Михаил Гончар: “Никакого логического обоснования цены в 418 долларов за тысячу кубометров, очевидно, нет”

Российский монополист “Газпром” чуть ли не ежедневно озвучивает свои пожелания относительно цены, которую стремится получать за газ от нашего государства, причем аппетиты наших соседей всякий раз существенно меняются.

Украина же пока держится — общую позицию (возможно, даже неожиданно для россиян) заняли глава государства и премьер-министр, а уже сегодня наши высокие должностные лица начали предметную работу с Европой, чтобы хоть и с опозданием, но ответить на информационные атаки, к которым в последние месяцы прибегал “Газпром”.

О проблемах украинско-российских газовых отношений, политическом аспекте газовых торгов и перспективах окончания “газовой войны” “Главред” беседовал с директором энергетических программ центра “Номос” Михаилом Гончаром.

— Господин Гончар, начнем издалека. Проясните, пожалуйста, ситуацию — сейчас на данный момент, Украина что-то должна России за газ или нет?

— (смеется) Это нужно у „Нефтегаза” спросить, а не у меня... Но судя по тому, что „Газпром” резко прекратил использование долговой тематики в своей пропаганде, вопрос задолженностей, возникших у „Нефтегаза” перед компанией „Росукрэнерго”, все-таки закрыт. Хотя как в последние полутора месяца, так и сейчас широкой общественности непонятно, каким образом возникли, каковы реальные, а не декларативные объемы этих “долгов” и какова судьба так называемых штрафных санкций и пени.

Непрозрачная схема газовых отношений между Россией и Украиной, которая существует и сохраняется, дает основания со стопроцентной вероятностью предположить, что этот вопрос точно так же внезапно, как и предыдущие четыре раза, будет возникать и дальше, и будет возникать до тех пор, пока сохранится схема торговли газом при посредничестве компании „Росукрэнерго”. Тут в значительной степени коренятся причины “долговых” споров.

Если вы посмотрите на официальный сайт компании „Росукрэнерго”, то найдете там, среди прочего, и то, что она позиционирует себя как финансовый гарант перед “Газпромом”. А на самом деле она такой роли не играет. Хотя имеет возможности и потенциал, ведь поставляет газ не только на украинский рынок, но и в страны Европейского Союза, а значит, имеет финансовые возможности выполнять свои обязательства перед „Газпромом”. Поэтому не случайно „Газпром” во время долгового спора использовал формулу „Украина задолжала”, в то время как долговые обязательства относительно „Газпрома” были прежде всего у компании „Росукрэнерго”. Но если бы „Газпром” заявил о претензиях к „Росукрэнерго”, то развалилась бы вся конструкция, завязанная на “украинских долгах”.

— Почему Украина закрыла вопрос газового долга аж 30-31 декабря? Почему наше государство позволило втянуть себя в информационную войну, в которой все выглядело так, будто Украина упорно не платила, вплоть до тех пор, пока ей не „припекло” 31 число?

— Никто реально не показывает, как сформулированы в действующих контрактах и дополнительных соглашениях статьи о порядке оплаты газа, который поставляется или поставлялся. Есть, так сказать, разночтения.

С одной стороны, есть информация об обычной стандартной процедуре, сопровождающей процесс оплаты поставленного газа. Кратко его суть заключается в том, что после завершения календарного месяца в течение двух недель следующего месяца осуществляется подписание коммерческих актов сдачи-приемки и на основе действующих коммерческих актов поставщиком выставляется платежка и потом, в третьей декаде, по этой платежке проводится оплата объема газа, поставленного в предыдущем месяце. Это — стандартная процедура.

С другой стороны, фигурирует информация о том, что в существующем на 2008 год контракте заложена другая процедура, отличающаяся от названной. Она предусматривает оплату поставленного газа в последний день месяца поставки. Общая непрозрачная ситуация вокруг действующих газовых контрактов не позволяет ответить на вопрос, почему была заложена именно такая процедура, почему отошли от стандартной процедуры. Это тоже, кстати, вопрос для изучения со стороны компетентных органов.

Следует учесть, что российская сторона сознательно манипулировала понятиями. Например, месяц декабрь еще не завершен, а сумма к уплате уже квалифицировалась как долг, чего в принципе быть не может.

Чрезмерная закрытость в вопросах, касающихся интересов десятков миллионов потребителей, порождает спекуляции. И будет порождать! И в этом можно упрекнуть не только „Газпром” и „Росукрэнерго”, но и „Нефтегаз” тоже. Позиция „Нефтегаза” до 31 декабря была позицией страуса, спрятавшего голову в песок. Она базировалась на каком-то таком совковом подходе — мол, нужно вести себя тихо, ведь идет переговорный процесс... А в это время „Газпром” вел массированную информационно пропагандистскую кампанию, причем не только в Украине, но и в Европейском Союзе, и сформировал представление европейцев о проблемах газовых отношений Украины с Россией в свою пользу. Результат — в отличие от зимы 2006 года, ЕС занял нейтральную, равноудаленную позицию и уже не относится так благосклонно к Украине.

Теперь украинская сторона лихорадочно занимается реактивной политикой — реагирования на то, что уже создано. Но ведь долгое время молчаливая позиция украинской стороны косвенно подтверждала, что „Газпром” прав: раз украинцы молчат, значит, им нечего сказать, соответственно российская позиция адекватна.

— Можно ли считать вопрос украинского долга за газ на сегодняшний день полностью закрытым?

— Проблема “долгов” реально никуда не делась. Она должна была бы стать предметом серьезного рассмотрения Верховной Рады. Нужно сформировать специальную парламентскую комиссию, которая бы занялась изучением этой проблематики, — ведь она касается вопроса экономической безопасности государства и лихорадит страну уже не первый год. Мне кажется, что была бы целесообразной соответствующая инициатива комитета по вопросам национальной безопасности.

Если в парламенте, исходя из конъюнктурных политических соображений, была создана абсолютно бессмысленная комиссия по вопросам поставки оружия в Грузию, по сути, без каких-либо оснований, то тут все основания налицо: за период с 2006 года мы уже имели четыре рецидива эскалации долгового вопроса, а парламент — ни пары из уст.

Не надо поступать по принципу: решилось — ну и хорошо, что решилось, забыли. Наоборот — видно, что работает система, и вопрос состоит не в долгах, а в том, как они генерируются, и отчего эта генерация происходит настолько синхронизировано с определенными политическими событиями в Украине.

— Сейчас информационная война идет на так называемом ценовом фронте. Чем руководствуется „Газпром”, в течение нескольких дней называя для Украины настолько разные цены на газ в 2009 году?

— „Газпром” загнал себя в тупик своей безрассудной ценовой политикой по отношению ко всем своим внешним клиентам, которых он обеспечивает газом и которые поставляют газ ему самому, — я имею в виду центральноазиатских производителей.

У „Газпрома” наблюдаются остаточные явления от головокружения из-за высоких цен на газ 2008 года. Цены уже полгода имеют четкий тренд на снижение, а „Газпром” все еще мыслит инерционными категориями недалекого прошлого. У него сложные финансовые проблемы корпоративного характера, которые он пытается решить за счет своих клиентов.

Со странами ЕС у „Газпрома” долгосрочные контракты, в которых предусмотрены соответствующие ценовые механизмы, а кроме того, страны ЕС имеют возможность диверсификации поставок газа и используют это.

Для Украины же „Газпром” как был 17 лет назад монополистом, так и остается, и это дает „Газпрому” возможность использовать присущие ему подходы, которые он, собственно, и демонстрирует. То цена 400 долларов, то 250, то 418 — „Газпром” противоречит самому себе.

Если цена должна быть привязана к динамике цен на нефть, как это все время рассказывал всем „Газпром”, то она не может для одного отдельно взятого клиента в течение нескольких дней меняться несколько раз, причем так существенно. Поэтому тут мы имеем дело с типичными „газпромовскими” манипуляциями на тему так называемых рыночных цен. В этом позиция „Газпрома” очень слаба.

— А какие стратегические цели преследует „Газпром” в отношении Украины?

— Программа-максимум состоит в том, чтобы воспользоваться сложной текущей политической и экономической ситуацией в Украине, окончательно загнать НАК „Нефтегаз” в долговую петлю и в 2009 году дожать его, чтобы Украина вынуждена была в том или ином виде передать свою газотранспортную систему под контроль „Газпрома”. И здесь ценовой вопрос связан с долговым. Не удалось задавить долгами — значит, сделать это за счет новой цены, ведь завышенная цена генерирует новые долги.

Программа-минимум заключается в том, чтобы сохранить в схеме торговли газом, по крайней мере на 2009 год, компанию „Росукрэнерго”. Схема может эффективно функционировать лишь тогда, когда есть маржа между ценами центральноазиатских поставщиков и ценами в странах Европейского Союза. Сейчас эта маржа сокращается. „Газпром” сообщил, что он достиг договоренности с Узбекистаном и Туркменистаном о ценах на газ. По имеющейся информации, речь может идти о цене 170 долларов за тысячу кубометров на туркменской границе. Соответственно, „Газпром”, выставляя ценовые параметры в 250 или 418 долларов за тысячу кубометров для Украины, обеспечивает очень серьезную маржу для „Росукрэнерго”. Позиция украинской стороны, в принципе, логична с точки зрения названного Президентом ценового параметра в 201 доллар или того, о котором говорил руководитель „Нефтегаза”, когда речь шла о 235 долларах за тысячу кубометров. Это — достаточно обоснованные ценовые показатели, которые к тому же еще и оставляют маржу для посредника.

Но очевидно, что аппетиты российской монополии в период существования высоких цен на нефть и газ существенно выросли. Они стремятся обеспечить и в дальнейшем, в новых условиях приблизительно такие же доходы компании „Росукрэнерго”, которые потом непрозрачно перераспределяются с учетом того, что эта компания не является резидентом Украины или России, а зарегистрирована в Швейцарии.

Все это основные мотивы действий „Газпрома” — они носят характер откровенного экономического шантажа. Нужно обратить внимание на высказывание председателя комитета по делам СНГ Совета Федерации России Вадима Густова во время визита в Москву Владимира Литвина. Он заявил, что Украина должна определиться, с кем она, и тогда будет соответствующая цена на газ. Этим, собственно говоря, господин Густов расшифровал то, о чем не говорит „Газпром”. Это — довольно системная политическая линия российской стороны. Поэтому газовые вопросы хотелось бы рассматривать исключительно с точки зрения экономики, но, к сожалению, реалии демонстрируют совсем другое — доминирование политической составляющей.

— Вы говорите, что задача-минимум „Газпрома” — это сохранение посредника. Но в таком случае зачем было российской стороне заключать меморандум от 2 октября, в котором шла речь о том, что стороны стремятся перейти на прямые поставки, без посредников?

— Вы правильно процитировали: стороны будут стремиться. Кроме того, этот меморандум не носит характер юридически обязующего документа. Российская сторона сыграла на политически актуальной теме: раз существует определенный негатив от деятельности газовых посредников и в Украине, и в ЕС, то Россия подыграла этим настроениям, прекрасно понимая, что ни к чему себя не обязывает. А дальше они замечательно разыграли партию с невыполнением положений этого меморандума, поскольку прекрасно понимали, что всегда есть “рояль в кустах” — долговой вопрос. Они его извлекли в ноябре 2008-го, год закончился — соответствующего прямого контракта нет. Значит, сохраняется действующая схема поставок.

— В таком случае заявление Президента Ющенко о том, что согласно положениям этого Меморандума мы можем пересмотреть цену за транзит газа по украинской территории, тоже основано на юридически не обязующем документе?

— Да. Тем более, что российская сторона в данном случае апеллирует к договоренностям, достигнутым в 2006 году, которые не выгодны Украине и в которых тарифная ставка на транзит зафиксирована и может быть изменена дважды, что, собственно говоря, уже было сделано, когда ее подняли с 1,09 до 1,6, а потом — до 1,7 доллара за тысячу кубометров...

Поэтому тут юридическая проблема, которая, опять же, завязана на „газпромовских” трактовках. Согласно „газпромовской” логике монополист имеет право повышать цены на газ до уровня так называемых рыночных, а Украина не имеет права менять транзитный тариф. Это — абсолютно волюнтаристская логика монополиста.

А есть экономические реалии — на сегодняшний день при таком соотношении цен на газ и транзитного тарифа для газотранспортной системы страны в принципе станет нерентабельным выполнение функции транспортировки газа. Поэтому юридические аспекты этой проблемы должны быть приведены в соответствие с экономическими реалиями.

Поэтому здесь у украинской стороны есть достаточно аргументов. Особенно если вспомнить о еще одной полезной для нас позиции — по увеличению платы за использование подземных хранилищ газа. Сегодня украинские тарифы на порядок ниже, чем в странах ЕС. Когда Россия говорит о том, что она низкими ценами субсидирует нашу экономику, то при этом она „забывает”, что в такой же степени мы субсидируем ее газовый экспорт низким транзитным тарифом и неадекватно низкой ставкой за хранение газа в подземных хранилищах.

— При этом выгода для сторон соразмерна?

— Это — достаточно далекоидущая тема. Каждая сторона показывает ее как асимметричную, но, в принципе, мы можем говорить о том, что эти позиции соразмерны. В этом споре недостает своеобразного третейского судьи, который мог бы верифицировать позиции обеих сторон, ведь каждая из них представляет ситуацию в свою пользу.

— Цена для Украины, озвученная сегодня „Газпромом”, 418 долларов за тысячу кубометров, очевидно, в полтора раза выше, чем для той же Германии. Откуда она берется? Как ее логично обосновать?

— Никакого логического обоснования нет. Есть псевдологическое обоснование. Оно выглядит очень просто: мол, эта цена в начале года привязывается к цене на корзину нефтепродуктов, привязанную к цене на нефть с 6-9-месячным лагом. То есть 6-9 месяцев назад цена на нефть была максимальной, соответственно максимальной получается и цена на газ.

Но цена на газ рассчитывается на весь 2009 год и соответственно должна учитывать тенденции, наблюдавшиеся на протяжении года, а не только тенденции первого полугодия, когда цены на нефть росли. Со второго полугодия эта тенденция изменилась на обратную, поэтому выставленная цифра просто неадекватна и отражает скорее политическое желание не столько „Газпрома”, сколько российской стороны сыграть на сегодняшних слабостях и проблемах Украины.

Но я думаю, сейчас имеет место определенная ситуация растерянности „Газпрома”, поскольку они не ожидали наткнуться на консолидированную позицию украинской стороны в виде совместного заявления Президента и премьера.

— Как бы вы оценили это заявление? Оно дает Украине определенные надежды на лучшее, отнимает какие-то козыри из рук „Газпрома”?

— В любом случае, независимо от мотивов консолидации, это позитивный фактор, и я думаю, что сейчас российская сторона лихорадочно прилагает усилия, чтобы ее нарушить. Потому что традиционно вся стратегия и тактика „Газпрома” основывается на известном принципе — „разделяй и властвуй”. Это касается и международных аспектов, в которых они предпочитают двусторонний формат ведения переговоров со странами — потребителями российского газа, и внутригосударственных аспектов по тем или иным странам.

В принципе, эту карту удается эффективно разыгрывать только с Украиной, потому что трудно себе представить, что это удалось бы „Газпрому” в Германии, в Польше или в Беларуси. Только в Украине российская сторона имеет возможность выбирать себе лояльного партнера для переговоров.

На сегодняшний день ситуация выглядит несколько иначе, и, я думаю, что если эта линия будет выдержана с украинской стороны, то вся эта долгая переговорная эпопея закончится с минимальными потерями для украинской стороны — и в экономическом, и в политическом плане.

— Сегодня в украинско-российских газовых отношениях возник еще один фактор — европейский. Украинская делегация выехала в Европу плюс Президент написал письма европейским лидерам. Зачем это делается? Чего Украина стремится таким образом достичь?

— Все должно делаться вовремя. Хотя, конечно, в данном случае лучше позже, чем никогда. Я уже говорил, что полтора месяца „газпромовской” пропаганды в странах ЕС не прошли бесследно. На фоне молчанки украинской стороны в Евросоюзе стал доминировать подход, предлагаемый Россией. Поэтому теперь имеет место попытка непосредственно донести до Брюсселя, до Чехии, которая приняла президентство в ЕС, информацию о реальных причинах этих ценово-долговых конфликтов.

В принципе, это — адекватная линия, это нужно было делать с самого начала. Если вспомнить конец 2005 — начало 2006 года, то тогда украинская сторона тоже шла этим путем, и это был ее сильный козырь.

Другое дело — чего мы не должны получить в результате. Нельзя допустить повторения ситуации 4 января 2006 года, когда мы что-то объясняли Европейскому Союзу, приглашали европейцев выступить активной стороной, по сути, третейскими судьями... А затем — исподтишка подписали дополнительные соглашения в Москве, оставив европейцев за скобками: никто даже не удосужился съездить в Брюссель объяснить, каким образом, в конечном счете, разрешился спор. Соответственно, получилось, как в том анекдоте: „ложечку-то мы нашли, но осадок остался”.

История после 2006 года показывает, что тот осадок остается до сих пор. Потому здесь очень важно выдержать линию взаимодействия с Еврокомиссией, а не ограничиться шумной информационной деятельностью, проклюнувшейся буквально в последние пару дней.

Еще один важный момент: Европейская комиссия страдает неадекватной оценкой украинско-российских газовых споров. Она рассматривает их как спор двух коммерческих субъектов, а это не так. Коммерческий аспект, бесспорно, присутствует, но он не исчерпывает всей глубины проблематики этих двусторонних газовых отношений, от которых, в принципе, ЕС тоже страдает. Поэтому тут, наверное, у Европейского парламента больше возможностей для маневра, нежели у Европейской комиссии, и ему стоило бы заняться рассмотрением вопроса прозрачности газовой торговли по линии Россия — Украина — ЕС с учетом того, что это касается проблем энергетической безопасности Евросоюза.

— А чего Украина конкретно хочет от ЕС? Чтобы европейцы приехали и на правах третьей стороны участвовали в переговорах „Нефтегаза” с „Газпромом”? Чтобы они сказали России выставить для Украины цену в 200 долларов? На какую реакцию Евросоюза мы рассчитываем?

— Думаю, что расчет тут не только на какую-то позитивную морально поощряющую реакцию. Ее не будет. Цель заключается в том, чтобы в конце концов перевести систему украинско-российской газовой торговли на нормальные европейские принципы, как это, скажем, происходит у России с Австрией, Францией, „Газпрома” с OMV, “Газпромом” с “Газ де Франс”.

Такого рода события, споры могли бы стимулировать этот переход. Другое дело, что по плохой традиции украинской бюрократии, как только все кончилось, тут же обо всем и забывают. Собственно, 2006 год уже был таким поворотным или стартовым пунктом, но, к сожалению, воз и ныне там.

— Сейчас „Газпром” не поставляет газ в Украину. На сколько времени хватит газа? Не замерзнут ли украинцы в своих квартирах?

— Я думаю, что достаточно адекватна оценка, звучавшая со стороны „Нефтегаза”. Первый квартал спокойно закрывается, конечно, с поправкой на то, что зима будет обычной, а не аномально холодной, как это было в 2006 году.

— Напоследок хотелось бы узнать ваш личный прогноз: чем и когда закончится „газовая война”-2009?

— Я бы сказал так: закончится все так же внезапно, как и началось. Когда? Тогда, когда будут завершены закулисные обсуждения и дискуссии по поводу тех аспектов урегулювання проблемы, которые не отображаются в публичной плоскости и не являются предметом публичного внимания. Может, к Рождеству закончится, а может, и нет.

Святослав ХОМЕНКО