Крым: скрытая угроза

“Не говорим сейчас о Крыме... Все очень сложно... Оставим это на потом... Сейчас неблагоприятные обстоятельства...” — это уже обычная риторика многих европейских политиков, даже из круга тех, кто поддерживает Украину. 

Иногда соблазн отложить вопрос Крыма приходит и к нашим политикам и экспертам. 

Что это — стратегическая слепота или конформизм — заслонять очевидные угрозы покровом “гибридности”, тем самым оправдывая свою бездеятельность? Удобный термин “гибридная война” стерпит почти все, а спишет даже больше, чем обычная война. Очевидно, многих тешит мысль, что агрессивное упорство России исчерпается территорией Украины, а уютный Европейский Дом находится в безопасной недосягаемости. Оно вроде и так... Но — нет! 

Самым неожиданным и досадным открытием для прокрастинаторов в сфере европейской безопасности может оказаться то, что “безвредная”, на первый взгляд, характеристика “гибридности” может на самом деле означать намного более высокий уровень опасности и причиненных убытков. Но это все — когда-нибудь. А сегодня расстояние, психологическое и географическое, между западноевропейскими столицами и Крымом ослабляет ощущение угрозы, которую представляет оккупированный полуостров. 

Пять лет назад гибридный характер российской агрессии в Крыму и на востоке Украины ограничивался особым типом военной операции, дезинформацией, пропагандой и другими уже обычными для нас видами скрытых угроз. Сегодня оккупированный полуостров уже приобретает новое значение как инструмент агрессивной и ревизионистской внешней политики России. Можно говорить о более широком спектре гибридных угроз, которые связаны с оккупированным Крымом и распределяются по трем измерениям: 1) военному; 2) правовому; 3) гуманитарному.

В измерении военной безопасности Крым уже стал инструментом еще большего расширения российского военного влияния. Согласно экспертным оценкам, за последние пять лет оккупации Россия превратила Крым в мощную военную базу с набором вооружения, позволяющим ей расширить зону поражения на большую территорию Западной Европы, Восточное Средиземноморье, Южную Африку и Ближний Восток. 

И хотя военная угроза очевидна, а потому конвенционна, в случае с Крымом она приобретает гибридные характеристики, поскольку разворачивается вне правового поля. Оккупированный Крым сегодня остается закрытой территорией для доступа международных организаций и мониторинговых миссий. Соответственно, международное сообщество не имеет достаточных возможностей, чтобы контролировать ситуацию на полуострове и быть до конца уверенным в отсутствии там, например, ядерного оружия. Более того, географически стратегическое расположение Крыма делает полуостров неотъемлемой частью будущих договоренностей о европейской безопасности. Однако внеправовой статус полуострова практически делает невозможным даже начало такого диалога. Характер выбора в этом вопросе — между правом и компромиссом — напоминает выбор между войной и позором. Последствия также будут соответствующие. 

Украинский юрист Александр Задорожный еще пять лет назад заметил, что начав войну против Украины, Россия развернула еще и наступательную кампанию в сфере международного права. Российские юристы начали продвигать альтернативные интерпретации фундаментальных норм и принципов международного права относительно принципов территориальной целостности, незыблемости границ и национального самоопределения. Создавая новую политическую реальность и “нормализуя” ее в глазах мирового сообщества, Россия также размывает устойчивую материю международного права. В альтернативной российской международной правовой реальности право силы делает никчемным принцип равенства перед законом. И угроза не в том, что такая неидеальная реальность имеет место в международной политике, а в том, как это воспринимают и интерпретируют в европейских столицах.

Мы для себя должны понять, что Европа склонна к компромиссам в сфере ценностей больше, чем готова себе в этом признаться. Нисходящий тренд в европейской безопасности (силовая и гуманитарная части которой неотъемлемы друг от друга) начался с момента согласия европейских демократий на соединение российского полноправного членства в Совете Европы с систематическими нарушениями Москвой своих обязательств в сфере прав человека. Отсутствие адекватной реакции на агрессию России против нескольких независимых государств показало, что и это не является красной линией для европейцев. Ответ на вопрос, почему западные партнеры России не реагировали должным образом на нарушение ею своих международных обязательств в сфере европейской безопасности, прост: эти нарушения касались сферы нематериальных ценностей. Поражает упорство, с которым в Совете Европы пытаются снять даже имеющиеся символические санкции с России ради получения российских денег. Это все очень четко демонстрирует истинные ценности отдельных европейских политиков, которые не имеют ничего общего с государственными интересами европейских стран. Однако грань между материальными ценностями и нематериальными почти незаметна, и удобная тропа компромиссов может привести к непоправимым потерям. 

Сфера нематериальных ценностей — демократии, прав человека, верховенства права — наиболее уязвима перед лицом гибридных угроз. Фактически эта сфера является воротами для гибридной агрессии. Компромисс — неотъемлемая часть международной политики и дипломатии, однако сегодня компромисс между Россией и Европой достигается за счет европейских ценностей. Этот вид компромисса длительное время вредно влияет на устойчивость европейских учреждений, организаций и государств. Логическим последствием податливости западных стран является российское продвижение вперед в испытании пределов возможного. 

Печальным фактом является то, что процессы в Крыму и вокруг Крыма показывают неспособность международных правозащитных организаций и учреждений остановить распространение зоны человеческого бесправия и беззакония в Европе. Крым превратился в “серую зону”, территорию, на которую международные организации (ООН, ОБСЕ и т.п.) не могут попасть, даже имея соответствующий мандат. 

И именно этот статус Крыма “вне закона” порождает ряд новых угроз и возможностей для агрессора. Во-первых, мы являются свидетелями привлечения международных организаций и отдельных европейских политиков к “нормализации” нелегального статуса полуострова сегодня. Так, в 2014 г. представители Общества Красного Креста Украины заявили, что Российский Красный Крест фактически захватил имущество украинского отделения организации в Крыму. По мнению руководителя практики судебных споров и медиации адвокатского объединения “Юскутум” адвоката Антона Куца, этими действиями Российский Красный Крест нарушил три основополагающих принципа деятельности гуманитарных организаций: принцип нейтральности, согласно которому Красный Крест не может выбирать сторону конфликта; принцип единства, согласно которому в стране должна работать лишь одна гуманитарная организация и в Крыму должен оставаться Украинский Красный Крест; принцип универсальности, согласно которому все общества Красного Креста в мире должны действовать в единстве и помогать друг другу.

Общество Красного Креста в Украине обращалось как к российским коллегам, так и в международную Федерацию обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, а также в Международный Комитет Красного Креста с просьбой начать консультации для восстановления целостности организации и внедрения международных механизмов влияния на правительства и национальные общества стран, которые нарушают положение устава международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца. 

Отсутствие реакции Международного Комитета Красного Креста на эту ситуацию нельзя воспринять как нечто нормальное, это выборочный подход в предоставлении помощи тем, кто в ней нуждается, Российский Красным Крест в Крыму ставит под сомнение способность этой организации сохранить универсальность и нейтральность, не говоря уж о единстве. Правильно было бы признать, что Красный Крест как международная организация не имеет доступа на территорию Крыма и никак не может помочь тем, кто нуждается в его помощи на полуострове.

Визиты отдельных европейских политиков в Крым, как фактор обеливания российской агрессии и преступлений российского режима против крымских татар и украинцев Крыма, справедливо вызывают осуждение в столицах стран ЕС и возмущение Киева. Но, очевидно, российское финансовое вознаграждение перевешивает правовые и репутационные риски от этих поездок. И если на правовые последствия мы повлиять не можем, то можно попытаться увеличивать репутационные потери этих политиков. Тактика осуждения и обвинения, в конце концов, усилит токсичность таких поездок, и если не прекратит их совсем, то повлияет на количество желающих посетить оккупированный Крым. 

 Во-вторых, российские репрессии против жителей Крыма — это не только политика подавления инакомыслия. Это часть демографической политики по изменению состава населения полуострова. В то время как запуганные и преследуемые граждане Украины оставляют Крым, Кремль реализует программу переселения на территорию оккупированного полуострова российских граждан, — ныне речь идет уже о более чем 50 тысячах человек. Киеву уже сейчас нужно выносить в международную плоскость вопрос бессрочной никчемности каких-либо процедур волеизъявления на полуострове о статусе Крыма.

Ну, и третьей угрозой, в последние годы обревшей четкие очертания, является введение Россией инструмента иностранных заложников в плоскость межгосударственных отношений. Сегодня политика России по задержанию и заключению украинских граждан приобрела массовый характер. Мы уже говорим о более чем ста незаконно заключенных на территории России и в оккупированном Крыму украинцах, правозащитные организации сообщают о цифрах 400—600 человек, включая находящися на оккупированных территориях востока Украины. Россия блокирует переговоры и процесс обмена узниками и открыто заявляет о политических требованиях: об изменении власти в Украине и, соответственно, об изменении политического курса. 

В этом контексте, особая роль принадлежит украинским морякам, захваченным россиянами 25 ноября 2018 г. в международных водах Черного моря. Удерживая украинских моряков и фабрикуя против них дела, Россия нарушает не только Конвенцию ООН по морскому праву, но и Женевскую конвенцию 1949 г. об обращении с военнопленными. Отказ Москвы менять свою позицию в удержании украинских моряков очень красноречиво свидетельствует о том, что именно Россия думает об “Азовском пакете” санкций со стороны ЕС, который, очевидно, имеет слабый, символический характер. 

Но гибридная угроза потому и гибридная, что ее проявления и последствия многогранны и трудно предсказуемы. По крайней мере для тех, кто до сих пор верит в силу договоров и соглашений. И пока ЕС сомневается в целесообразности реагирования на агрессию России против Украины в Азовском море, Керченском проливе и Черном море, речь идет уже не об Украине и Договоре между Украиной и РФ о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива. Речь идет об опасной ситуации для сферы морского права. Как отмечает Джеймс Холмс в своей статье “Прощай, Гроций! Привет, Путин!” (Foreign Policy, 29 ноября 2018 г.), Москва хочет возродить доктрину закрытого моря и имеет единомышленников в этих намерениях среди амбициозных международных игроков. Если Россия и Китай достигнут успеха в установлении своего суверенитета на Азовское море и Южно-Китайское море, это может поставить под вопрос свободу навигации и в других частях мира. И роль украинских плененных моряков в этом действе необычайна. Ведь пока Россия испытывает пределы своих возможностей, другие страны наблюдают и задумываются о наследовании такого поведения: в Южно-Китайском море сегодня, в других частях Мирового океана завтра так же могут быть протаранены корабли, захвачены моряки, а свобода навигации останется в воспоминаниях о более безопасных временах.

Да, нам трудно говорить о временных пределах деокупации полуострова. Россия словно накрыла Крым железным куполом, под которым хочет его спрятать, сделать невидимым, забытым и недоступным. Порой кажется, что она достигает своей цели. Нечастое упоминание Крыма в международных новостях, недоступность полуострова для международного сообщества делают эту землю призрачно далекой для наших западных партнеров. Но не для нас. Наша задача — постоянно напоминать об оккупированном полуострове и о том, что Крым для России уже не просто украденное сокровище, которое она старается спрятать, а оружие в гибридной войне с Западом, которую Москва объявила в одностороннем порядке.

Елена СНИГИРЬ, ведущий специалист Центра международных исследований Дипломатической академии Украины им. Г.Удовенко