Испытание на независимость

То есть — в стойло. С лета 2010 года реформаторы перепахали вдоль и поперек абсолютно все судебное поле, не встречая почти никакого сопротивления. Общество молчало, камень преткновения оказался только один — Верховный суд Украины. Он и до сих пор стоит побежденный не до конца.

Суды призваны удовлетворять прихоти власти?

Субъективный фактор (то есть кто, что и как возглавляет, а особенно — чей это человек), как ни обидно, имеет в Украине определяющее значение. Хотя наши законы, и даже Конституция, выписаны в духе наиболее развитых европейских демократий, на самом деле стоят они не больше, чем бумага, на которой напечатаны, поскольку не опираются ни на систему “сдерживаний и противовесов” (стрежень властного баланса, скажем, в США), ни даже на исторические или ментальные традиции. Теория разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную, которая так глубоко пустила корни в Западной Европе и принесла, как можем убедиться, неплохие плоды в плане социального порядка и благосостояния, в нашей стране не более чем теория.

История свидетельствует, что судебная власть даже на Западе оставалась самой уязвимой среди упомянутых трех ветвей. Не имея силовых рычагов влияния — полиции или войска, лишенная возможности апеллировать напрямую к избирателям, она и там иногда страдала от действий исполнительной сестры. Например, выдающийся президент США Франклин Рузвельт прославился не только тем, что был четыре раза избран на эту должность и вытянул американцев из тисков Великой депрессии, но и тем, что осуществил серьезную атаку на верховный суд своей страны.

Этот уважаемый и влиятельный орган тогда состоял (и по сей день состоит) из девяти судей. Верховный суд толковал законы и мог приостанавливать политику президента. Собственно, судьи тогда так и сделали: забраковали определенную часть президентского экономического курса.

У возмущенного мистера Рузвельта, которого поддерживали и конгресс, и народ, возник соблазн “перетрусить” персональный состав верховного суда. У него была законная возможность увеличить количество судей с девяти до 15, изменив таким образом расписание голосов в свою пользу. Однако, когда он в 1935 году начал осуществлять конкретные шаги в этом направлении, общество и конгресс усомнились. И Рузвельт отозвал из конгресса свои предложения. Американская община приходила к выводу, что независимость правосудия — вещь для страны нужнее, чем его, правосудия, гибкость и способность чувствительно реагировать на конъюнктуру политического момента.

Результат? В США и сейчас мало кто из граждан, в отличие от украинца, будет плакаться, что “сытый и богатый никогда не виноват”, а закон — “он же как дышло”…

Но, как говорят, у кого жемчуг мелкий, а у кого суп жидкий. Масштаб украинских судебных проблем не сравнить с американским так же, как и способы решения исторических конфликтов, присущие нашим народам. Если споры вокруг верховного суда США велись в элегантной обстановке капитолийских холмов, то судебная система современной Украины, к сожалению, родом из тех времен, когда последнее слово было за маузером чекиста.

Большевики, разрушив небезупречную правовую систему Российской империи, решили строить свою — с абсолютно чистого листа. О распределении власти никто и не мыслил — вся, абсолютно вся власть должна была быть отдана советам. Коммунисты придумали даже свое право — не римское, не англосаксонское, а этакое беспородное “советское”. Бредовый ленинский постулат о том, что классовая диктатура является властью, которая может не опираться на закон, царил на территории Украины около двух десятилетий, пока его не сменила лицемерная сталинская конституция 1937 года. Она насмешливо провозглашала суды в СССР “независимыми”, а на практике предложила людям судебную систему в виде “троек” и “особых совещаний”.

Списки граждан, приговоренных к расстрелу, нередко санкционировались “судьями” в телеграфном режиме. Кровавая бойня тех времен, ужас голодомора, ссылки, гибель людей ни за что тысячами и миллионами, проигнорированное “судами” право на жизнь — это то, что отравило душу и сознание каждого тогдашнего украинца. Это тот багаж, который предыдущие поколения передали нам, и с ним новейшим украинцам пришлось развивать современную Украину, которая должна была быть демократической и цивилизованной.

Не удивительно, что наша несчастная отчизна очень скоро сошла с европейского пути и пошла окольными путями. Букву закона мы успешно списали у Европы, однако наполнили этот закон таким знакомым нам советским духом. Утвердив кипы вполне правильных документов, украинские вожди, воспитанные еще во времена руководящей роли Коммунистической партии, смотрели на суды и судей как на обслуживающий персонал власти, главное назначение которого — “именем Украины” освятить любой абсурд, утвердить любое решение, если власть этого пожелает.

По этой схеме, собственно, суды в Украине и работали. Система почти не ломалась, а если и артачилась, то ее шлифовали — чаще всего кадровой политикой. И вопреки всему этому судебная система хоть как-то действовала, и иногда не только “сытые и богатые” имели шанс “отсудить свое”. Пока некоторым “самым сытым и богатым” не захотелось большего — приватизировать судебную систему полностью.

Взятие последнего бастиона

Мощный союз против ВСУ стал формироваться уже с начала 2007 года. Были подготовлены законопроекты, в которых предлагалось сократить количество судей ВСУ до 16 членов, лишить полномочий, разбить единство судебной системы, введя новые высшие суды, придать ВСУ карикатурный вид — чтобы и палат там не было, чтобы дела он слушал всем персональным составом, да и дела чтобы к нему попадали только тогда, когда низшие суды “допустят”.

Планировалось, что гражданин сможет апеллировать в ВСУ лишь в случае, если пройдет все круги украинских судов и Европейский суд по правам человека вдобавок. Поскольку одолеть этот путь смогли бы лишь уникальные индивидуумы, то такая “реформа” фактически означала бы, что ВСУ будет отрезан от судопроизводства. Конституция Украины, которая закрепляет за Верховным судом статус наивысшего судебного органа, должна была бы сдерживать такой полет законодательной мысли, но…

Еще в 2008 году глава ВСУ Василий Онопенко заметил: “Вопрос не в том, какой будет судьба председателя Верховного суда или заместителей… Вопрос в том, каким будет судоустройство, найдут ли люди правду в этом государстве и в наивысшей судебной инстанции. Суть в том, что произошел заговор определенных политиков и тех, кто имеет определенные экономические интересы… Понимаю, что есть вопросы сугубо частного интереса, но чтобы под него ломать судебную систему?!”.

Критики Онопенко, наблюдая, как в 2008 году он проводит пресс-конференции и дает интервью, упрекали его в чрезмерной политизированности. Президент Ющенко фактически поддержал “реформу”, в связи с чем Онопенко написал ему открытое письмо и выступил в печати. Были ли у него к тому времени другие способы борьбы за удержание ВСУ на плаву?

Тогда в парламентском комитете по правовой политике, возглавляемом Сергеем Киваловым, месяцами не рассматривались вопросы об избрании судей бессрочно. Синхронно с ним работал и секретариат президента Ющенко. Представления Высшего совета юстиции о назначении судей впервые не рассматривались, а назначенные судьи месяцами не допускались к присяге. Наконец придумали этакую законодательную подлость: все мелкие административные споры (относительно пенсий, чернобыльских выплат) Верховная Рада перекинула из административных судов в суды общей юрисдикции. Эту абсурдную меру мотивировали тем, что административные суды (которые были созданы именно для рассмотрения подобных споров) надо “разгрузить”. На самом же деле цель этого нововведения — вызвать недовольство судейского сообщества председателем ВСУ Онопенко, хотя было очевидно, что параллельно с ним должна была пострадать масса простых украинцев, рассмотрение исков которых явно бы затянулось. Но какое это имело значение для реформаторов?

Так называемая судебная реформа стала первой из всех реформ, стартовавших в Украине после смены президента. Вскоре после инаугурации Януковичу предложили подписать документ о создании рабочей группы, которая, как ему объяснили, должна была обрабатывать умные предложения на эту тему и учитывать мнение общественности. На самом же деле проект реформы был написан задолго до победы Януковича на выборах. Собственно, он достался ему в наследство от бывшего руководителя страны, а команда нового главы государства (которая в основе своей заправляла судебной реформой и при предыдущем президенте) лишь внесла в него некоторые коррективы.

“Реформа” вообще мало касалась судопроизводства как такового. Ни над судом присяжных, ни над выборностью судей, ни над упрощением процесса, ни над доступом к суду, ни над утверждением независимости суда никто как следует не задумался. Основных векторов было два. Первый — запугать судей всех рангов, подвесить их на крючок, сделать послушным инструментом, усилив до абсурда роль Высшего совета юстиции (ВСЮ) в решении их судьбы. Понятие о “нарушении присяги судьи” было гипертрофировано, к нему отнесли даже “несоответствие поведения судьи морально-этическим нормам”. Это означало, что любой служитель Фемиды не осмелится и шага ступить без санкции ВСЮ, поскольку не уверен, что достаточно “морален”.

Второй вектор, разумеется, был направлен в сторону Верховного суда. Реформу начали с верхов, хотя было очевидно, что не здесь надо искать беды отечественной судебной системы.... Наивысший, по Конституции, судебный орган фактически сровняли с землей: уменьшили персональный состав, уничтожили полномочия, унизили ликвидацией палат, а затем попытались и физически выбросить из помещений.

О слабости судебной реформы написано много. Кроме очевидных глупостей, в ней воплощена ненависть реформаторов к Верховному суду и Онопенко лично. Ведь их существование не давало возможности создать “замкнутый цикл” принятия нужных судебных решений. В действительности речь шла вовсе не о борьбе с судейской коррупцией, достигшей катастрофических масштабов. Не устраивала альтернатива принятия таких “дорогих” решений, которой оставался ВСУ, потому что все рычаги влияния и денежные потоки должны были сосредоточиться в одних руках. Не думая о состоянии судопроизводства и судебной защите граждан, они направили свои усилия на достижение совершенно иной цели — подчинить судебную власть окончательно.

Президент Ющенко и его секретариат несколько месяцев проводили с Онопенко определенные “чайные церемонии”, демонстрировали благие намерения. Но когда в воздухе запахло порохом (весной 2007-го) и объявили о роспуске Верховной Рады, каждая из сторон политического конфликта отказалась от наименьших усилий делать приличную мину при неприличной игре и захотела обслуживаться только в “своих” судах.

Исключительно стараниями судейской общины в 2007 году усилилась роль судейского самоуправления, были проведены несколько крупных судейских форумов, завершившиеся принятием первого в истории Украины постановления “О независимости судебной власти”. Ни Ющенко, ни его секретариат тогда не были в состоянии хоть чем-то ответить на Онопенковские инициативы — чересчур большая дезорганизация тогда господствовала и в Кабинете министров, и в парламенте, и на Банковой. Но те, кто был заинтересован во влиянии на суды, хорошо запомнили, кто является персональным автором их тогдашнего поражения. Более того, силы, конкурирующие за влияние на судебную ветвь власти, сумели выставить против противника единый законодательный фронт. Новые политические условия оказались для реализации их намерений сверхблагоприятными.

Таким образом, все было сделано для того, чтобы судьи ВСУ, запуганные и разнервничавшиеся, сами отправили председателя в отставку. Это открывало путь к следующему шагу для достижения цели — поставить своего вождя ВСУ.

Европа в это время молчала. Запад серьезно забеспокоится позже, когда в нашем государстве появятся первые политические заключенные, а судебная система начнет обслуживать репрессии против оппозиции. Летом же 2010-го первой и почти безмолвной жертвой антидемократического бульдозера стал ВСУ.

Венецианская комиссия тоже молчала. Во-первых, был период отпусков. А во-вторых, в этот уважаемый международный юридический орган реформаторы свой проект так и не прислали. Направили уже новоиспеченный закон, на который Венецианка свой вердикт вынесла поздней осенью прошлого года. Но и запоздалый вердикт был неутешительным для “реформаторов”: реформа несовершенна, суды далеки от независимости, полномочия Верховного суда урезаны так, что это противоречит Конституции.

Как заметил сам В.Онопенко, в декабре 2010 года в его жизни начался этап, который он сам считает самым драматичным за все прожитые годы. Подробности преследований членов семьи Онопенко общеизвестны. Было криминальное преследование его дочери, основывающееся… на гражданском споре, место которому в гражданском суде, и только. То, что инкриминировалось зятю председателя ВСУ Е.Корнийчуку, арестованному в тот день, когда увидел свет его ребенок, разваливается в суде и сейчас. Рассмотрение дела продолжается полгода. Судья Оксана Царевич то болеет, то вызывает новых свидетелей, то что-то уточняет… Сейчас она взяла тайм-аут до 31 октября — ровно до той даты, до которой должна решиться судьба ВСУ.

Возможно, такое развитие событий и стало тем главным фактором, который удержал Онопенко на должности в марте 2011 года, когда был инспирирован пленум ВСУ с повесткой дня о его отставке? С одной стороны, судьям отовсюду раздавали щедрые обещания — и полномочия ВСУ вернем, и проблему с помещением решим, и принудительно в отставку не будем отправлять... С другой — пугали тем, что, в случае ослушания, не позволят им работать дальше. Пренебрегая всеми законами, сократят Верховный суд принудительно, проведут конкурс, чтобы определить “достойных”, а остальных отправят куда-то на карьерный мусорник. Намекали даже, что сам ВСУ можно отправить на периферию. Дать ему помещение, скажем, на Троещине. Или в Харькове…

Низменность того, что происходило вокруг ВСУ, очевидна, и стала катализатором сопротивления, возникшего внутри этой структуры. Какие бы недостатки ни были у Онопенко, те, кто хотел его сместить, на достойную альтернативу явным образом не тянули. Результаты известны: большинство судей ВСУ выразили Онопенко доверие. И многими это было воспринято не как личное достижение, а как победа судебной власти. Реформаторский “каток” ненадолго затормозил. Приближалась осень 2011 года — время, когда заканчивался срок полномочий действующего председателя ВСУ.

Верховный суд — “должник”, Николай Пинчук — “взиматель”

В сентябре этого года в Верховном суде состоялся международный форум, которого, кажется, не бывало в его истории: 25 представителей верховных судов Европы и 35 иностранных послов съехались в Кловский дворец обсудить актуальные вопросы. Речь шла о проблемах судопроизводства. Иностранные участники подчеркивали, что недавняя судебная реформа, которая по сути сделала отечественный Верховный суд не судом, а клубом юристов без полномочий, неспособным защитить права человека и даже для человека недоступным, должна быть коренным образом изменена. Ведь существование суда, в который гражданин не имеет права обратиться, — это нонсенс, такого нет нигде в мире.

Когда форум отшумел и погасли вспышки фотокамер, стало известно, что некий судья Огурцов из столичного окружного административного суда… запретил пленуму ВСУ проводить 30 сентября выборы председателя. Фантастический иск, в котором ответчиком выступал… пленум, подал член Высшей квалификационной комиссии судей (и судья ВСУ) Николай Пинчук. Документ поражал юридической безграмотностью: ведь пленум — не юридическое лицо, не орган государственной власти. Как он может быть ответчиком? Решение Огурцова поражало дерзостью: низший суд приказывает, что и как делать Верховному суду! Что, спрашивается, мешает ему и таким, как он, пойти дальше и выдавать для ВСУ отдельные предписания относительно того, какое дело рассматривать, а какое бросить под стол?!

Рассказывают, что секретарь Венецианской комиссии Томас Меркерт в телефонном разговоре с украинскими коллегами, узнав о решении судьи Огурцова, несколько раз переспрашивал: неужели такое возможно?

Вполне очевидно, что господин Огурцов решился на такое не самостоятельно. С самостоятельностью в судах у нас давно покончено. Просто к тому времени Василий Онопенко неожиданно для многих заявил, что будет баллотироваться вновь. А для такого поворота в выборах нового председателя оппоненты не успели подготовить собственную кандидатуру. Вместе с тем судьи ВСУ хорошо помнят травлю в течение последних полутора лет и понимают, что в нынешних условиях избрание нового председателя ВСУ — это не просто решение внутреннего кадрового вопроса.

Реформаторы, блокируя проведение пленума, вместе с тем подольщаются к ВСУ законодательно, создавая условия для проведения торгов за должность председателя: дескать, мы вернем Верховному суду полномочия, сохраним его нынешний персональный состав — 48 человек, если вы будете “мудрыми”…

Всем судьям ВСУ судья окружного суда Огурцов запретил исполнять их профессиональные обязанности — принимать участие в заседании пленума. Мало того, все судьи ВСУ получили от Государственной исполнительной службы распоряжение: не собираться и никакого решения не принимать! Кстати, собираться нельзя не только на выборы, но и по какому-либо другому поводу… В этом документе Верховный суд фигурирует как “должник”, а Николай Пинчук — как “взиматель”…

Есть данные, что реформаторы согласились выдвинуть кандидатом на должность председателя ВСУ Игоря Самсина, нынешнего председателя ВККС. Он традиционно ассоциировался с господином Киваловым, но в последнее время, кажется, несколько изменил свою позицию. По имеющейся информации, представлять его президенту взялся уже г-н Портнов. Впрочем, насколько известно, чем-то претендент главе государства не приглянулся. Кандидатом на должность председателя остается (уже которые выборы подряд) Виктор Кривенко, которого традиционно связывали с Киваловым. Проигрываются и другие запасные варианты, которые, как и основные, упираются в главную преграду — в позицию большинства судей ВСУ. Следовательно, пока реформаторы не найдут своего конкурентоспособного кандидата на должность председателя ВСУ, его выборы будут блокироваться любыми способами. Ведь для кого-то цель всегда оправдывает средства…

Олег ШУБИН