Валерий Пятницкий: “Мы — часть международного торгового пространства и отсекать себя от него не собираемся

С одной стороны, украинская инициатива рассматривается как беспрецедентная, учитывая ее масштабы (в истории ВТО еще ни одна страна не претендовала на повышение пошлин на столь значительное количество товаров, составивших в прошлом году 5% отечественного импорта). С другой — высказывается опасение, что соответствующие дискуссии могут запустить цепную реакцию по всему миру, усилив волну протекционизма и торговых войн, уже де-факто и так активно ведущихся на международной арене.

Как стало известно ZN.UA после недавнего визита в Вашингтон официальной украинской делегации, некоторые представители Госдепартамента США даже высказывали предположение, не означает ли такой ход Киева начало подготовки к вступлению в Таможенный союз.

Почему украинская сторона все-таки сделала то, что сделала? Насколько взвешенным был этот шаг? Просчитывались ли все его возможные негативные последствия? Как может реагировать официальный Киев на возможный отказ торговых партнеров от выдвинутых предложений? Как формировался перечень товаров и что на самом деле стоит за этой инициативой? Ответы на эти вопросы ZN.UA искало в разговоре с Валерием Пятницким — правительственным уполномоченным по вопросам евроинтеграции, с подписью которого украинские предложения разошлись по всему миру.

— Валерий Тезиевич, последняя инициатива Украины о пересмотре предельных таможенных пошлин сразу по 350 товарным позициям вызвала довольно негативную реакцию как в Вашингтоне, так и в Брюсселе. Очевидно, что вряд ли она очень обрадовала и многих других наших торговых партнеров. Чем был мотивирован этот шаг, не повредит ли он имплементации Соглашения о зоне свободной торговли с ЕС?

 — Начнем с самого начала. Как известно, мы являемся членами Всемирной торговой организации (ВТО) уже несколько лет. У нас есть обязательства — это официальный протокол вступления Украины в эту организацию. Он содержит тарифы, обязательства по услугам и т.п. Это — одна часть. Документ содержит свыше 1000 страниц. Еще 500 страниц — тексты соглашений, которые мы также должны выполнять.

Кроме того, есть такой базовый документ, действующий еще с 1 января 1948 года, — Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ), который является основой для соглашений Всемирной торговой организации. В дальнейшем документ, конечно, трансформировался и совершенствовался, и в нынешней его редакции есть статья 28 ГАТТ, которая является абсолютно легитимным инструментом и называется “Изменение расписаний”. Это — своеобразное руководство по поводу того, каким образом могут изменяться условия уже заключенных соглашений. Страны — члены ВТО могут делать это через три года после обретения членства в организации, если они это свое право подтвердили. Мы такое право, как и многие другие страны, на следующий трехлетний период подтвердили. То есть мы используем легитимные инструменты Всемирной торговой организации.

В статье 28 ГАТТ ничего не сказано о том, когда мы должны это делать, то есть опция действует на протяжении трех лет — в 2012—2014 годах. Там также ничего не сказано о количестве тарифных линий или что такой шаг является дискриминацией торговых партнеров. Нигде также не указано, что этого нельзя делать, если у нас есть или нет соглашения о свободной торговле. Это — абсолютно технический инструмент.

Так, в свое время в ГАТТ появились статьи, разрешающие использовать инструменты торговой защиты относительно демпинга или субсидируемого экспорта. Это — также легитимные инструменты в рамках ВТО. То есть, хотя кто-то и говорит, что мы хотим разрушить ВТО или еще что-то, то, извините, если мы используем легитимные статьи и возможности, то почему это может означать разрушение ВТО?

Кому-то нравится, кому-то не нравится то, что мы отметили определенное количество тарифных линий. Может казаться, что это — большое количество…

— Более того, говорят, что оно — беспрецедентно…

— Действительно так: говорят о 85 страницах обращения и т.п. Там действительно 85 страниц. Однако там нигде не сказано, что Украина хочет повысить свои тарифы. А только то, что согласно положениям и процедуре статьи 28 ГАТТ мы сообщаем, что Украина готова вступить в переговоры и консультации с соответствующими членами ВТО о модификации наших обязательств, касающихся тарифов, предоставив соответствующий перечень тарифных линий.

Модификация может быть разной. Это может быть как повышение, так и понижение, она может произойти вследствие изменения классификации. Да, у нас на сегодняшний день действует гармонизированная система 2007 года. И ряд стран — члены ЕС, Турция и другие — перешли на гармонизированную систему в 2012 году. Если происходит такой переход, то изменяется классификация и появляются новые тарифные линии. Из одной может появиться несколько или, наоборот, несколько переходят в одну. И если они имеют разные уровни пошлин, то нужно, опять-таки, сесть за стол переговоров и определиться, каким образом сохранить баланс.

Более того, эта объемная книга — это не наш действующий таможенный тариф. Это — верхние пределы, так называемые связанные тарифы, больше которых мы обязались не повышать наши действующие пошлины. Однако даже если вследствие модификации величина связанной пошлины повысится, это не означает, что ставки в нашем таможенном тарифе будут автоматически изменены. Это все равно должно быть осуществлено через закон.

— Но все равно процедура упрощается — внесение законодательных изменений уже не потребует дополнительных международных переговоров и соглашений?

— Очень важный для каждой страны вопрос — это так называемое policy space (дословно — “пространство политики”). То есть если, например, действующая пошлина составляет 2%, а связанная — 10%, тогда наше “пространство политики” — 8% (по каждой тарифной линии может быть разное значение). Это означает, что в тех или иных случаях, если возникают некоторые кризисные явления или нужно, скажем, реагировать на какие-то структурные изменения в тех или иных отраслях, мы можем без дополнительных международных соглашений, но все равно через законы модифицировать свое таможенно-тарифное регулирование.

Теперь по поводу беспрецедентности. Членами ГАТТ еще до появления ВТО стали приблизительно 125 стран, которые затем перешли в ВТО. Украина вместе с тремя десятками других стран вступала уже в ВТО. Возможно, мы в свое время утратили выгодный шанс присоединиться к ГАТТ еще в советское время, но это — уже история. Но страны, которые были членами ГАТТ, как правило, имеют значительное policy space, большую степень гибкости.

Мы специально проанализировали ситуацию в разных странах. Например, среди стран, выразивших свою обеспокоенность, — не будем брать бедные страны — Австралия. У нее на сегодняшний день связанными являются 97% тарифов. Те 3%, оставшиеся несвязанными, — это более 300 тарифных линий (если учесть, что в среднем их около 10 тыс.). То есть у них вообще нет никакого предела — они могут устанавливать свою пошлину в любой момент на уровне 10, 100 и даже 1000% — не имеет значения. Почему-то они за собой это право зарезервировали. Они что, не способны сформулировать свою четкую тарифную политику? Фактически это отвечает тому количеству тарифных линий, по поводу которых мы выразили желание вести консультации и переговоры.

Дальше, если брать в виде примера несельскохозяйственные товары — промышленные. У нас связанный тариф составляет приблизительно 4%. Действующие тарифы — 3,5%. В Австралии действующий тариф фактически такой же, как у нас, а вот связанный тариф на промышленную продукцию составляет в среднем 11%. То есть пространство политики почти втрое больше, чем у нас.

Или возьмем Бразилию. Это тоже не самая бедная страна. Нужно отдать должное — у них все тарифы связанные. Но сельскохозяйственные товары связаны на уровне 35,4%, а действующие — 10,3%. Для промышленности связанные тарифы — 30,7%, действующие — 14,2%.

В том же Европейском Союзе уровень связанных тарифов на те же сельскохозяйственные товары выше, чем в Украине. Или, например, сейчас мы ведем переговоры о свободной торговле с Турцией. Так у них связанных тарифов только 50,3%, а остальные — несвязанные. Остальные они могут устанавливать вообще на любом уровне.

Швейцария: сельскохозяйственный связанный тариф — в среднем 48%. Это почти впятеро выше, чем у нас. Поэтому, когда удивляются, что произошло что-то экстраординарное, это означает не замечать бревно у себя в глазу. Ведь никто не делал никаких заявлений, что мы собираемся повышать пошлины, что мы хотим усилить протекционизм и т.п. Мы хотим выйти на откровенный разговор со странами — членами ВТО о том, что когда мы в свое время вступали, то рассчитывали, что завершается Дохийский раунд, предусматривающий дальнейшую либерализацию условий мировой торговли. Мы серьезно либерализовали доступ на свой рынок. И даже если на все позиции, которые мы заявили, мы повысим свою пошлину вдвое, наш средний тариф увеличится всего на 0,2%, потому что это на самом деле очень незначительное количество тарифных линий.

— То есть 350 — это немного?

— Их реально 371. Но вообще у нас свыше 11 тыс. тарифных линий, поэтому в относительном измерении — это действительно совсем немного. А 85 страниц потому, что очень подробно описаны все позиции.

— Тогда чем определялся именно такой их перечень и почему он появился именно сейчас?

— Там есть разные товары. Это могут быть и сельскохозяйственные товары, и некоторые промышленные товары. Если говорить о сроках, то у нас почти год работала рабочая группа, созданная еще в прошлом году соответствующим протокольным поручением по результатам совместного заседания под председательством премьер-министра, главы Федерации работодателей, при участии широкого круга украинских бизнес-ассоциаций. Но нам было дано поручение не повысить тарифы, а изучить возможность использования инструментов ВТО для поддержки национального производителя в условиях, когда стало очевидным новое усложнение ситуации на мировых рынках…

— Это было до или после прошлогоднего заявления Николая Азарова, что Украина собирается инициировать пересмотр условий своего участия в ВТО?

— Не знаю, насколько тогда четко были переданы слова премьер-министра в контексте “собирается пересматривать”. Поручение было следующим: изучить возможность использования инструментов ВТО для поддержки отдельных отраслей или отдельных направлений украинской экономики. Изучить! А не повысить. Потому что нигде, даже в этой нотификации не сказано, что это будет повышение.

После того, как было дано поручение, рабочая группа работала почти год, собирала предложения, которые потом были детально рассмотрены в ходе шести заседаний… Предложения были от различных отраслей, в том числе и от промышленных — автомобилестроения, отдельных химических секторов, машиностроения в более широком контексте (в частности, сельскохозяйственного, мощности которого далеко не соответствуют возможностям Украины в наращивании аграрного потенциала).

Среди позиций — и отдельные виды сельскохозяйственной продукции. В частности, если упомянуть мясную продукцию, то должен сказать, что у нас на сегодняшний день этот рынок наиболее либеральный. И для многих соседних, и для более дальних стран разница в уровне тарифной защиты составляет приблизительно десять раз. То есть отличается даже не в разы, а в десятки раз! И это почему-то никого не беспокоит. И никто не говорит, что это очевидный протекционизм. Вместо этого нам очень хорошо рассказывали о дохийских договоренностях, о либерализации и т.п. — Украина открыла рынки. А затем дохийский процесс остановился. Так тогда, возможно, надо пересмотреть формат самого Дохийского соглашения, потому что в его рамках мы не можем реализовать свои интересы. В частности, чтобы были отменены экспортные субсидии на сельское хозяйство — мы их не применяем, а кто-то применяет. Мы хотим, чтобы были значительно снижены пошлины на одну и ту же сельскохозяйственную продукцию. Ведь мы серьезно либерализовали свой рынок, но больше никто не хочет этого делать. Тогда давайте садиться и обсуждать. А если все прячутся по углам и говорят, что снова не смогли договориться в Дохе, а новая конференция дала только какой-то гипотетический новый толчок, то мы так еще очень долго будем ждать.

— Вопрос остался без ответа: почему именно такой перечень товарных позиций? Можно ли сделать достоянием гласности тот список товаров, по которому будут пересмотрены таможенные тарифы?

— Не таможенные тарифы, а связанные уровни! Таможенные тарифы мы не пересматриваем.

— И все же, какими были критерии и были ли они вообще? Или это был лоббизм тех, кто лучше достучался до Минэкономики или до правительства в целом, то есть чья ассоциация или персона имеет большее влияние?

— Критерии — исключительно экономическая целесообразность и возможность вести консультации или переговоры по тем или другим позициям. Например, если к нам приходили и говорили, что им необходимо повышение пошлины на такие-то виды товаров, потому что, дескать, сегодня мы занимаем 70% внутреннего рынка, а если повысить пошлину с 5 до 10%, то будем иметь все 100% и обеспечим полностью потребности внутреннего рынка, то мы это отбрасывали. Была специальная анкета-опросник с соответствующими вопросами. Например, ваша доля во внутреннем потреблении до вступления в ВТО и на сегодняшний день; объемы производства по годам и многие другие критерии. Если было очевидно, что предприятие соответствующей отрасли после вступления в ВТО, даже при условии снижения ввозной пошлины, увеличило или не потеряло своей доли рынка, то мы говорили, что все это чудесно, ведь вы не потеряли своей конкурентоспособности. Поэтому извините, но у нас нет оснований вести хоть какой-то разговор о потенциальном повышении пошлины.

Другой вопрос — то же автомобилестроение. Как бы мы к нему ни относились: что оно не способно выдерживать конкуренцию, не соответствует высшим стандартам качества и т.п., но у нас сложилась ситуация, что до вступления в ВТО присутствие украинского производства на внутреннем рынке худо-бедно было на уровне 40—45%. На сегодняшний день — это уже менее 25%. Параллельно были проведены расследования о массированном импорте. Есть очевидное наличие ущерба.

Принятие решения о введении определенных пошлин или еще о чем-то — это меры чрезвычайные. Но в этом случае наши предложения не предполагают чрезвычайных мер. Переговоры могут продолжаться довольно долго. Необходимо найти баланс интересов. Это — не расследование, это — переговоры.

И мы понимаем, что, например, по тем или иным видам автомобилей есть потенциал роста. Поэтому мы только говорим об определенном уровне тарифной защиты, чтобы можно было сбалансировать эту ситуацию.

И так же можно рассматривать многие другие элементы. По той же мясной и молочной продукции все ее основные производители — члены ВТО имеют пошлины, в десять раз превышающие украинские. То есть не мы создали систему протекционизма на этих рынках, а защищаются почему-то от нас. Вместе с тем у нас сложилась очень интересная ситуация. Даже с небольшими пошлинами одна из наших отраслей — птицеводство — сегодня уже фактически вышла на мировой рынок.

— Россияне нашли в нашей продукции сальмонеллу…

— И они будут искать еще много чего — можно привести немало других примеров. Я помню, как в свое время находили какие-то примеси в нашем подсолнечном масле. Но факт остается фактом: на сегодняшний день наши ведущие производители, которые уже работают на глобальных рынках, способны поставлять свою продукцию (речь идет уже не только о металлургии или других традиционных позициях) даже в очень отдаленные или непривычные для восприятия уголки планеты. Речь может идти и о Латинской Америке, и об Африке, и о Дальнем Востоке, не говоря уже о странах Ближнего Востока с их нестабильной политической ситуацией. То есть поставки идут по всему миру — сегодняшняя торговая система уже абсолютно глобальная. А кто там что находит?..

Поэтому мы будем бороться за рынки. Если мы хотим отстаивать наши позиции, то это надо делать — и именно путем консультаций и переговоров. И если мы в результате не повысим пошлины ни на одну из позиций, все равно должны использовать этот инструмент защиты и продвижения своих интересов на внешних рынках. Со всеми теми странами, к которым мы обращаемся, будем вести серьезный разговор о том, что ситуация не может остаться такой, когда Украина будет только направлением экспорта их продукции, а они нашей — нет. Мы хотим, чтобы сотрудничество и торговля были взаимовыгодными.

Причем любая из этих стран имеет право на проведение соответствующих консультаций, переговоров о компенсации, причем не в денежной форме, а в форме эквивалентных скидок на те или иные тарифы. Или если в рамках одной тарифной линии, то это могут быть сформированные так называемые тарифные квоты.

— В комментариях для Reuters звучали замечания, что с учетом значительного числа позиций вряд ли у Украины найдется адекватное количество встречных предложений.

— Даже если считать, что эти 370 позиций составляют 3% этих наших тарифных линий, то неужели среди оставшихся 97% мы не сможем найти достаточное количество встречных позиций?

Если говорить о перечне конкретных предложенных нами позиций, то они, пока не стали договоренностью, являются элементом внутреннего документооборота в ВТО. Более того, даже в ВТО нет текстов документов, курсирующих между двумя странами, вступающими в те или иные переговоры или консультации, до того момента, пока они не закончат переговоры между собой и не оформят их, передав в ВТО на хранение. И это не потому, что я не хочу, а потому, что есть определенная этика работы в рамках ВТО.

Поэтому я могу назвать только группы. Из промышленной продукции — это средства наземного транспорта, отдельные виды сельскохозяйственной и бытовой техники.

Из текстильной продукции — это так называемый секонд-хэнд, что абсолютно не нарушает баланс торговли готовой продукцией.

Из сельскохозяйственной продукции — это отдельные виды фруктов и овощей; разные виды мясной продукции, цветы. Туда не попадает сахар, по которому защиты 50%, следовательно, повышать далее никакого смысла нет.

Есть еще отдельные виды химической продукции, но не сырьевые. Мы никоим образом не защищаем сырьевые позиции. В свое время был законопроект о повышении пошлин, активно обсуждавшийся несколько месяцев назад и в Верховной Раде, и в комитетах при участии ассоциаций. Заложенные там предложения повысить с действующей пошлины до максимальной ставки, предусмотренной договоренностью в рамках ВТО, не получили поддержки, потому что в основном это были сырьевые виды продукции или продукция машиностроения, но именно оборудование для производства.

В данном случае список был составлен так, что это продукция конечного потребления. Это не оборудование для производства, даже если это продукция машиностроения, и это не сырье.

— А если говорить о странах, сколько их будет и какие?

— О странах я вам точно не скажу. Мы не считали, их много. Но реально, если право на проведение переговоров получат до десяти, то это хорошо.

Во многих случаях переговорные права имели такие страны, как Польша, Венгрия, Литва и др., — все они сегодня являются членами Европейского Союза. Можно посмотреть на структуру нашей внешней торговли, например, до членства в ВТО. Кто торговые партнеры? В основном это страны СНГ, Балтии, Европейского Союза, доля которых составляет процентов 70. Среди других — Турция, США, Китай, а дальше — все меньше и меньше.

По отдельным товарам, условно говоря, могут оказаться какие-то тропические продукты, которые мы никогда не производили и о которых не будем говорить, поэтому здесь их априори не будет. Или если доля страны в общем объеме незначительна (до 10%), то эта страна не будет иметь прав на проведение переговоров или консультаций. То есть на протяжении 90 дней любая страна может выразить свое желание провести консультации или переговоры.

— То есть мы присылаем предложение всем странам, а потом уже рассматриваем, имеют ли они право вести такие переговоры?

— Да. Любая страна — член ВТО имеет право запросить консультации. Это общее правило, соблюдаемое всеми странами. Можно провести консультацию о чем угодно, например, о дальнейшем развитии взаимовыгодного экономического сотрудничества, с какими-то удаленными на 10 тыс. км странами, с которыми сегодня годовая торговля составляет 10 или 100 тыс. долл. Почему бы и нет? Но в данном случае предмет консультации сужен до статьи 28 ГАТТ, касающейся изменения расписаний. Поэтому основными партнерами по переговорам будут Европейский Союз, США, Китай, Турция.

— А Россия?

— Россия, с одной стороны, вступила в ВТО, а с другой — у нас есть соглашение о свободной торговле, согласно которому действуют преференциальные пошлины, а не связанные. Поэтому мы на сегодняшний день не видим предмета переговоров с Россией.

Соглашение о свободной торговле — это международное соглашение, оно должно и будет выполняться. Соглашение о зоне свободной торговли в рамках СНГ, наше соглашение со странами Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ), в которую входят Швейцария, Норвегия, Исландия, Лихтенштейн, — все они ратифицированы Верховной Радой. Это преференциальные соглашения, согласно которым происходит постепенное снижение пошлины преимущественно до ноля, и мы работаем в режиме свободной торговли. Инициированные же нами консультации не касаются преференциальных соглашений.

Поэтому, по большому счету, Европейскому Союзу нечего бояться возможного пересмотра достигнутых соглашений. Страны, с которыми заключены соглашения о свободной торговле, которые уже получили преимущества, безусловно будут получать их и в дальнейшем.

Я еще могу понять обеспокоенность стран, с которыми у нас нет соглашения о свободной торговле, что в тех или иных случаях они получат более мощного конкурента на нашем рынке в случае поднятия пошлин (но не преференциальных). Но это тоже процесс, довольно продолжительная процедура. Речь идет именно об policy space — пространстве для маневра, причем в различных аспектах. Даже с точки зрения того, что мы не можем быть все время мальчиками для битья.

— Насколько можно понять, потенциальные переговорные стороны рассматривают шансы на успех в достижении договоренностей в рамках инициируемых Украиной переговоров как незначительные. Поэтому и возникло предположение, что Украина может в результате поднять пошлины в одностороннем порядке. Что, в свою очередь, может привести к разрушению всей системы соглашений в рамках ВТО.

— Если разрушается система соглашений, то надо оттуда изъять статью 28 ГАТТ. На основе же этой статьи, если мы ее выполняем последовательно, нас не могут в чем-либо обвинить или пожаловаться на нас. Ведь мы действуем абсолютно легитимно в рамках действующих механизмов. Сейчас ситуацию очень демонизируют, якобы Украина может спровоцировать волну протекционизма, хотя мы даже нигде не сказали, что что-то ограничиваем или повышаем.

Нас сегодня начинают обвинять, будто бы мы хотим что-то ухудшить. Мы хотим только пересмотреть существующие условия, воспользовавшись своим легитимным правом! Потому что сегодня работаем в худших условиях, да еще и непредсказуемых. И мы хотим обратить на это внимание.

Ведь когда мы говорим, что в рамках Дохийских соглашений надо быть последовательными и либерализовать это, это и это — нас никто не слышит, с нами никто не хочет говорить. Однако в рамках ВТО есть инструменты, которые можно использовать. Вероятно, это и можно рассматривать, как прецедент. Тогда давайте попробуем, давайте посмотрим, насколько эффективно это можно делать.

— Наша делегация перед самым визитом президента в США едет на переговоры, одновременно поступает обращение, по поводу которого американское официальное учреждение выражает серьезную обеспокоенность.

— Как работает ВТО? ВТО — это форум для постоянных переговоров. Там есть разные комитеты, и Украина — далеко не единственная страна, по поводу которой ведется разговор. Делается огромное количество заявлений. Кто-то, условно говоря, не пускает на свой рынок бананы, кто-то — апельсины, а кто-то — мясо и т.д. Да, выразили обеспокоенность. Да, они считают, что это беспрецедентно и такого никогда не было. Более того, если страны выражают свою обеспокоенность, это может быть тактикой ведения переговоров. Возможно, Украина испугается, отзовет нотификацию…

— Украину называют непоследовательным партнером.

— В чем непоследовательность?

— Мы подписались под определенными соглашениями, прошло некоторое время, и мы уже их пересматриваем.

— Есть статья 28 ГАТТ — “Изменение расписаний”. В ГАТТ вообще 36 статей. Так почему мы должны 35 статей выполнять, а одной статьей не можем воспользоваться? Мы взяли на себя обязательства. Но мы также получили права.

— Вы ведете эти переговоры как глава делегации?

— Сегодня мы работаем в формате рабочей группы, которую я возглавляю.

— Вы как глава рабочей группы считаете, что такое обращение не навредит самим переговорам по созданию зоны свободной торговли с ЕС?

— Нет. Потому что мы переговоры с ЕС закончили. Соглашение без промедлений необходимо подписать и перейти к его выполнению.

— Имплементации это не повредит?

— Зерно нашего соглашения о зоне свободной торговли с ЕС — это не тарифы. Мы идем на полную либерализацию в сфере торговли товарами. На полную! Вот в чем дело. Основное — это гармонизация законодательства. И это — создание тех условий выхода на европейский рынок, которые мы получим не вследствие снижения тарифов, а в результате именно гармонизации.

— А что еще, кроме вашего личного заявления о том, что преференциальных соглашений нотификация не коснется, может послужить гарантией, что условия договора, например, о свободной торговле с ЕС потом не будут пересматриваться?

— Любое соглашение — открытый живой организм. И в каждом соглашении предусмотрены специальные механизмы для его развития. И заключая соглашение, мы договариваемся, что периодически можем пересматривать наши договоренности относительно, например, сельского хозяйства или промышленности в направлении дальнейшей либерализации. Это уже предусмотрено соглашением. Но его нужно начать выполнять. А не обвинять нас в том, что мы делаем какие-то шаги назад. Сегодня мы затягиваем с подписанием? Наоборот, мы сделали все для того, чтобы соглашение было парафировано и доведено до всех окончательных точек. Мы на эту работу потратили уже пять лет.

— Как стало известно по результатам визита нашей делегации в США, некоторые представители Госдепартамента высказывали предположение, что эта инициатива Украины может стать подготовительным элементом для вступления в Таможенный союз с Россией, если переговоры не будут иметь успеха. Почему эта инициатива появилась именно сейчас? Попытка своеобразного шантажа? Что вы можете сказать по этому поводу?

— Эти вещи абсолютно никак не взаимосвязаны. Возможно, иногда так совпадает по времени… Но нас нельзя упрекнуть, что мы в этом случае действуем непоследовательно. Мы вели подготовку нотификации целый год и действуем таким образом, чтобы обеспечить непрерывность в этой работе. Иначе получается так, что едва ли не всегда момент неблагоприятный, и в результате, например, с нами не хотят подписывать соглашение о свободной торговле. И мы вынуждены ждать, ждать, ждать… Ждать чего? Почему именно сегодня неблагоприятный момент, чтобы вести диалог об улучшении условий торговли? Подчеркиваю еще раз — диалог об улучшении условий торговли, а не ухудшении. А улучшение взаимовыгодно для всех сторон.

Мы садимся за стол переговоров для того, чтобы договориться. Если мы не способны договориться, то нам как переговорщикам грош цена. С нашими партнерами мы будем в любом случае договариваться. Поэтому я отбрасываю и упреки, что Украина может нарушить условия каких-то соглашений в одностороннем порядке. Там, где есть интерес партнеров на рынке, мы в одностороннем порядке точно не будем ничего делать, потому что у нас на соответствующих рынках есть собственные интересы. И если нам в ответ будут делать так же, действуя непредсказуемо, мы будем нести такие же потери. Зачем это нам? Мы уже настолько либерализованы, что являемся частью международного торгового пространства и отсекать себя от него не собираемся.