Бунт экономики

Большинство комментаторов сосредоточились на политических решениях Горбачева, которые то ли позволили без большой крови демонтировать тоталитарную систему, то ли привели к величайшей геополитической катастрофе.

Однако крах СССР вызвали не столько преобразования Горбачева и его соратников в общественно-политической сфере, сколько экономические неурядицы. Они были вызваны медленными и непоследовательными реформами, в ходе которых Кремль пытался повысить эффективность экономики, сохраняя плановое социалистическое хозяйство.

Горбачеву и его окружению досталось тяжелое наследство — неэффективная экономика, ориентированная на экстенсивное развитие за счет государственных (читай бесплатных) ресурсов. По данным ИМЭМО РАН, в 1980 г. советские предприятия тратили на единицу готовой продукции в 2,1 раза больше электроэнергии, в 1,8 раза больше стали, в 2,3 раза больше цемента и в 7,5 раза больше удобрений, чем американские.

Производительность труда в промышленности в СССР росла медленно. По данным экономиста Валентина Кудрова, в 1963 г. она составляла 35% от уровня США, в 1987 г. — 24%. Сельское хозяйство не обеспечивало страну продуктами. Партийное руководство, опасаясь голодных бунтов по образцу Новочеркасска 1962 г., вынуждено было закупать десятки миллионов тонн продовольствия. До поры до времени царствовать лежа на боку позволял поток нефтедолларов. Однако в середине 1980-х гг. этот поток сократился из-за резкого снижения цен на нефть: с $27 в 1985 г. до менее чем $10 в 1986 г. Дополнительный удар по доходам бюджета нанесла антиалкогольная кампания, поступление налога с оборота сократилось в 1987 г. по сравнению с 1984 г. на 8 млрд руб. Не обеспеченное ресурсами повышение зарплат усиливало дефицит самого необходимого.

Государству нужно было сократить расходы и искать дополнительные доходы. Генсек и политбюро надеялись, что удастся повысить эффективность экономики, не прибегая к непопулярным для обывателей и неприятным для ведомственных лоббистов мерам: уменьшению закупок импортных товаров, снижению роста зарплаты, сокращению капитальных вложений в мегапроекты и военных расходов. Если бы это удалось, то Горбачев, наверное, получил бы не одну, а две Нобелевские премии — не только мира, но и в области экономики.

Но первые лица КПСС решили пойти своим путем, пытаясь сочетать китайский опыт пробуждения частной инициативы с личным интересом партхозноменклатуры — при неготовности экономической инфраструктуры к новым условиям хозяйствования. “Закон об индивидуальной трудовой деятельности” от 19 ноября 1986 г. и легализация частного сельхозпроизводства в мае 1987 г. сами по себе вряд ли привели бы страну к экономическому краху. А вот принятый в мае 1988 г. закон “О кооперации” позволил организовывать кооперативы при госпредприятиях, и их создатели и директора предприятий получили возможность обогащаться за счет перепродажи дешевых госресурсов и их преобразования в товары, пользовавшиеся рыночным спросом.

Наряду с постановлениями ЦК КПСС о расширении хозяйственной и внешнеэкономической деятельности ВЛКСМ закон “О кооперации” убрал плотину для использования безналичных, ничем не обеспеченных денег в экономике. Егор Гайдар в книге “Гибель империи” писал, что неудовлетворенный спрос вырос в 1986-1990 гг. с 60 млрд до 110 млрд руб.

Но дело не только в товарном голоде. Закон “О кооперации” вместе с законом 1989 г. “Об аренде” создавал привилегированные условия бизнеса для партхозноменклатуры и ее приближенных. Горбачев и его окружение пытались сбалансировать экономику в 1990-1991 гг., сочетая административные и рыночные методы, в частности изъяв в апреле 1991 г. лишние деньги. Но к этому моменту руководство страны уже утратило рычаги управления народным хозяйством и кредит доверия населения. СССР оказался в ситуации, аналогичной польской в октябре 1981 г., когда недовольство поляков экономическими неурядицами привело к массовым забастовкам и созданию мощной оппозиции.

Но у польского руководства была поддержка СССР, у Горбачева же не было уже ничего.