Давайте сделаем выводы

Давно замеченная характерная особенность нашей жизни: раз снова возникает языковой вопрос, значит, скоро выборы. Неважно, какие: парламентские или местные. По нашему мнению, материал “Один язык или два: тезисы и контртезисы” случайно совпал по времени с разворачивающейся политической кампанией и никаких целей, кроме чисто гуманитарных, не преследовал, но тем не менее... Этому вопросу политики уделяют все большее внимание, в том числе и на ток-шоу, — и ничего хорошего от этого ожидать не приходится.

Для простоты и экономии газетной площади мы не будем отвечать по пунктам. Главным, по мнению авторов материала, было то, что в наших заметках не сделаны выводы. На этом и сосредоточимся. Но все же несколько замечаний общего характера, которые имеют непосредственное отношение к выводам.

Как утверждается в новом материале Олега Заславского и Ивана Иванова, способ принятия конституции американцев не волнует, так как она их устраивает. Во-первых, это сейчас, через более чем 200 лет после ее принятия. А тогда, в конце XVIII в., очень даже волновал. И в стране шли весьма острые дискуссии по этому поводу. Не вдаваясь в исторические детали, отметим все же, что никто и никогда ни тогда, ни после не предлагал это делать на референдуме. Во-вторых, конституционные проблемы в США возникали довольно часто. От первой конституции через очень короткое время пришлось отказаться. Принимались поправки, но и они не спасли страну от острого конституционного кризиса, за которым последовала гражданская война. Тем не менее, конституционный референдум, даже южанами, не предлагался. Кстати, английский язык в США официальным стал случайно. Он победил в Конгрессе с преимуществом в один голос и только потому, что несколько делегатов по причине плохой погоды к голосованию не успели, а они бы голосовали за французский. При этом большинство людей в стране говорили все-таки по-английски.

Второе весьма распространенное заблуждение, что в Великобритании и ряде других стран, например Канаде, Израиле, нет конституции, и без нее обходятся. Это не так, правовое государство без этого просто не может функционировать. Нет единого документа под названием “Конституция”, но в Канаде его заменяет ряд конституционных актов, а также иных документов, представленных письменными текстами и устными традициями и соглашениями. Причем эти документы принимались в разное время. Последний кКонституционный акт (Акт о Канаде) принимался в 1982 г. Кстати, парламентом и только. Аналогично и в Великобритании. Наиболее известный из них — так называемый Bill of Rights — билль о правах.

Напрасно уважаемые оппоненты думают, что конфликт в Приднестровье был вызван языковыми, культурными и национальными проблемами. В составе противоборствующих сторон русские, украинцы и молдаване были широко представлены. Если бы первые не хотели жить “в стране с чужим языком и чужой культурой”, то чего бы им за нее воевать на правом берегу Днестра? Вполне допускаю, что кто-то шел в бой и за “сохранение земли, отвоеванной Суворовым”, но что тогда двигало русскими и украинцами в составе молдавской полиции? Языковые проблемы существуют и в Молдове, но они являются не причиной, а поводом к противостоянию. А причины лежат и совершенно иной плоскости — финансово-экономической. И это не вульгарный марксизм (в данном случае этот термин не совсем применим), а объективная реальность. Плюс вмешательство третьих стран, которые хорошо известны.

Нам довелось быть в Бельгии в период острого политического кризиса. Страна уже более полугода жила без правительства, местная и европейская пресса очень серьезно обсуждала возможность распада государства, но на повседневной жизни это никак не отражалось. Практически все политики Фландрии, Валлонии и рядовые жители чаще всего говорили, что этого категорически не хотят. В знак поддержки единства страны в окнах домов вывешивали государственные флаги. Их было множество. И не только во франкоязычных Брюсселе или Льеже, а и во фламандских Брюгге, Генте или Антверпене. И называли себя многие не валлонами или фламандцами, а именно бельгийцами. Наличие трех государственных языков никак не стягивает страну. Фландрия была в составе близкой по языку Голландии, а Валлония — Франции. Но быть там не захотели. И ныне фламандцы даже не думают “отъезжать” в Нидерланды, а валлоны — во Францию. Тем более что хотя в Валлонии официальным считается французский, на самом деле значительная часть граждан (и число их быстро растет) говорит на валлонском — романском языке с сильным кельтским и германским влиянием. Так что возможная языковая общность не означает желания жить с родственниками в одной стране. Хотя опасность сепаратизма актуальна для многих стран: от Испании до Италии, и даже для благополучной Швейцарии — Такие есть и там. Хотя пока их мало и сосредоточены они в кантоне Юра.

Насчет навязывания меньшинством своего языка большинству, то сегодняшнюю Черногорию нельзя назвать оккупированной, но все же... То, что Австро-Венгрия не была демократией в современном смысле, очевидно. Но необходимо следовать принципу историзма. Понятие демократии менялось во времени. Если сравнить Австро-Венгрию с соседней ей Россией, то она была действительно демократией, об этом даже Владимир Ленин писал. В довоенной Чехословакии чехи не навязывали немцам свой язык — это как сказать. В этой несомненно по тогдашним нормам демократической стране было два государственных языка: чешский и словацкий, с 1938 г. — и украинский. Но немецкий таковым не являлся. Чешские чиновники принципиально говорили только на родном языке и на нем же вели делопроизводство в регионах, населенных немцами. Последние принципиально не хотели учить чешский, считая его слабым и недоразвитым. Хотя по произведениям Ярослава Гашека или Карела Чапека такого сказать никак нельзя. Ничего не напоминает? Кстати, многие чехи и словаки под имперским давлением утеряли свое национальное самосознание, а потом “Матица” помогла его восстановить. Так что все поправимо.

Теперь перейдем к выводам.

1. Оттолкнемся от замечания авторов, что украинская Конституция списана “у демократических стран и большей частью остается на бумаге”. Вот в этом и проблема, что наш Основной Закон не выполняется, в том числе и по языкам народов Украины. Нужно четко отделить юридические нормы от их реального выполнения. Когда вопреки желанию родителей и учеников сокращается количество русских школ, то это проблема чиновного произвола, желания получить красивые цифры и отчитаться о выполнении. Но это антиконституционные действия и для их пресечения не нужно изменять статус украинского как государственного — просто дать по рукам зарвавшимся местным и правительственным чиновникам. Право учить детей на родном языке нужно так же активно защищать, как в Харькове — парк от вырубки. Но тогда вопрос уже к жителям первой столицы Украины. Они же голосовали за нынешнего мэра и за такой состав городского и областных советов. Что же господин Добкин и его партия не защищает право многих харьковчан, чтобы их дети учились в русских школах? Теперь все для этого есть: Президент, коалиция, министр... Все из одной партии, а проблема остается. И не только в Харькове, а и в Киеве и других городах. И региональные различия тут ни при чем. Нам лично не раз приходилось убеждаться, что и во Львове достаточно тех, кто хотел бы своих детей учить в русских школах. Но точно так же неукоснительно должно соблюдаться право учить в школах Крыма на украинском языке. Там таких школ по пальцам одной руки можно пересчитать, не дают возможности открывать новые, а желающих много. Что же мешает выполнять Конституцию? Уж никак не государственный статус украинского языка. Так что искать нужно не в ее статьях, а совсем в другом.

2. Государственный чиновник, а приведенный в примере нотариус в данном случае может быть к нему приравнен, обязан знать украинский язык. А если не знает, то профессионально непригоден и его нужно увольнять по соответствующей статье Кодекса законов о труде или лишать лицензии. И это европейская норма. Ничего недемократичного в этом нет. А вот требовать, чтобы заявление в ЖЭК писалось только на украинском в Луганске, — такой же чиновный произвол, как со школами. Обратим внимание, в некоторых телевизионных передачах на судейские темы участники процесса говорят так, как им удобно, хотя судья говорит и протоколы ведутся на государственном языке. И это происходит не только на экране, а и в жизни, в чем неоднократно нам приходилось убеждаться. А если продавцы и покупатели квартир плохо понимают по разным причинам украинский язык, то нотариус обязан составить аутентичный перевод и его заверить. Кстати, в двуязычной Канаде делопроизводство ведется обязательно на двух языках. Это довольно дорого, затягивает время и часто вызывает нарекания. Но приняли такую модель — терпите... Кстати, двуязычная или полиязычная модель не означает свободы от знания других государственных языков, а наоборот владение ими всеми обязательно для государственных служащих. И в немецкоязычном Берне, и во франкоязычной Женеве, и в итальяноязычном Лугано. Три языка как минимум должен знать депутат парламента Швейцарии, государственный или муниципальный служащий, нотариус, адвокат и т.д. Так что введение второго государственного в Украине не освободило бы перечисленных от знания двух языков. Наверное, авторы материала этого не предполагали, судя по приводимым примерам. Ни один государственный или муниципальный служащий в южных штатах США, где весьма велика доля испаноязычного населения, не будет принят на работу, если не знает английского. И школы в этих штатах не испанские, а англо-испанские. Почувствуйте разницу. Точно так же в Словакии, где в некоторых городах на юге страны доля венгерского населения доходит до 90%, знание словацкого для тех же категорий обязательно, хотя большинство бумаг там составляется на венгерском.

3. Авторы сами соглашаются, что в прошлом украинский язык подвергался гонениям. Дело не только в том, что в царское время он запрещался, а в непоправимых потерях украинской интеллигенции, в первую очередь гуманитарной, расстрелянной или погибшей в лагерях ГУЛАГа. И главный носитель языка — украинское крестьянство в значительной степени погибло в Голодомор. А если нет носителей и некому язык развивать, то он гибнет, ареал распространения сокращается. Естественно, что при поддержке коммунистических властей русский язык приобрел доминирующее положение. И даже не в том дело, что нет или мало украинской технической и научной терминологии. В свое время и русский язык был в аналогичном положении. До середины XIX в. курс начертательной геометрии читался на французском. Такое положение украинского языка нужно выправлять. Авторы приводят пример с боксерами. Но это когда сходятся на ринге примерно равные по силе и умению. Когда же чемпион мира по шахматам Хосе Рауль Капабланка давал в московском и ленинградском домах пионеров сеансы одновременной игры, то всегда своим юным противникам давал фору. Потому что прекрасно понимал неравенство сил. Так что спортивные аналогии можно проводить разные. Учитывая нынешнее состояние украинского языка, он нуждается в сильной поддержке. Точно так же, как ирландский и любой другой, оказавшийся в подобном положении. Только делать это нужно не за счет административного рвения, а реально. Не будем перечислять как, это известно.

На одном все же остановимся. На государственном эстонском радио есть ряд передач на украинском языке, в частности детская “Люстерко”. Ведущая горько жаловалась, что детские книги на украинском ей приходится за собственный счет покупать, когда она бывает на исторической родине, а потом неподъемный из-за них чемодан тащить через две или три страны. Почему же эстонские власти финансируют такую и другие передачи, а наша страна и ухом не ведет? А украинцы в России? Никто распространением и поддержанием украинского языка в диаспоре как следует не занимается. Болгария за свой счет проводит переподготовку учителей болгарских школ в Украине. А нам об украинцах за рубежом, которые хотят сохранить язык и культуру, дела, получается, нет.

4. Вообще в языковой политике, как и во многом другом, слишком много администрирования. Взять хотя бы такой дискуссионный вопрос, как дубляж на украинский язык. Первый президент Украины Леонид Кравчук на одном из днепропетровских каналов некоторое время назад решительно высказался против дубляжа российских фильмов. Во-первых, перевод даже на близкий и родственный язык — это всегда потери. Объективные, так как адекватно перевести практически никогда не удается, даже если это делал такой выдающийся мастер, как Максим Рыльский. Тогда Леонид Макарович посетовал, что хочет слышать голос Смоктуновского, а его заставляют слушать другого. Почитайте “Энеиду” Котляревского в оригинале и в переводе на русский блестящего поэта и переводчика Михаила Лозинского — разница ощущается.

Во всемирно известном лондонском оперном театре Ковент-Гарден постановки идут на языке оригинала, так как потери при переводе неизбежны и они часто искажают замысел композитора. А кто хочет на английском, те идут в другие театры. В 1892 г. австрийский композитор и дирижер Густав Малер поставил здесь “Кольцо Нибелунга” Рихарда Вагнера по-немецки. До этого все оперы исполнялись на итальянском языке. Можно понять, когда дублируются фильмы с языков, которыми многие не владеют. Например, с китайского или арабского. И если уже дублировать их, то на украинский. Здесь все понятно. Все большее число людей изучает английский. Для них просматривать фильмы в оригинале, особенно поставленные по классическим произведениям, было бы очень полезно: достаточно ограничиться субтитрами. Во-вторых, сам перевод часто сделан из рук вон плохо, в спешке и с большим числом отклонений от литературной нормы украинского языка. А потом это распространяется и засоряет язык. Если это поддержка украинского языка, то лучше, чтобы ее не было. В-третьих, ссылки на то, что таким образом поддерживают украинскую культуру и ее деятелей, просто смешны. Это не поддержка ее, а профанация. Эти бы средства направили на создание наших фильмов на наших телеканалах и киностудиях, на любом языке народов Украины, чтобы у нас создавались качественные продукты, тогда их будут смотреть и на язык не обращать внимания. Мы имеем такие примеры, но их очень мало. Государство должно по-настоящему заниматься культурой, поддерживая ее в первую очередь экономически. Вот — Канада. Предусмотрен целый ряд мер по поддержке собственного кинопроизводства и печатания книг. Но если иностранный кинорежиссер решит снимать фильм в Канаде, обязательно с канадскими артистами, да еще с канадским сценаристом, местными операторами и т.д., то он может рассчитывать на существенные льготы и частичное финансирование за счет государства. Украина — не Канада. Но и здесь многое можно сделать. Это труднее, чем административно предписать: все дублировать.

И последний вывод. Никто не защитит наши права, кроме нас самих. Авторы почему-то не обратили внимания на второй постулат, что насильственная украинизация не лучше насильственной русификации. Настоящей защитой от произвола чиновников, в том числе в сфере языка, может быть только развитое гражданское общество. Его созданием и развитием нужно заниматься. А мы тратим время на дискуссии о том, сколько государственных языков должно быть в Украине. А в Харькове, наверное, уже все деревья на трассе через парк спилили...

Юрий РАЙХЕЛЬ