Документ посвящен препятствиям для роста в ключевых секторах украинской экономики, ориентированных на экспорт: промышленности, агропрома и IT-сектора. Из этой троицы именно индустрия сконцентрирована в руках украинского крупного капитала и неудивительно, что на отрезке 2013-2016 годов она продемонстрировала негативную динамику — падение производства в среднем на 7,1% в год. Традиционно в проблемах нашей промышленности в этот период принято винить российскую аннексию Крыма и войну на Донбассе. Однако, судя по исследованию КШЭ, это лишь часть картины.

Управляемый хаос

Если сравнивать со статистикой Евросоюза, в Украине очевидно доминирование крупных фирм во всех трех исследуемых секторах. Это связано с тем, что такие структуры эффективнее выживают в нашей неблагоприятной бизнес-среде (в частности, защищают свои права собственности и получают доступ к ресурсам). В ходе интервью, которые были проведены специалистами КШЭ, крупные фирмы-экспортеры вообще не упоминали некоторые препятствия, которые обычно рассматриваются как элементы неблагоприятной деловой среды, включая макроэкономическую ситуацию, политические риски, дорогостоящий доступ к ограниченным ресурсам (земля, энергетическая инфраструктура). Это, скорее всего, означает, что они прекрасно приспособились к условиям этой бизнес-среды и, возможно, даже заинтересованы в поддержании хаоса в масштабах всей страны с целью сдерживания роста потенциальных конкурентов.

Например, свои потенциальные проблемы с правами собственности на предприятия они “захеджировали” путем вертикальной интеграции. Сложно убрать Ахметова с конкретного меткомбината, поскольку он контролирует не только поставку кокса и ЖРС, но и сбыт его продукции. 

Трампизация

Если внутри Украины у наших олигархов все “чики-пики”, то за ее пределами они подвергаются тотальной обструкции. Это очевидно на примере нашей металлургии. По данным КШЭ, против украинских метпредприятий на внешних рынках действует множество косвенных торговых барьеров, которые давно устарели, но не отменяются из-за лоббирования внутри стран-импортеров. В этом году к ним добавились введенные Дональдом Трампом пошлины на сталь.

В результате, сегодня Украина вместе с Индией делит третье-четвертое место в мире по количеству введенных против нее торговых ограничений — 239 пропуская вперед лишь Китай (691) и Южную Корею (275). Здесь стоит отметить, что объемы выплавки стали нашей страной несопоставимы с аналогичным показателем в каждой из этих азиатских стран. Например, у Южной Кореи они более чем втрое выше.

Монополизация рынков

Учитывая столь скромные успехи лоббистов украинских олигархов на внешних рынках, неудивительно, что исследование КШЭ продемонстрировало четкую взаимосвязь: чем более монополизирован сектор, в котором работает конкретное украинское предприятие, тем ниже здесь темпы роста в сравнении с отраслями, где уровень бизнес-концентрации ниже. Поскольку при отсутствии свободного доступа к рынкам других стран внутренний, украинский зачастую не способен стать (особенно для крупных производителей) хоть какой-то отдушиной просто по причине своих небольших размеров. Приятные иключения, которые пока демонстрируют положительную динамику, — продуктовый ритейл и недвижимость.

Выдаивание подрядчиков

Стартовавший в 2014 году “банкоцид” вкупе с валом официальных/технических дефолтов украинских крупных заемщиков привел к тому, что все три сектора, являющихся объектом исследования КШЭ, научились жить без помощи кредитно-финансовых институтов. При том, что на предприятия этих трех отраслей в сравнении со всей украинской экономикой приходится более высокий уровень долга, доля используемых банковских кредитов у них при этом значительно ниже чем “в среднем по палате”.

Очевидно, что в показателях долга сидят суммы тех самых дефолтов, а потребность в адекватном объеме рабочего капитала у предприятий тем не менее остается. При этом оставшиеся в живых банки в долг уже не дают. Что остается в этой ситуации: максимально отсрочить оплату поставщикам и/или заставить покупателей как можно раньше рассчитываться за поставленный им товар (в идеале — давать предоплату). На практике все усилия по увеличению рабочего капитала оборачиваются выкручиванием рук внешним (не входящим в один и тот же олигархический холдинг) подрядчикам в виде стандартной отсрочки платежей за уже поставленную продукцию/услуги, как правило, на полгода-год (так делают в “Метинвесте”).

В данном случае мы имеем дело с еще одной гримасой присущего нашей экономики монополизма — монопсонией (наличие только одного покупателя и нескольких продавцов). Так, 77% продуктов предприятий индустрии и агропрома являются промежуточными полуфабрикатами для других секторов и лишь 23% приобретаются конечными потребителями. Проблема монопсонии особенно серьезно стоит в украинской энергетике, коммунальных услугах, железнодорожной и водной инфраструктуре.

Токсичные инвестиции

Ключевой проблемой отечественной экономики на сегодняшний день является отсутствие достаточного объема инвестиций. В теории — без них невозможно существенное повышение производительности труда и, как следствие, увеличение заработной платы. Однако, в наших условиях по мере того, как приходит в негодность советская инфраструктура (в той же промышленности размер основных средств неуклонно снижается уже который год подряд) речь скоро может пойти уже не о росте уровня производительности и зарплат, а хотя бы об их удержании на прежнем уровне. А значит, проблема трудовой эмиграции украинцев в перспективе будет только обостряться.

Как показывает исследование КШЭ, украинская экономика научилась жить в условиях инвестиционного голода: с одной стороны, менее капиталоемкие секторы вытесняют более капиталоемкие, с другой — одним из ключевых драйверов роста производительности является микробизнес (фирмы с персоналом до 10 человек, у которых по определению не может быть больших основных средств). При подобном положении единственная возможность украинского бизнеса встроиться в международное разделение труда — стать аутсорсером (то на чем фактически сегодня специализируется львиная доля украинской IT-индустрии). В каком-то смысле это еще одна форма трудовой эмиграции.

Ужас ситуации в том, что даже часть тех мизерных прямых иностранных инвестиций, которые достаются Украине (одна из руководителей КШЕ сравнила их годовой объем со стоимостью строительства полутора торговых моллов), приводят не к росту производительности, а наоборот — к снижению. 

Как показывает исследование, положительный эффект имеют инвестиции из Евросоюза (поскольку они зачастую связаны не просто с передачей денег, но и технологий) и нейтральный — инвестиции из стран Таможенного союза (что логично, поскольку сегодня львиная их доля — это различные формы докапитализации местных “дочек” российских госбанков).

А вот прямые инвестиции из офшорных зон хоть и создают новые рабочие места, но негативно влияют на производительность труда. Учитывая, что традиционно подобные вложения являются ничем иным как репатриацией украинским бизнесом части выведенных из страны денег, поневоле задумываешься об эффективности функционирования отечественных олигархических структур. Даже возвращаемую домой (возможно, даже с благими намерениями) валюту эти убогие умудряются превращать в дерьмо.