Это действительно выглядело как плохой анекдот: в ночь на 1 февраля обрушился огромный навес над парадной лестницей у входа в здание на Волоколамском шоссе в Москве, в котором находится Всероссийский проектно-изыскательский и научно-исследовательский институт “Гидропроект” имени С. Я. Жука. В РФ это ведущая организация, проектирующая гидроэнергетические и водохозяйственные сооружения. Именно “Гидропроект” занимался проектированием гидравлической нагрузки для Крымского моста.
А 1 ноября 2018-го в российский кинопрокат вышел художественный фильм “Крымский мост. Сделано с любовью”. Его режиссером был Тигран Кеосаян, который снимал ленту по дебютному сценарию своей жены, главы RT и двух информагентств, Маргариты Симоньян. Лента сделана в жанре комедии с примесью мелодрамы, а ее декорациями, как утверждали авторы, стала реальная стройка переправы через Керченский пролив.
Провал оказался феерическим, Остап Бендер не тем провалом восхищался... В день премьеры картина с бюджетом 300 млн руб. собрала скромные 4,6 млн руб. В выходные дни и выпавший на них праздник 4 ноября сборы возросли до 14 млн. Всего за первые пять дней проката фильм отбил без малого 44 млн. И это все. На российском же сайте “Кинопоиск” рейтинг картины составил 2,5 балла, что сделало “Крымский мост” одним из худших фильмов в истории. Зрители отмечали полное отсутствие сюжета, сортирный юмор и неубедительную игру актеров.
А 8 февраля стало известно, что в оккупированном Крыму возобновляет работу паромная переправа Керчь—Кавказ, хотя под боком находится вроде бы работающий Керченский мост. Сразу стали возникать вопросы: связано ли такое решение с состоянием моста? Насколько он вообще надежен? Ведь очень многие эксперты в прошлом году (да и раньше) публично рассказывали о том, что мост построен на весьма непрочном основании.
“Деловая столица” также приводила мнение специалиста, который рассказывал, что главная проблема проекта — многометровой толщины рыхлые илистые донные отложения и так называемые плывуны (дрейфующие участки разжиженного грунта, состоящие из коллоидных частиц песка и глины, которые связывают более крупные частицы).
Теперь известный российский эксперт, кандидат геолого-минералогических наук Юрий Медовар опять подтвердил в интервью украинским СМИ: проектировать и строить мост в данном месте было колоссальной ошибкой.
“Если вы представляете ад с точки зрения геологического строения, то как раз он там и находится. Там в море очень мощная полутвердая глина и грязевой вулканизм. И уже мне сказали, что пошли оползневые процессы на автомобильном мосту, — рассказал Юрий Медовар. — Его можно укрепить, но дело в том, что это же только автомобильный транспорт — он легкий. А вот когда, не дай бог, пойдет железнодорожный состав, который 5—6 тыс. т весить будет, такая серьезная динамическая нагрузка, то склон неизвестно куда может “уплыть”. Понимаете, на оползневых склонах стараются ничего не делать, потому что в любом случае оползневой склон ползет. Поэтому он и называется “оползневой склон”. То есть там нельзя было ничего строить! Это в 70-е годы все абсолютно четко эксперты доказали”.
Конечно, на все аргументы экспертов-негативистов у поклонников Керченского моста как символа “встающей с колен России” есть железобетонный, как свая моста, аргумент: но мост же стоит. Не рушится.
Однако редакция “Деловой столицы” решила заглянуть немного в будущее и посмотреть, что будет, когда мост все-таки рухнет. Скажем сразу: Украине радоваться этому не стоит. Прежде всего потому, что обломки моста, упавшие на мелководье, вмиг и наглухо закроют Керченский пролив для любого коммерческого судоходства.
Для украинского Приазовья это, конечно, станет экономической катастрофой. Сотни тысяч тонн железобетона, рухнувшие в мокрую глину, перекроют проход судам куда надежнее любых российских ракетных катеров. Те хоть можно отогнать ракетными катерами помощнее. На бетон ракетные катера особого впечатления не произведут.
Закрытие Керченского пролива для судоходства отрежет два стратегически важных украинских порта — Мариуполь и Бердянск, через которые проходит основная доля экспорта украинской стали. Основа экономики Мариуполя и всего Приазовья — Мариупольский металлургический комбинат им. Ильича и “Азовсталь”, а в структуре промышленности около 82,5% составляет металлургия.
Львиную долю экспортных поставок из Мариуполя обеспечивает Мариупольский морской торговый порт (крупнейший на Азовском море и один из крупнейших в Украине) грузооборотом около 15 млн т в год. Возникает вопрос: можно ли перенаправить торговые потоки с азовских портов в порты Черного моря с доставкой туда грузов по железной дороге?
“Есть альтернатива приазовским портам — это черноморские порты Украины. Но с началом войны на востоке Украины традиционные логистические маршруты предприятий региона были разорваны, пришлось налаживать новые. В частности, был разорван основной ж/д маршрут, ведущий в Мариуполь через Донецк, — сказал в комментарии для “ДС” консультант Центра транспортных стратегий Андрей Исаев. — Сегодня используется альтернативный маршрут, на котором есть “бутылочное горлышко” — участок с ограниченной пропускной способностью Камыш—Заря—Волноваха. В случае выпадения азовских портов предприятиям региона будет затруднительно переориентироваться на другие украинские порты”.
Автомобильный транспорт не стоит рассматривать как альтернативу: расстояние от Мариуполя до ближайшего черноморского порта Херсона — около 450 км, от Бердянска — 350 км. На таких расстояниях автомобильный транспорт значительно дороже, чем железнодорожный, говорит эксперт. Если приазовские регионы перенаправят грузы в черноморские порты, стоимость транспортировки вырастет (за счет ж/д) на $5—15 за тонну в зависимости от груза и того, в какой порт этот груз пойдет.
А вот экономика оккупированного полуострова вряд ли серьезно пострадает. Для этого бесконечно дотационного региона даже работающий мост — слабое утешение. А так хоть есть шанс, что туристы поедут смотреть на эпические развалины — “мощи российской имперской мощи”.
Зато экологические последствия точно накроют весь регион.
“Азовское море — самое мелкое в мире со средней глубиной около 7,4 м и максимальной до 14 м. Поэтому зимой оно, бывает, замерзает полностью или частично, а летом температура воды в нем около 26 градусов. Это очень необычные для морей условия, как и низкая соленость воды в Азовском море. Но именно поэтому там уникальная экосистема, 103 вида рыб, много фитопланктона и бентоса. Пока еще на единицу площади по количеству рыбы Азовское море превосходит в 6,5 раза Каспийское, Черное — в 40, а Средиземное — в 160 раз. Основная масса видов рыб представляет промысловый интерес, — рассказал “ДС” кандидат биологических наук Сергей Афонин. — Но в случае обрушения моста обмен соленой водой с Черным морем резко снизится, а пресная продолжит прибывать: в море впадают 17 рек, главная из которых Дон. Что произойдет? Летом прозрачность воды будет снижаться до нуля. Причина — бурный рост мельчайших животных и растительных организмов, так называемое “цветение” воды. Следствие — массовый замор рыбы. Одновременно будет зарастать дно, море будет мелеть и превращаться в болото”.
Наконец, последствия политические. Сложно сказать, будут ли злорадствовать в Киеве (я бы не удержался), но для Кремля они будут катастрофическими. Ведь российская пропаганда уже сделала Керченский мост одним из символов “сильной, встающей с колен и громко заявляющей о себе России”. Рухнувший мост станет слишком ярким, наглядным провалом всей пропагандистской затеи под общим названием “Крым наш!”. А россияне, быть может, задумаются, на что государство тратит их деньги.
Хотя вряд ли. Во-первых, думать не обучены. Во-вторых, можно не сомневаться, что уже на следующий день российские телепропагандисты выкатят собственное объяснение произошедшему. Например, такое: “Проклятые американцы передали своим киевским марионеткам секретное тектоническое оружие”.
