только приехала в страну. С тремя телефонами в записной книжке. Друзья разные, их имена вам ничего не скажут. Сейчас уже прижилась здесь.

— А по родине скучаете? Не появлялось желания когда-нибуль вернуться?

— Я как журналист информационно постоянно живу в Украине (смеется). Скорее всего, на родину вернусь. Но уже после того, как дети вырастут. А девочки, кстати, очень любят Украину. После того как в прошлом году мы были дома, им вообще все очень понравилось, они постоянно спрашивают, когда мы снова туда поедем.

— Что думаете о нынешней политической ситуации в Украине? Кому из наших политиков и руководителей государства симпатизируете, с кем общаетесь?

— Общаюсь по мере необходимости с теми, кто приезжает сюда и приходит ко мне на эфир. Когда была в Киеве, виделась с друзьями, которые у меня там остались. Из политиков — это Виктор Мусияка, Виктор Пинзенык, Игорь Гринев, Борис Тарасюк. Те люди, с которыми я раньше близко общалась. Только разговариваю с ними реже. К сожалению, принципиальные политики, которым я симпатизирую, сегодня не имеют большого влияния на ситуацию в Украине.

— А Леонид Кучма когда-нибудь на вас выходил с каким-то вопросом?

— Нет (смеется), никогда.

Людмила БАШКИРОВА