Сергей Клюев: “Мы полностью продали свой пакет в энергетике, который занимал львиную долю бизнеса”

Братья Клюевы — одни из самых сложных собеседников в украинской политике. Иногда бывают депутаты, которые говорят искренне, а есть те, которые врут, не моргнув глазом.

Но эти — просто молчат. Разговорить Клюевых во время интервью — дело на грани отчаяния. Им проще ответить “жизнь покажет”, чем вдаваться в объяснения.

Во время интервью с младшим из братьев — Сергеем Клюевым — пришлось применить старый журналистский прием и расспросить его о домашних животных. Оказывается, у Клюева есть кокер-спаниель.

“Любимое занятие у него в жизни — это бегать за палкой. И я у него ассоциируюсь с человеком, который эту палку бросает, чтобы он принес ее назад”, — рассказал Клюев про рыжего Джерри.

В представлении же политически активных граждан Клюев-младший ассоциируется с историями во время выборов президента-2004.

Во-первых, Сергею Клюеву приписывали причастность к драке под Центризбиркомом за день до первого тура.

Во-вторых, его фамилия упоминается на так называемых “пленках Рыбачука”, которые должны были стать доказательством в истории транзитного сервера.

Прошло два года, но ни первое, ни второе уголовное дело так и не дошло до суда… За это время Клюев-младший стал депутатом по списку Партии регионов и безуспешно пытался купить банк в Австрии. Между прочим, в стране, где учится его сын.

Об этом и многом другом — в первом большом интервью Сергея КЛЮЕВА.

— Вас считают одним из ярких представителей “донецкого клана”…

— Некрасивые это слова — “донецкий клан”… (Понижает голос.)

— В том—то и дело! Существует некий стереотип “донецких”, и не мы его создавали. Он существовал даже до того, как “донецкие” пришли ко власти. Как бы вы охарактеризовали “донецкий клан”? Существует ли он вообще? Существует ли ядро, есть ли у него какие—то признаки, по которым “донецких” политиков и предпринимателей можно отличить, например, от киевских?

— Я довольно негативно отношусь к любого рода штампам. Эти слова “донецкий клан” я в своем лексиконе не употребляю — ни в негативном, ни в позитивном смысле.

Появление этого стереотипа в отношении донецких объясняется работой, которую проделали некоторые пиар—агентства. По большому счету, везде — люди.

Донецкие — это люди, которые встают рано. Шахтеры, которые в шесть часов утра уже на шахте, рабочие, которые в полседьмого—семь уже на металлургических заводах…

Донецк — это город, где люди рано встают и поздно ложатся. Поздно ложатся не потому, что сидят в ночных клубах, а потому, что после работы занимаются еще домашним хозяйством.

По большому счету, Донецк — это такой же город, как и все остальные. А штамп был создан искусственно, как и многие другие политические штампы.

Может быть, так проще воспринимать или проще кому—то объяснять.

Повторюсь: это обычные люди.

Есть хорошие, а есть и плохие.

В Донецке, может быть, больше присутствует командный дух. Отличительная черта дончан — умение договариваться. Договорились — обязательно сделали.

Когда приезжаешь в столицу, то резко бросается в глаза один момент: пожали друг другу руки и договорились. Но, это еще не значит, что мы действительно о чем—то договорились.

Когда впервые приезжаешь в Киев — думаю, не только из Донецка, а из любого другого региона, этот момент просто шокирует.

— А вы уже сталкивались с тем, что в Киеве вас кто—то “кидал”?

— Какие у вас слова!

— Это общеупотребимая терминология в бизнесе. Спросим иначе — вас в Киеве уже кто—то “обманывал”?

— Вы знаете, я не помню таких моментов, потому что я — оптимист по жизни. И если что—то подобное случилось, я стараюсь делать выводы, чтобы не допускать таких негативных моментов в будущем.

— Неужели вы думаете, что это была пиар—кампания, когда рассказывали о том, как донецкие занимаются бизнесом, приезжают и говорят, предположим: “Либо я покупаю сейчас за 50 тысяч твой бизнес, который стоит миллион, либо завтра ты мне его отдаешь бесплатно”. Таких историй очень много. Рассказывали о том, как донецкие приезжают сюда в Киев и скупают практически все квартиры. Легенд ходит слишком много, чтобы предполагать их технологичность!

— Кто и когда это рассказывал публично? Полагаю, что была проведена специальная пиар—кампания по очернению. Дончане якобы приезжают, забирают бизнес… Если честно, я еще не встречал ни одного дончанина, который бы у киевлянина забрал бизнес!

Те, с кем я общаюсь, привыкли за все платить честную цену, и если существует где—то с кем—то конфликт интересов — садиться за стол переговоров и договариваться на конструктивной основе.

Вот я в Киеве достаточно долго. Постоянно переезжаю “в Киев — из Киева”; живу то Донецке, то в Киеве. Так продолжается уже пять лет, начиная с 2002 года, когда я стал депутатом Донецкого облсовета. Тогда я отвечал за взаимодействие с Верховной Радой, и за работу Центра законодательных инициатив, который работает по сей день.

То есть я был вынужден приезжать в Киев практически каждую неделю. С того времени я арендовал жилье, а своего так и не купил — сейчас его строят.

Вот так четыре года я жил в арендованном доме, потом переехал жить к родителям. Сейчас живу с родителями, с большим удовольствием вспоминаю детство! (Смеется.)

— О каком Центре законодательных инициатив вы упоминали?

— Это общественная организация, которая собирает гражданские инициативы, а потом свои предложения представляет в виде законопроектов.

Примером законопроекта, разработанного нами при поддержке Партии регионов — это закон о налогообложении доходов физлиц, так называемый 13—процентный налог.

— Но его, кажется, Терехин пробивал…

— Мы имели консультации, как принято говорить, в Верховной Раде, с тем же господином Терехиным Сергеем Анатолиевичем…

Мы начали заниматься этим вопросом в мае 2003 года.

С Борисом Викторовичем Колесниковым, который был тогда моим шефом — председателем облсовета — было принято решение изучить опыт России.

Я собрал команду профессионалов, и мы поехали в Москву.

В результате Донецкий облсовет решил обратиться в Верховную Раду с просьбой поддержать наши предложения.

Были подготовлены соответствующие материалы... И с этими документами я поехал в Киев, в Министерство финансов…

К счастью, к тому времени уже пришел Виктор Федорович Янукович, был Азаров, мы нашли понимание.

— То есть, вы считаете 13—процентный налог своей заслугой?

— Я бы так не сказал. Это заслуга всей нашей команды. Потому, что без воли Виктора Федоровича, Бориса Колесникова, Николая Азарова, без большой энергии с моей стороны этого бы не было.

— А сколько лично вы заплатили налог с доходов физических лиц?

— Достаточно много. Я не считаю себя бедным человеком. И каждый год, с 1991—1992, когда я начал работать, декларирую достаточно большие суммы, которые позволяют мне вести мой образ жизни.

— Почему вы просто не назовете цифру или обнародуете свою декларацию в прессе? Ведь стереотипы в отношении донецких, о которых вы говорили, возникают в том числе из—за вашей закрытости.

— Публиковать мою декларацию в газетах нет необходимости. Я сдавал ее, когда поступал на работу в облсовет, когда избирался депутатом Верховную Раду. Если будет нужно, я ее опубликую, никаких проблем не вижу. Но пока необходимости такой нет. Я считаю, что это мой личный вопрос.

Мы решили сконцентрироваться на недвижимости

— Вот на минувшей неделе СКМ объявила, что у них консолидированный доход составил 5,6 миллиардов долларов за прошлый год. Сколько у вашей корпорации консолидированный доход?

— У нас сейчас идет полная реструктуризация. Мы вышли из ряда бизнесов, некоторые крупные активы мы продали, так что по итогам 2006 года у нас будет абсолютно другой показатель.

— Что именно вы продали?

— У нас были активы в энергетике…

— То есть вы переуступили СКМ свою часть в “Востокэнерго”?

— Да. Мы полностью продали свой пакет в энергетике, который занимал львиную долю бизнеса.

— А почему ваша корпорация отказалась от этих акций, ведь это же очень доходная часть бизнеса!

— Это добровольный отказ, связанный с переориентацией нашей деятельности.

И кто вам сказал, что энергетика — самый доходный бизнес? А как же деятельность в сфере недвижимости? Иностранные инвесторы, западные банки, инвестиционные фонды сейчас стоят в очереди, чтобы иметь возможность участвовать в бизнесе с украинской недвижимостью.

— Так вы решили заниматься недвижимостью? А какая ориентация? И где — в Киеве или в Донецке, или во Львове?

— Недвижимость по стране — и в Киеве, и во Львове, и в Донецке. Сейчас мы только работаем над концепцией… И в первую очередь, речь идет о коммерческой недвижимости: под магазины, бизнес—центры. Но этот вопрос лучше знает менеджмент.

— А как же подшипники — ведь ваша корпорация называется “Укрподшипник”?

— К сожалению, от подшипников осталось только название. Мы начинали свою историю со строительства подшипникового завода в конце 1980—х годов. Но мы его уже давно переориентировали на производство станков для гранитной обработки.

— Как вообще делятся доли между братьями Клюевыми в бизнесе? Пополам или по—братски?

— По—братски! (Смеется). Я очень люблю своего брата, это один из самых близких мне людей. Так что у нас очень братские отношения.

— То есть, у вас немножко меньше, у него немножко больше?

— У нас по—братски.

— Вы говорите о том, что донецких неправильно воспринимают… Но донецкие ничего не делают для того, чтобы их воспринимали позитивно! На прямой вопрос, который касается открытости бизнеса — как делятся доли между братьями — вы уходите от ответа.

— Пополам! (Повышает голос.)

Я вам все это рассказываю как пассивный акционер, потому что бизнесом не занимаюсь. Сегодня работа в Верховной Раде занимает мое основное время…

— Вашей последней акцией называют замену членов наблюдательных советов государственных банков — “Ощадбанка” и “Укрэксимбанка”. Говорят, что вы лоббировали скорейшее назначение членов набсоветов, при этом предложили близкие вам кандидатуры. Поэтому в советы вошли представители коммерческих структур, даже не имеющие отношения к государственным финансам…

— Я — председатель подкомитета по банкам и банковской деятельности, и моей святой обязанностью было заняться вопросом наблюдательных советов, полномочия которых закончились еще 28 марта.

Мы рекомендовали в советы людей, которые обладают знаниями и опытом. При этом они задействованы в финансовом секторе и своими знаниями смогут обеспечить улучшение работы банка.

Недавно в интервью господин Терехин сказал: “Я тоже как—то был в наблюдательном совете банка, мы один раз в год собирались, смотрели кошторис на год, и на этом все заканчивалось”. Я считаю, что это неправильно.

Полномочия наблюдательных советов надо было очень серьезно изучить. Это неправильно, что они собираются один раз в год — посмотреть, сколько купить стульев, а сколько столов. Надо внедрять государственный подход в государственном банке.

— Но также говорят, что украинская коррупция — это итог того, что во власть пошли бизнесмены. У нас в парламенте 90% депутатов — это люди из бизнеса. Тогда как в Европе, во Франции бизнесмены занимаются бизнесом, а не входят в списки на выборах.

— Украина сейчас переживает переходный период. Это не могло не коснуться и состава Верховной Рады. Люди, которые смогли чего—то достичь в коммерции, в частном бизнесе, директора заводов — они знают, как работает предприятие, они чувствуют недостатки нынешней системы.

К сожалению, мы пока еще не воспитаны, чтобы политическая элита занималась только политикой. Но я думаю, через два—три созыва парламента у нас будет абсолютно другая картина.

— А вы первым подайте пример! Но вы ведь пойдете в следующий парламент?

— Я себя позиционирую как начинающий политик, молодой депутат. Посмотрим, что будет через пять лет. Наоборот, я хотел попасть в Верховную Раду, потому что начал заниматься законодательными инициативами еще тогда, когда сотрудничал с Центром законодательных инициатив.

То есть, я знал, что делать, кое—что делал. Но мне не хватало возможностей, чтобы довести это дело до исполнения. Мне приходилось просить людей, депутатов, чтобы они оказали одолжение…

— Являетесь ли вы сторонником федерализации, как многие представители донецкого региона? При этом, не так давно Ющенко заявил, что те, кто за федерализацию, должны быть выдавлены из политики.

— Я очень осторожно отношусь к резким заявлениям. Я ставил вопрос только о пересмотре межбюджетных отношений. А вопрос федерализации — это тоже штамп.

Сейчас такая ситуация, что у регионов есть обязанности, но они не подкреплены материально. Когда ты живешь в Донецке, Ровно, Днепропетровске, Запорожье для тебя власть — это твой мэр. А если эта власть может отвечать только за переписку между центральной и местной властью — то это не совсем правильно.

В моей жизни нет ничего, о чем бы я сожалел

— А если говорить о Партии регионов, как вы для себя объясняете то, что партия, которую два года назад считали уже списанной со счетов, кандидат которой проиграл выборы, и казалось, все должны были сориентироваться на Ющенко и Тимошенко — в итоге вернулась во власть?

— Я считаю, что все, что случается — все к лучшему. Оборачиваясь на свою прожитую жизнь, хочу сказать, что в ней нет ничего такого, о чем бы я сожалел.

— То есть, вы признали свои ошибки, которые два года назад делали в штабе Виктора Януковича?

— Я говорю сейчас не о каких—то личных ошибках, а о стране, о Партии регионов. Я считаю, что без 2004 года не было бы 2006—го.

— То есть, Майдан для вас…

— Я считаю, что для страны это было полезно. Страна очистилась. Те полтора—два года, которые были прожиты после событий 2004 года, тоже прошли с пользой.

— Очистилась от чего?

— Может быть, от некоторых людей…

— Многие из них потом нашли защиту в списке Партии регионов…

— Вы знаете, многие нашли защиту не только в Партии регионов, но и в “Нашей Украине”, в БЮТ…

Я как был членом Партии регионов, так им и остался. Но, к сожалению, в украинской политике очень популярна ситуация, когда “белые пришли — достают белый билет, красные пришли — достают красный, оранжевые — оранжевый”. У меня всегда был один билет, я никогда ему не изменял!

Я человек, который придерживается консервативных взглядов. Я однолюб. У меня есть любимая жена, любимая работа. Работа и семья — это основные ценности моей жизни.

Конечно, неприятно, что есть люди, которые, когда были одни при власти, носили голубые галстуки. Ровно через неделю на них появились оранжевые галстуки. С недавнего времени они опять становятся в очередь за бело—голубыми…

— Вы имеете в виду Пискуна?

— Я его не имею в виду. Я просто говорю, что есть такие тенденции. Но, наверное, они бывают в любых странах.

— Вы говорили, что ни о чем не жалеете. Это действительно так? Вас, между прочим, очень тесно связывают с драками под Центризбиркомом 23 октября 2004 года…

— Я пережил тот период времени, когда меня тесно связывали практически со всеми событиями, которые творились на Украине. Но, наверное, кому—то было выгодно таким образом поступать.

Я это списываю на определенную революционную горячность. Это надо было пережить. Если был этот негатив, было море грязной информации обо мне — ради чего—то это должно было быть? Кому—то, очевидно, это было необходимо.

— Но вы же не судились с теми, кто вас “опорочил”! Если вы считаете, что вас задели, нужно было подать на автора этих высказываний или тех же аудиопленок в суд, и выиграть. А вы не приняли никаких мер для того, чтобы защитить свое имя, которое, как вы считаете, опорочили несправедливо…

— У меня очень большое терпение. Если я буду реагировать на каждую сплетню и каждую грязь, которая возникает, я только погрязну в этих склоках. Если кому—то нравится заниматься склоками — ради бога, это его личное дело.

— Неужели это все личные враги? Никто ведь не говорит, что в этом был замешан, например, Прутник. Прутник упоминался, но совсем в другом контексте. Почему—то говорят именно о вас!

— Значит, я был для кого—то интересен.

— Прямой вопрос: вы давали деньги на акцию под Центризбиркомом 23 октября 2004?

— Прямой ответ: нет.

— Лично вы нет?

— Ни лично, ни косвенно!

— Однако по факту драки под ЦИК было возбуждено уголовное дело, которое расследовалось милицией. И еще были распечатки, где человек с вашим голосом обсуждал методы фальсификации выборов…

— Я слышал некоторые записи. Я вам скажу, что там моим голосом и не пахнет. Вообще!

— Были уголовные дела, которые просто замяли… Просто не нашли доказательств, как по—вашему? Вас что, не поставили в известность как свидетеля? Или вы не ходили на допросы?

— Нет, в известность меня не ставили, и на допросы я не ходил.

— Говорят, что у вас хорошие отношения с Юрием Луценко…

— Я лично его не знаю.

— Значит, это ваш брат?

— Ну, мой брат знает полстраны! У него должность такая, что он знает очень многих… Я лично Луценко не знаю.

Ахметов — очень умный человек, у него очень светлый и быстрый ум

— Сейчас много идет разговоров о том, что в Партии регионов не все так однозначно и однослойно. Многие говорят о нарастающем конфликте старых и новых “донецких”, Януковича и Ахметова…

— Это желание очень многих людей — вбить клин в нашу команду. Но это не получится. Вы спрашивали в начале беседы об особенностях донецких. Я назову еще одну черту: умение и способность конструктивно вести диалог.

Я понимаю: очень многие желают, чтобы коалиция распалась. Конечно, если распадется Партия регионов, то будут проблемы в коалиции. Но я должен сказать людям, желающим такого исхода: “Не дождутся!”.

— Кто у вас все—таки лидер — Ахметов или Янукович?

— У нас лидер — Виктор Федорович Янукович.

— Вы думаете, человек, корпорация которого только по официальной статистике владеет 5,6 миллиардов долларов консолидированного дохода, удовлетворится ролью спонсора этой политической силы? Правда, иногда спонсор решает больше, чем реальные люди…

— Вопрос не ко мне. Вам виднее, наверное, со стороны. Но в партии работают президиум, политсовет. Окончательные решения принимаются съездом.

— И голос Тараса Черновола равнозначен голосу Ахметова?

— А при чем тут это? Если Тарас Черновил подает серьезные идеи, разумные предложения, то его голос такой же, как голос Ахметова, Клюева или кого—то другого.

Можете мне поверить: у нас очень конструктивно и демократично проходят и заседания политсовета, и заседания президиума. Идет абсолютно спокойно выработка общей позиции. Нет навязывания одной точки зрения.

— То есть, вы можете спорить и с Виктором Януковичем, и с Ринатом Ахметовым на этих заседаниях и отстаивать свою точку зрения? Были такие случаи?

— Когда человек умеет отстаивать свою точку зрения, основанную на объективных реалиях, в партии это только уважают.

— А кто управляет кассой Партии регионов, и как собираются деньги на ее содержание? Вы, например, такой богатый член партии…

— Я кассой партии не управляю.

— Уже?

— Ни “уже”, ни никогда.

— Но вы же, наверное, знаете, кто управляет?

— Расчетный счет партии наполняется только из источников, которые разрешены законодательством Украины, законом о политических партиях.

— А требует ли Партия регионов, на ваш взгляд, реформирования?

— Любой орган, общественная организация, исполнительная власть — требует постоянной трансформации в соответствии с требованием времени. Но это не значит, что надо каждый день что—то менять…

— А что бы вы предложили изменить в Партии регионов?

— Ну, так прямо со старта я не готов развивать эту тему. Это не та тема, которая должна обсуждаться мимоходом. Честно скажу, сегодня я больше сконцентрирован на работе в комитете.

— Как вам с Порошенко работается? (Петр Порошенко — голова парламентского комитета по вопросам финансов и банковской деятельности).

— Он — профессионал. Человек с богатым опытом. У нас налажен конструктивный диалог, мы очень конструктивно работаем…

— А с Тимошенко вы сталкивались? Каково ваше впечатление?

— Не сталкивался никогда. Только видел, “здравствуйте — до свидания”, и все. Лично я с ней не знаком. Она очень яркий лидер, этого нельзя отрицать. И это заслуживает уважения.

— А расскажите — с кем вы раньше познакомились — с Януковичем или с Ахметовым?

— Тяжело сказать. Наверное, где—то в одно время… Янукович тогда был первым замом главы Донецкой областной администрации, а Ахметов — президентом ФК “Шахтер”.

— А кто к вам из них ближе?

— Ну, как это — кто ко мне ближе? Ко мне ближе мой родной брат, моя семья, это то, что мне близко. А этих людей я очень уважаю. Я уважаю Рината Ахметова, потому что это человек, который создал огромную империю. Ахметов — очень умный человек, у него очень живой, светлый и быстрый ум.

— А вам его лавры снятся? Как вы думаете, когда—то ваша корпорация сможет приблизиться к показателям СКМ?

— Я никогда не хочу чужих лавров. У меня есть свой путь, и этот путь я стараюсь преодолеть.

— Следующий вопрос связан с вашими безуспешными попытками купить банк в Австрии для привлечения дешевых кредитных ресурсов — что вы планируете делать дальше?

— …А назовите мне еще хоть одну компанию, которая купила банк на Западе. Хоть они там и декларируют открытость и демократичность своих рынков.

— Но ведь Ахметов ведь купил завод в Италии! Или тот же ИСД купил предприятия в Польше и Венгрии.

— Завод и банк — это абсолютно разные вещи. На Западе финансовый сектор держат полностью закрытым, и нас туда не пускают. Существует целая политика по недопущению русских, украинцев….

Мы боремся за то, чтобы у нас были паритетные взаимоотношения. Если мы на Украине открываем все двери, принимаем все законы и говорим: “Добро пожаловать!”, то мы рассчитываем на такой же прием нашего бизнеса и в других европейских странах. Вот за что мы боремся. Здесь идет речь уже не обо мне, не о нашей компании, а об авторитете Украины.

— Это была дискриминация?

— Да, я считаю, что против нас в Австрии была осуществлена дискриминация по национальному признаку. Местный губернатор заявил, что (при продаже банка) они предпочли решение в пользу австрийских покупателей. Несмотря на разницу в цене более чем в 2,5 раза в нашу пользу!

— Но также было сказано, что это объясняется и не совсем прозрачной вашей историей…

— Кто—то просто бросил такую фразу, и ее начали мусолить! Не было ничего такого! Вся информация о нас, которая требовалась, была предоставлена соответствующим контролирующим и управляющим органам Австрии. Даже предоставили то, что они не спрашивали, на всякий случай, чуть ли не анализы крови.

И я вам скажу, что эти заявления австрийцев были одним из пиар—ходов для того, чтобы хоть как—то оправдать свои действия. Мы абсолютно были готовы показать всю нашу поднаготную, абсолютно всю!

— Вы судитесь теперь за право купить этот австрийский банк?

— Да, у нас идет теперь процесс в Брюсселе — разбирательство в Еврокомиссии на предмет дискриминации… У нас как раз в начале ноября будет заседание. Я сейчас борюсь за то, чтобы доказать, что Украина — это такая же страна, как и Австрия.

По большому счету, это политический вопрос. Я, Сергей Клюев, как украинец, горжусь своей родиной, горжусь своим паспортом. Я считаю, что мы достойны иметь паритетное отношение к нам, и дискриминировать нас по национальному признаку не имеет права никто в мире.

— А вы не пробовали обращаться к Ющенко за помощью? Он, например, помог ИСД взять завод “Гута Ченстохова” в Польше. Все знают, что Ющенко договоривался об этом с Квасьневским…

— Вы сейчас несколько удивитесь, но даже в условиях 2005 года, когда мы обращались за помощью к правительству Еханурова, то мы получили поддержку. Потому что это был вопрос не компании Клюева, а вопрос имиджа Украины.

И представители Министерства иностранных дел отстаивали наши интересы, и посол Украины в Австрии принимал очень активно участие.

— Вы говорите, что гордитесь паспортом Украины. Но вашу политическую силу постоянно обвиняют в сдаче интересов России. Вы не боитесь, что в один момент Украина станет доминионом России?

— Мы реалисты. И мы считаем, что необходимо реально оценивать экономическую ситуацию, политическую... Как бы мы ни старались создать из России образ врага, я считаю, что это неправильно ни в каком отношении. Россия — это дружественная страна.

Второе — нельзя отрицать того факта, что экономически мы очень сильно связаны с Россией. И многие заводы работают в связке, взять ту же историю с самолетом “Антонов”. Без России АН мы не построим.

— Расскажите о своем брате Андрее. Для вас он кто — брат, товарищ, авторитет?

— И то, и другое, и третье. Я очень люблю и уважаю своего брата. Он для меня пример!

— Почему же вы, братья Клюевы, такие суровые?

— Ну, значит, в следующем интервью нам надо будет улыбаться. (Смеется.) Нет, мы — обычные люди, как и все остальные. У нас две руки, две ноги, одна голова. Однако не многие могут похвастаться тем, что два брата имеют взаимопонимание и идут по жизни рука об руку, плечо к плечу. Я считаю, что это — наш флаг.

Подготовили Алена ПРИТУЛА

Сергей ЛЕЩЕНКО