Кто остановит “лингвистические войны”?

Понимание ценности и в прямом смысле цены слова является новейшим и очень существенным признаком общественно-политической динамики Украины. Статус украинского языка, хотя и не так давно (с конца 80-х годов), но упрочился как синоним демократичности общества — именно таким способом до недавнего времени воспринимали его как национально настроенные граждане, так и их политические антагонисты. Логика развития Украины воспринималась (всеми частями общества!) именно так — если речь идет не об имперских задворках, а о независимом государстве, то и государственный язык в нем — украинский. Политические оппоненты в этом виденье были единодушны, независимо от того, что не всем им такое направление государственного развития нравилось; то есть синонимичность понятий “независимое украинское государство”, “украинский язык” и “демократия” еще в преддверии провозглашения постсоветской независимой Украины стало конвенцией — подчеркну — для всех политических сил.

Идея изменения статуса украинского языка как элемента предвыборной риторики тоже упрочилась и не производит впечатления Бог знает какой политической новации, привычно будучи реверансом тоталитарному прошлому. Но что является неожиданностью последних политических сезонов, так это то, что медийный дискурс вдруг наполнился идеями изменения статуса государственного языка не как способа идентификации с тоталитарным прошлым как более “правильным” общественным строем, не как проявление посягательства на основы демократии в украинском государстве, а как способ демократизации “недостаточно демократического” независимого украинского государства. Другими словами, мнимый путь развития общества в противоположном тоталитаризму направления определенные силы стали презентовать уставшей от политических игр общественности не иначе, как через предоставление иного чем нынешний статуса русскому языку.

Интересно, что сторонников этого подхода не смущает то обстоятельство, что в Украине конституционно (цитирую!) “гарантируется свободное развитие, использование и защита русского языка (ст.11) и других языков национальных меньшинств”, кроме того “государство способствует изучению языков международного общения” (ст.11), — а то, что русский язык относится к этой группе языков, отрицать вряд ли возможно. То что же в действительности беспокоит сторонников конституционных изменений в сфере языковых прав в Украине? Возможно то, что кроме русского языка этой же статьей закрепляется и свободное развитие других языков национальных меньшинств?

Из зажигательных споров депутатов-гостей разнообразных ток-шоу следует, что беспокойство о миноритарных языках и является признаком демократичности, собственно говоря, и есть символом демократии. По большей части дискутанты апеллируют к “Европейской хартии региональных или миноритарных языков” (1992) как эталону демократичности, поскольку ею предусмотрено применение системы регуляторных мероприятий, направленных на защиту миноритарных языков или языков, находящихся под угрозой в странах, присоединившихся к этой Хартии.

В то же время образование Европейского Союза, евроинтеграция и глобализация стали причиной роста потребности в общем языке в прямом смысле, даже будничном этого выражения. На практике такая потребность реализуется в применении английского как универсального коммуникативного медиума. Естественным следствием этого процесса стало доминирование английского как необходимой составляющей части образованности, залога доступа к социальным перспективам современного европейца или, вообще, цивилизованного индивида. Повсеместное культивирование английского, изменяя поведение носителей языка, влияет на языковую ситуацию даже в почти монолингвальных странах. В то же время, имплементация Европейской хартии о статусе и защите миноритарных языков выступает политическим приоритетом европейских стран и стала неотъемлемым признаком их цивилизованности.

Следовательно, наблюдаются совершенно противоположные тенденции. С одной стороны — распространение английского как рационализация коммуникации, а из другой — повсеместное осознание ценности миноритарных языков как проявление сентиментальности, причем юридически закрепленной. Оказывается, языки, находящиеся под угрозой, тоже нужно беречь, поскольку они являются гуманитарной ценностью. Несмотря на то, что в прошлом европейской цивилизации хватает примеров лингвоцида как средства создания государства. Но, — что приятно, — история таки чему-то учит; современная Европа, объединяясь, пытается сохранить то, что у нее есть уникального, а это, прежде всего — язычно-диалектное разнообразие.

Одновременно происходят процессы и универсализации, и атомизации сознания европейцев. Чтобы такие тенденции реализовались на практике должно происходить или сплошной перевод (модель языкового применения в ООН), или интериоризация через образование нескольких языков в сознании современного европейца, которая оказывается под действием именно этих противоположно направленных эффектов, — атомизации и универсализации.

В языковедческой науке ситуацию двуязычности принято считать неустойчивой, как правило, приводящей к поглощению одного языка другим или к распределению коммуникативных функций, а следовательно — к неполноценному функционированию каждого из них. Такое понимание природы и перспектив дву- или многоязычности традиционно и хорошо осознается специалистами (не являющимися “кремлевскими мечтателями”), без чьего участия документы, подобные Европейской хартии, не могли бы разрабатываться или приниматься.

Следовательно, встает вопрос: во-первых, почему прагматично настроенное, плюралистическое, свободное рыночное общество увидело безотлагательную потребность сохранять права подвергающихся угрозам (то есть с прагматичной точки зрения заблаговременно “неперспективных”) языков, а во-вторых, каким образом этот документ, несмотря на всю его моральную ценность, можно реально воплотить?

Закрепленное Хартией отношение к миноритарным языкам как к уникально ценному продукту деятельности сознания количественно еще или уже небольших человеческих коллективов, идентифицированных как таковые, является квинтэссенцией уважения к достижениям человеческого духа и цивилизационного продвижения современной Европы.

Позитивный выход для имплементации Хартии существует. Условием его является изменение ценностных ориентиров. Если воспринимать миноритарность как статусный признак, а не как бремя, то это, скорее всего, даст желаемый результат. Современное состояние европейского образования позволяет это. Во всяком случае такая необходимость, как видим, четко осознается и формулируется в развитых странах. (Уместным будет привести параллель с отношением к людям с недостатками развития в США: неучтение их интересов считается — и это общественно признанная точка зрения — если не дикостью, то признаком дурного тона и несовершенством воспитания).

На этом фоне дискуссии вокруг изменения статуса русского языка в Украине не производят впечатления прогрессивных идей, созвучных духу европейского гуманитарного развития. В первую очередь потому, что русский язык — слава Богу — не подвержен угрозе в Украине. Во-вторых, это язык, являющийся удельным и государственным на территории несравненно большей, нежели территория Украины. И, разумеется, интенсивность функционирования русского в Украине не может даже в шутку сравниваться с функционированием украинского в Российской Федерации.

Изменение status quo при нынешних обстоятельствах с необходимостью будет тянуть путаницу в умах и душах граждан Украины, независимо от их языковой компетенции, национальности и четкости национальной идентичности. Просто так всегда бывает. Каждая реформа правописания влечет за собой период снижения уровня грамотности населения. Подобное происходит и со статусом языка. При таких обстоятельствах будет расшатываться тот хоть и не жесткий, но все же достаточно устоявшийся каркас государственной идентичности граждан, который в большей степени покоится на установленных принципах языкового применения. А на этом каркасе — к слову будет сказано — покоится и существование текущей элиты (то есть руководящего эшелона отдельной страны), тех, кто принимает решение на государственном уровне, в том числе и относительно статуса государственного языка Украины.

Возможно, сохранение позиции украинского как единого государственного представляется некоторым из них какой-то далекой от реальности прихотью гуманитариев-филологов в обильно вышитых сорочках. Но это не так, и европейская практика, обозначенная появлением той таки Хартии, ясно это подтверждает.

Конечно, контуры нации и государства не обязательно совпадают, а притеснения иных, чем государственный, языков не являются (и не были никогда) целью государствообразующих усилий ни одной партии в Украине. В конце концов, кто сегодня осмелился бы декларировать такие намерения? Впрочем, каждая языковая ситуация уникальна. История украинского языка — это история его притеснения со стороны господствующих на его же территории режимов, и этим объясняется асимметрия языковой ситуации, продолжительная традиция навязанной двуязычности.

С другой стороны, история собственно украинского государства относительно неукраинских языков не обозначена запретами или ограничением возможностей их развития, представляет Украину в намного более выгодном свете по сравнению со многими другими странами как старой, так и молодой демократии. Подчеркну, что сохранение статуса украинского языка зависит прежде всего от самой украинской элиты, поскольку это является краеугольным камнем существования украинского государства со всеми производными, включительно с существованием его руководящего эшелона. Поэтому относиться легкомысленно, расшатывать только недавно устоявшееся — это бессмыслица, абсурд, который содержит угрозу не только украинской идентичности, национальной или государственной, но и существованию государственной элиты как таковой. Сравнение этой ситуации с отпиливанием ветки, на которой сидишь, может, не слишком оригинально, зато наверняка полностью соответствует нынешнему положению вещей. Поэтому и по целесообразности “защита” русского языка в Украине соотносительна с гипотетической ситуацией, в которой бы экологи всерьез принялись защищать удавов от кролей.

Не следует забывать также, что на территории Украины существуют языки, которые за ее пределами не имеют государственной формы (или вообще территории) функционирования. И если уже следовать установкам Хартии, то к языковому протекционизму стоит прибегать, начиная именно с них, а не с языка, который длительное время был господствующим средством общения на одной шестой земного шара и остается государственным языком одной из самых влиятельных стран мира.

Объективная потребность современной цивилизации в плюрализме, то есть в “упорядоченной множественности”, — чем языки в своем многообразии и выступают, будучи совокупностью воплощенной стабильности (ведь каждый язык сублимирует бытие народа во времени) — безусловно созвучна глобализационным тенденциям и в определенном смысле является их продуктом. Языковое функционирование в условиях растворения привычных для человечества границ любого типа — политических, виртуальных или моральных — безболезненно удовлетворяет эту самую большую на сегодняшний день общественную потребность: в стабильности и упорядоченной множественности.

Европейский быт свидетельствует о значительном продвижении в этом направлении. Рядовой европеец, как уже упоминалось, говорит по меньшей мере на двух языках (родном и английском), нередко знает и употребляет “якобы бесперспективный” в европейском масштабе диалект. Однако это не тянет за собой изменения статуса государственного языка...

Для обеспечения декларируемого Конституцией свободного развития языков в Украине необходимо сильное государство, структуры которого способны гарантировать интересы граждан, делегированные ему для обеспечения. Современная цивилизованная страна должна быть не аморфным, со всплесками политических страшилок, а сильным, консолидированным гражданским образованием, которое все слои общества воспринимают не как реальную или потенциальную кормушку, а как заботливую кормилицу.

Эффективность мощного инструмента государствообразования, которым является язык, особенно в унитарной стране, опирается на статус языка как единого государственного. Это аксиома. Причем государству это не менее полезно, чем языку. Обеспечение такого статуса в значительной степени гарантирует осуществление Украины как государства, включительно с полноценной реализацией ею функции обеспечения развития всех других языков, функционирующих на ее территории, в духе принципов, провозглашенных Европейской хартией и исповедуемых европейским сообществом.

Хочется верить, что “лингвистические войны” вскоре отойдут в историю, а усилия государственников Украины профессионально и вдумчиво будут направляться на сохранение, изучение и эффективное применение государственного и других языков Украины как уникального творения деятельности человека разумного.

Антонина БЕРЕЗОВЕНКО, доцент кафедры украинского языка, литературы и культуры, факультет лингвистики, Национальный технический университет Украины “КПИ”