Война с Ираном: нефть против

Причем впервые последние двадцать лет потенциальным противником США является крупное государство (согласно переписи, проведенной в 2011 г., в Иране проживают почти 75 млн. человек) с полностью легитимным режимом, пользующимся массовой поддержкой, особенно за пределами столицы.

Как бы ни критиковали американские власти иранскую избирательную систему, они не могут не понимать, что выборы в Иране проходят в жесткой конкурентной борьбе, которую уже давно ведут между собой три главные политические группировки. Весьма условно их можно назвать “традиционалистской”, “националистической” (в нее входит президент Ахмадинежад) и “прозападной”. Поэтому можно с уверенностью сказать, что в Иране правит не авторитарный диктатор, удерживающий власть посредством репрессивных мер и популистских жестов, а политик, сумевший завоевать доверие общества. Это значит, что в случае наземного вторжения войска столкнутся с ожесточенным сопротивлением. А без наземной операции смены власти в стране попросту не произойдет. В этом случае бомбардировки не дадут никаких результатов, если, конечно, не рассматривать в этом качестве едва начавшийся диалог США с исламским миром.

Не прибегая к силовым методам

Трудно назвать сколько-нибудь серьезную причину, из-за которой США могли бы стремиться к военному столкновению с Ираном. Свергнув режим Саддама Хусейна, американская администрация установила контроль над всеми крупными нефтяными месторождениями на Ближнем Востоке, резко усилив военное присутствие в этом важнейшем регионе мира. В результате оккупации Афганистана оказался заблокирован проект строительства трансафганского газопровода, призванного обеспечить Китай газом из иранских месторождений, часть которых до сих пор так и не освоена.

С началом глобального экономического спада у ведущих американских корпораций исчезла необходимость сдерживать развитие европейских, японских и китайских компаний, способствуя росту нефтяных цен. Дорогая нефть больше не нужна американской правящей верхушке (цены на углеводороды все равно остаются слишком высокими для находящейся в кризисном состоянии мировой экономики).

Что касается внешнеполитических мотиваций для войны, то они у США не просто отсутствуют. С прагматической точки зрения американской администрации следовало бы как можно дольше сохранять состояние напряженности, не прибегая к силовым методам.

Поддержав антиправительственное движение в Тунисе и в Египте, администрация Обамы сумела завоевать симпатии демократически настроенной молодежи и в других арабских государствах. В отличие от Буша, выступившего в 2003 г. на стороне Мубарака, который благодаря американской поддержке сумел сохранить лояльность армии и удержаться у власти, Обама отказался помогать проверенному союзнику США, оказавшемуся в критической ситуации.

Американский лидер наглядно продемонстрировал, что для него ценности свободы и демократии значительно выше расчетов (справедливости ради стоит отметить, что они у него сильно отличаются от внешнеполитических приоритетов Буша). Вряд ли в арабском мире сегодня существует влиятельная политическая группировка (за исключением, естественно, шиитской Хезболлы), стоящая на жестких антиамериканских позициях. Это значит, что интересам Соединенных Штатов больше не угрожает смена власти в каком-либо арабском государстве. Пришедшие к руководству страной оппозиционные силы все равно будут стремиться к сотрудничеству с США.

Единственное оставшееся арабское государство с ярко выраженной антиамериканской позицией — Сирия — превратилось в изгоя в арабском мире. Президент Асад подвергается со стороны Лиги арабских государств почти такому же давлению, как и со стороны США и ЕС.

Но это внезапно обретенное взаимопонимание между арабским миром и администрацией США будет необратимо разрушено первой американской бомбой, упавшей на территорию Ирана. Безусловно, иранские шииты не вызывают у суннитов, преобладающих в арабском мире, особой симпатии. Но значительная часть арабской общественности будет рассматривать агрессию Соединенных Штатов против Ирана как войну против исламского государства, а значит, нынешнее спокойное или даже дружелюбное отношение к США быстро сменится враждой.

Получается, что за собственные деньги (с которыми, нужно сказать, у американской администрации сегодня большие проблемы) Вашингтон получит исключительно рост сочувствия к Ирану (и, соответственно, повышение его влияния) в арабском мире. Геополитические выгоды от оккупации Ирана окажутся ничтожными по сравнению с людскими потерями, затраченными средствами и окончательно закрепившейся репутацией безыдейного агрессора.

Сможет ли Нетаньяху навредить Обаме?

В Иране вряд ли найдется хотя бы один наделенный властными полномочиями человек, желающий войны. Нельзя заподозрить в стремлении к самоубийственному столкновению и Израиль, который остается самым непопулярным в исламском мире государством, а потому неизбежно превратится в мишень для террористических атак сразу же после начала вооруженного конфликта с любой исламской страной.

Правда, здесь есть одно “но”. США необходимо “сдерживание” Ирана, чтобы не допустить роста его влияния в исламском мире и предотвратить его возможный союз с каким-нибудь крупным геополитическим игроком (прежде всего с Германией или Россией). Израилю важно создание угрозы прямого военного столкновения (которая должна остаться нереализованной). Только таким образом он может сохранить свою геополитическую значимость, а соответственно, и финансовую помощь со стороны США.

На протяжении нескольких десятилетий Израиль играл на Ближнем Востоке роль американского плацдарма, необходимого США для того, чтобы вмешиваться в дела в этом крайне важном регионе. Но после распада СССР, служившего внешнеполитическим ориентиром и источником помощи для ряда арабских государств, роль Израиля объективно снизилась. В результате “арабских революций” его значение в американской внешнеполитической стратегии катастрофически упало. Зачем воздействовать на ситуацию в регионе при помощи государства, вызывающего раздражение у большинства потенциальных союзников, когда можно взаимодействовать с арабскими государствами напрямую. А в таком случае нужно ли предоставлять Израилю финансовую помощь и поддерживать его внешнеполитические амбиции? Судя по всему, администрация Обамы может ответить на этот вопрос отрицательно.

Скорее всего, именно так и произойдет, если Обама будет избран на новый срок. По-видимому, именно этого и пытается не допустить премьер-министр Израиля Нетаньяху, сознательно обостряющий конфликт с Ираном.

Можно предположить, что израильский глава правительства преследует сразу две цели. Во-первых, он демонстрирует полный провал внешнеполитического курса Обамы, который был избран на пост президента, поскольку обещал покончить с войной в Афганистане и в Ираке. Но в конце его президентского срока из-за ошибочного внешнеполитического курса и поддержки разного рода сомнительных движений в арабских странах американский президент допустил возникновение угрозы новой, еще более страшной войны.

Во-вторых, Обама, чтобы не превратиться в глазах большинства своих избирателей в фигуру, управляемую израильским правительством, вынужден выступать с довольно жесткой критикой Нетаньяху. Это раскалывает электорат демократической партии и создает предпосылки для перехода части евреев, голосовавших на прошлых выборах за Обаму, на сторону республиканцев.

Пока трудно сказать, удастся ли Нетаньяху подорвать позиции Обамы. Однако именно в этом, по-видимому, и состоит его главная цель. Свержение Ахмадинежада, которое неминуемо потребует огромных жертв и таких же усилий, не принесет Израилю ничего, кроме иллюзорной (и крайне недолговечной) убежденности в собственной безопасности. Приход к власти республиканцев (особенно консервативного крыла “великой старой партии”) означает для Израиля гарантии сохранения финансовой помощи и усиление внешнеполитической поддержки со стороны Вашингтона.

В этой ситуации израильское правительство действительно может взять курс на развязывание военного конфликта с Тегераном (при условии, конечно, масштабной американской поддержки). Но в нынешней ситуации воевать явно никто не собирается.

Дмитрий ГАЛКИН