WSJ: Китайская девальвация превратилась в проблему всего мира

Тем временем ведущие деловые издания напоминают о более широких возможных последствиях девальвации юаня.

По мнению редакции Financial Times, главной причиной вчерашнего решения Пекина была самооборона. Китайская экономика чувствует себя хуже, чем хотелось бы руководству страны. Экспорт упал на 8,3%, а рост ВВП, который, по официальным данным, во втором квартале достиг 7%, по независимым оценкам должен составлять всего около 4%. Похожая ситуация с другим драйвером роста — инвестициями в экономику. Согласно официальной статистике, инвестиции в основной капитал в первом полугодии прибавили 11,4%. Однако если смотреть на более точный показатель — валовое накопление основного капитала, то он, по данным Gragonomics (подразделение китайской финансовой компании Gavekal), сократился до 4—5% в этом году. Для сравнения: в 2014 году он составлял 6,6%, в 2013-м — 10,2%, в 2009-м — 25%.

“На фоне этих цифр девальвация юаня выглядит признаком бедствия. Разумеется, Пекин этого не хотел, — пишет издание. — В марте премьер-министр Китая Ли Кэцян заявил FT: “Мы не желаем дальнейшей девальвации нашей валюты, потому что не можем полагаться на эту меру для стимулирования экспорта””.

Но хотел или нет, намерения — это одно, а последствия действий — другое. Роль Китая как одного из ключевых игроков в глобальной торговле гарантирует, что его девальвация запустит дефляционные механизмы по всей торговой цепочке и окажет давление на конкурентов КНР. В свою очередь это может дать другие нежелательные эффекты, предупреждает FT, например толкнет мировую экономику в очередной период замедленного роста.

Так внутренняя проблема Китая превратилась и в проблему всего мира, отмечает Wall Street Journal. Медленный рост был проблемой других развивающихся стран и до августовской девальвации юаня — внутренний спрос на их рынках в первом полугодии в среднем вырос на 2%, что вдвое ниже уровня прошлого года (оценка J.P. Morgan).

Более дешевый юань не только увеличит риск волатильности на развивающихся рынках и окажет давление на прямых конкурентов Китая — Южную Корею и Японию, которые могут девальвировать собственные валюты. Он также способен повлиять на решение ФРС США о поднятии процентных ставок, о котором экономисты говорят весь год. Наконец, девальвация юаня сигнализирует инвесторам о том, что правительствам и регуляторам не только Китая, но и других стран, придется искать инструменты для ускорения роста. Какими будут эти инструменты, сейчас сказать невозможно: финансисты мира пока очень сдержанно реагируют на китайскую девальвацию.

Ира СОЛОМОНОВА