Валентина Семенюк: “Я постоянно говорила: в Украине нет реприватизации. Ее не было”

— Вы являетесь известным противником приватизации прибыльных государственных предприятий. Действительно ли вы полагаете, что государство может быть субъектом рынка?

— Если посмотреть, какова сегодня доля государственной собственности в Соединённых Штатах — а это уже более 32%, посмотреть, какова доля государственной собственности в Англии и других странах, то она почему-то возрастает. Мы же идём в обратном направлении. В Украине осталось 22% предприятий государственной собственности. Из государственной монополии мы перешли в частную монополию. Это во-первых.

Во-вторых, государство хочет обеспечить свои функциональные обязанности, и если стоит вопрос экономической безопасности, то у него должны быть рычага управления. Хорошо, мы отдали все нефтеперерабатывающие предприятия в одни руки, представителям одной страны. Что мы сегодня имеем? — Бензиновый кризис.

Нужно учесть ещё и уровень падения бюджета. В 1991 году бюджет Украины составлял 95 млрд. карбованцев, или, если брать по эквиваленту, $87 млрд. А сейчас какой бюджет? $22 млрд.? Плюс $10,2 млрд. долга МВФ и Всемирному банку, 129 млрд. грн. — долг по сбережениям, 10,7 млрд. грн. — долг по Госстраху Я уже не говорю об облигациях и прочем. Поэтому это вопрос экономической безопасности.

Почему так произошло? Посмотрите, сколько налогов предприятия платили до приватизации и после. Туда же “загоняли” всё: дачи, машины, лишь бы не платить налоги. Может, с этого нужно начинать? Поэтому, если страна хочет иметь какие-то регуляторы, она должна иметь регуляторы не только рыночные, но и имущественные. Она не должна “заглядывать в руки” только “частнику” — она также должна иметь рычаги управления. А собственность — тоже инструмент управления.

— Однако в проекте Государственного бюджета на 2006 год предлагается в качестве альтернативного источника поступлений — от 19,9 млрд. грн. до 24,4 млрд. грн. — и покрытия дефицита бюджета продажа “Укртелекома” Одесского припортового завода, НЗФ, ГОКОРа, северодонецкого “Азота”, “Криворожстали” и других предприятий.

— Я думаю, что работать по остаточному принципу, закрывая дефицит бюджета продажей объектов — означает жить по старому принципу: продадим и проедим. Такого не должно быть. Если мы говорим о производственно-социальном бюджете, то производство должно наполнять бюджет, это бюджет будущего. А если это, извините, бюджет проедания, то это — не будущее. Это означает, что пришли “временщики”. Моё мнение, Юрий Иванович (Ехануров. — Авт.) — не “временщик”, он пришёл работать в правительство надолго. И команда социалистов, которая, я думаю, останется в правительстве, будет работать на то, чтобы бюджет наполнялся от производства, а не от продажи имущества.

— Как проводит инвентаризация госимущества? Что показали проверки?

— Сейчас ещё не всё завершено, потому что у нас проблема с инвентаризацией имущества Минобороны. Есть трудности и с имущественными комплексами межхозяйственных предприятий, которые были построены частично за счёт государства, колхозов и фонда коммунальной собственности. В плохом состоянии архив имущества бывшего Советского Союза, но мы двигаемся, ищем, находим предприятия, которые вообще были “потеряны”. Нам нужно провести инвентаризацию к 1 ноября, и я думаю, мы её завершим.

— Что с поступлениями в бюджет от дивидендов государственных компаний?

—  При плане в 350 млн. грн. мы уже получили 1,5 млрд. грн. Уже выполнено 128% годового плана по аренде. Инвентаризация дала возможность подыскать резервы. Если мы проведём инвентаризацию и заставим всех платить дивиденды, то не нужно будет продавать объекты.

— А как с выполнением плана поступлений от приватизации на текущий год?

— Всё зависит от того, как сегодня будет идти приватизация. Фонд госимущества обнаружил, что за три предыдущих года по решению судов за банкротство было продано госимущество общей стоимостью 60 млрд. грн. В бюджет поступило 4 млрд. грн. Это была приватизация посредством банкротства, дополнительной эмиссии, налогового залога, “Укрспецюста”. Мы подали законодательный документ в Кабмин — семь раз нас вызывал министр экономики: хотят, чтобы я план приватизации выполняла по старой схеме. Тогда возникает вопрос: что, вся критика, о которой мы говорили в адрес старого режима, должна продолжаться, только уже с другой стороны? Или, может, всё-таки лучше пересмотреть правила приватизации? Сегодня большие объекты, идущие на приватизацию, продаются по нормам малой приватизации: завод-гигант продаётся по нормам киоска. Скажите, пожалуйста, какова эффективность такой продажи?

О громких судебных процессах 

— Какую позицию сейчас занимает ФГИ по северодонецкому “Азоту”?

— Фонд госимущества не был стороной рассмотрения вопроса в суде. Сначала на этом предприятии было банкротство, потом — санация, подбор инвестора, который пришёл со своими деньгами, вложил их в производство, его обновление. Предприятие заработало. Потом та же структура, которая довела предприятие до банкротства, подала в суд на незаконность создания этого объекта. Фонд госимущества был уведомлен только на стадии решения вопроса. И я вам хочу сказать: это распространённый механизм, когда, используя государственный орган, отдельные коммерческие структуры хотят отомстить за то, что они не стали собственниками предприятия тогда, когда они обанкротили этот объект.

Мы должны чётко осознать важную деталь: если пришёл инвестор, вложил деньги, то нужно не только написать о “незаконном создании”, как указано в решении суда, но и пояснить, как проводить процедуру возврата — есть ли механизм? И как это будет соответствовать международным нормам, ведь несоответствие может привести не к очень благим последствиям для Украины? Инвестор обратится в международный суд для защиты своих прав, и тогда у Украины начнутся проблемы с зарубежной недвижимостью, арестами кораблей, самолётов и прочего. Я, как председатель Фонда госимущества, очень хорошо знаю, что такое забирать ту или иную собственность. Поэтому я чётко говорю: по северодонецкому “Азоту” нужно идти на мировое соглашение. На заседании рабочей группы по проблемным вопросам приватизации при Кабинете Министров мы подписали протокол о том, что до 26 сентября мы должны подготовить акт мирового соглашения, чтобы представить его 12 октября в Верховном Суде.

— На слушании дела?

— Да. Всё равно нужно проходить суд, потому что инвестор был отобран советом кредиторов по решению суда. Поэтому нужно проходить процедуру через суды и подтверждать законность мирового соглашения.

— Вы общались с инвесторами? Как они восприняли сложившуюся ситуацию?

— Общалась. Мне было очень приятно, что они идут на переговоры и понимают, что сегодня в Украине трудно, Я думаю, что мы будем искать пути выхода из ситуации,

— Сколько длятся эти переговоры?

— Были уже два раза. Позавчера (12 сентября. — Авт.) мы подписали протокол о совместных намерениях.

— Что происходит в последнее время с “Крымским Титаном”?

— ГАК “Титан” была создана с небольшими, я бы сказала, отклонениями от норм законодательства. Объекты, которые сегодня значатся в перечне предприятий, запрещённых к приватизации, — это Вольногорский и Иршанский горнообогатительные комбинаты — были переданы в структуру ГАК “Титан”. Потом “Титан” создал совместное предприятие — закрытое акционерное общество. Его устав — это шулерство; если хочешь выйти из предприятия — предоставляется денежная компенсация, а не имущество. Знаете, это просто грабёж под разными буквами, запятыми и предлогами. Поэтому мы сделаем всё, чтобы возвратить Вольногорский и Иршанский горнообогатительные комбинаты государству.

Если предприятие хочет работать — мы не возражаем. Но давайте отделим производственные и имущественные вопросы, потому что если имущественные вопросы проходят с нарушением законодательства, эта проблема возникнет снова — если не завтра, то послезавтра. Сейчас мы договорились о том, что, покуда идёт судебный процесс о возврате Вольногорского горнообогатительного комбината (по Иршанскому мы уже выиграли суд, и дело передано в Верховный Суд), этот вопрос будет урегулирован. С ГАК “Титан” состоялся разговор, и мы предложили урегулировать этот вопрос следующим образом; если хотите — берите эти объекты на праве пользования, но не на праве распоряжения. Следует привести документы по созданию ГАК “Титан” в соответствие с требованиями законодательства.

— Анатолий Кинах в беседе с “Профилем” сообщил, что ведутся переговоры о создании компании “Титан Украины” с передачей в её состав и “Крымского Титана”. На каком этапе находятся переговоры?

— Это уже третий-четвёртый заход. Но ещё раз говорю: пока не будет урегулирован имущественный вопрос на существующем предприятии ГАК “Титан”, двигаться в юридической плоскости нет смысла.

— Интересует также, какова судьба предприятия “Укррудпром”?

— Мы находимся в суде по дополнительной эмиссии. Документы пошли в Конституционный Суд. (Улыбается.) Вы понимаете, это будет ещё одна проблема, потому что я по “Укррудпрому” нахожусь в судах с тех пор, как по нему произошло голосование в сессионном зале (парламента. — Авт.). На начальной стадии создания “Укррудпрома” была нарушена сама процедура; в состав “Укррудпрома” были включены те объекты, которые законодательством запрещены к приватизации. Сначала был создан холдинг, в который были включены объекты, запрещённые к приватизации, а потом сам холдинг был отдан на приватизацию. Поэтому сейчас это вопрос спорный, он в судах, и мы идём двумя путями: это и Конституционный Суд, и суд общей юрисдикции. Так что все вопросы будут решаться в суде.

О ситуации вокруг НЗФ

— Ваше мнение по поводу последних событий вокруг Никопольского завода ферросплавов? Какие-то люди якобы от имени правительства предпринимали попытки попасть на предприятие на основании документов, признанных судом недействительными...

— Вопрос о незаконности приватизации контрольного пакета акций я” как председатель специальной контрольной комиссии по приватизации, выносила ещё 20 марта 2003 года. Поверьте мне, все юридические тонкости я знаю и шла в судах с того периода.

Вы можете себе представить, сколько мне нужно было терпения, чтобы сделать этот, как говорится, полушаг, чтобы суд признал законность моих тогдашних требований? Но в чем, собственно, ситуация? 14 февраля при моём участии на заседании Печерского суда был вынесен запрет на движение активов и акций. Обеим сторонам это было невыгодно. Я ещё не была председателем Фонда госимущества, и даже никто не объявлял, что я буду его руководителем. Когда вопрос был уже почти решён, пришло сообщение о том, что “Славутич-регистратор” действительно удерживает 51% акций: “Идите на собрание, назначайте представителей-“приватовцев” и в наблюдательный совет, и в наблюдательную комиссию. И, извините, под благими намерениями, прикрываясь вывеской Фонда госимущества, мы сделаем своё дело”.

Когда я пришла в. Фонд госимущества, то сказала, что ФГИ никогда не будет стоять на стороне ни одной, ни другой коммерческих структур. Если завод забирали “по беспределу”, Фонд госимущества будет действовать только в соответствии с законом, потому что если был такой беспредел, мы докажем это в судах и вернём объект через суд.

Сейчас ситуация выглядит следующим образом: комиссия по ценным бумагам провела своё заседание и подтвердила, что “Славутич-регистратор” не является регистратором, который имеет соответствующее подтверждение акций. Потом мы получили подтверждение Укрсоцбанка о том, что всё-таки акции были обездвижены, списаны со счёта Фонда госимущества и переписаны на компанию “Приднепровье”. Однако часть решения апелляционного суда о незаконности приватизации была выписана таким образом, что регистратор и держатель акций были названы в одном лице. Согласно закону о ценных бумагах, это разные вещи, потому сейчас, после того как Верховный Суд отказал в апелляции, судья должен дать разъяснения в этой части решения. Мы уже два раза писали в Генеральную прокуратуру письмо о том, что они должны взять приказ и разъяснение судьи, как вернуть эти акции. А для этого в приказе нужно написать, чтобы Укрсоцбанк перевёл эти акции на счёт Фонда госимущества.

Когда я пришла в Фонд госимущества, я убедилась в страшной афере: 23 коммерческих банка были держателями акций государства. После этого я обнаружила, что на 32 предприятиях есть по два-три регистратора и что они могут менять реестры каждый день, каждый час и каждые полторы минуты. Мы изменили методику, провели тендер между банками и определили, что два государственных банка будут уполномочены на держание ценных бумаг Фонда госимущества.

— Какие именно?

— Ощадбанк и Укрэксимбанк. Один будет делать это в документарной форме, другой — в бездокументарной. У нас будут развязаны руки: мы не будем бегать за коммерческими банками, которые прикрываются “тайной”, а ты ничего поделать не можешь.

Также мы провели тендер и отобрали 12 регистраторов — они будут регистраторами на объектах, в которых государственная доля превышает 51%. Я больше не буду на предприятии, где имеется контрольный пакет, бегать за двумя-тремя регистраторами — будут люди, несущие ответственность и работающие с нами. Это нужно было сделать, потому что всё, что случилось по НЗФ... Знаете, как говорил Остап Бендер: чтобы обогатиться, есть два пути — шулерство и вхождение в доверие. Вот этот способ был использовал и с государственным имуществом.

Потому и спор, который произошёл, и незаконные действия, которые были проведены по поручению премьер-министра Тимошенко, и то, что сделал г-н Грищенко, не выполнив написанного в данном ему поручении, затягивают решение вопроса. Быстро пройти этот путь я не могу, потому что если, не дай Бог, где-то будет какая-то ошибка, это станет предметом рассмотрения в европейских судах. Я больше не хочу, чтобы позорили Украину, чтобы кто-то говорил, что в Украине идёт национализация, реприватизация и прочее. Сегодня в стране нет национализации, нет реприватизации, потому что такого закона нет. Идёт нормальный процесс, когда в суде доказали и возвратили. Я шла к этому с 2003 года, и если нужно пройти ещё немного, сделать всё по закону, я пройду так, чтобы завтра никто не говорил, что Валентина Семенюк что-то нарушила.

— Как получилось, что Минпромнолитики в лице г-на Грищенко выступило на стороне “Привата”?

— Это написано непосредственно в поручении, которое было дано мне премьер-министром. Там даже написано, какие фамилии следовало внести в состав наблюдательного совета и кого избрать директором.

— Это именно то давление, о котором вы говорили журналистам?

— Да. В самом поручении было написано,

— После того, как вы сообщили о том, что на вас оказывается давление, последовала ли какая-то реакция премьер-министра?

— Нет. Она мне не звонила. Когда этот вопрос рассматривался на заседании Кабинета Министров, меня никто не приглашал. Я потом спрашивала: “Вы что, голосовали за то, чтобы дать мне поручение, или она сама дала его? Это большая разница! Если вы на заседании Кабинета Министров рассматривали вопрос по НЗФ, посмотрели ситуацию, приняли решение голосованием, тогда нужно принимать какое-то заявление. Но если такого не было — что вы принимаете? И почему рассматривается вопрос без моего участия?”

— Какова будет дальнейшая судьба НЗФ?

— НЗФ останется у государства. Это позиция Юрия Ивановича (Еханурова. — Авт.), и она мне очень импонирует. Этот объект должен служить Украине. Он является объектом стратегического значения, в том числе и для развития цветной металлургии Украины.

О том, почему реприватизации вовсе не было

— Президент заявил, что реприватизации не будет. Что могло изменить его позицию так быстро? Ведь полгода власти вели разговоры о списках предприятий на реприватизацию...

— Я не знаю, что думает Президент и что на него повлияло. Я постоянно говорила: в Украине нет реприватизации. Её не было. У нас нет закона о реприватизации. Верховная Рада несколько раз выносила этот вопрос на обсуждение — он не прошёл. Сегодня ни парламентарии, ни исполнительная власть ещё не готовы к этому. Нужно хотя бы разобраться с тем, что у нас осталось. Но у Фонда госимущества есть один рычаг: инвестор приватизировал объект, взял на себя обязательства — пожалуйста, выполняй. Если не выполняешь — Фонд госимущества пишет акт, подаёт в суд и решением суда возвращает объект государству.

Дело в том, что нужно понять: а кто, собственно, кричит о реприватизации? Нужно учесть ещё одно: принятие Программы приватизации — это результат “Украинского дома”. Помните, когда в Верховной Раде в 2000 году, как у нас называют, прошла “бархатная революция”? После “Украинского дома” часть оппозиционеров уволили с должностей председателей комитетов (Рады. — Авт.) и сформировали “большинство”. Тогда в сессионном зале голосовали, как я говорю, всеми конечностями, которые есть у депутатов, и приняли Программу приватизации, Земельный кодекс. И в Программе приватизации придумали так называемого “промышленного инвестора”. Правда, никто не знал, что это такое, никто не дал расшифровку. По моему пониманию, это было так: наши воры вывезли деньги в оффшорные зоны, потом завозили их в Украину и называли себя “промышленными инвесторами”. Однако, согласно Программе приватизации, условия конкурсов дали писать Фонду госимущества, и кто-то умный в Программу приватизации успел “протянуть” норму о пятилетнем контроле за исполнением инвестобязательств. С того времени и началось, ведь раньше у нас не было приватизации — был просто делёж имущества между кланами.

Что произошло сейчас? Условия конкурса писали обязательно под так называемого “промышленного инвестора”. Иностранные компании к конкурсу не подпускали — делалась видимость. Объект покупали, причём по оценке, которую делали сами покупатели, и, продержав год-полтора, сразу перепродавали. Но когда Фонд госимущества стал интересоваться выполнением инвестобязательств, выяснилось, что все эти условия: конкурсов были выписаны так, что вдобавок инвесторам давались бюджетные деньги, и когда пришла новая власть, бюджетные деньги перестали поступать на эти предприятия. Выполнять инвестобязательства стало нечем — нет бюджетных денег, и когда мы стали подавать в суд, они же эти олигархи — начали кричать: на помощь, реприватизация! Извините, это не реприватизация. Ты взял обязательства? — Выполняй. А если не выполнил — у тебя его (предприятие. — Авт.) забрали.

Поэтому, когда я встречаюсь с представителями иностранных компаний, то говорю: “Не переживайте, что у вас что-то будут забирать. У вас нечего забирать, потому что вас сюда никто не пускал. Вы же ничего не купили! А купили только олигархи. Но дело в том, что они покупали на первичном рынке, а те, кто приобрёл активы на вторичном рынке, — уже добросовестные приобретатели, и мы к ним претензий не имеем”.

Поэтому у нас нет реприватизации — Президент прав. Не готово ещё общество, не готов политический бомонд. Но если инвестобязательства не выполняются — будь здоров! В суд, и только в суд. И мы расторгаем такие договоры.

— Тем не менее шумиха вокруг списков на реприватизацию причинила колоссальный ущерб экономике и инвестиционному климату страны...

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы депутат или председатель Фонда госимущества Семенюк говорила о каких-то списках?

Екатерина АНДРЕЕВА