Тимошенко делают украинской Беназир Бхутто

Люди любят аналогии. Хотя бы потому, что, сравнивая, можно не только пересказывать вчерашнюю новостную ленту, которую всякий может прочитать самостоятельно, но и попытаться предвидеть завтрашнюю. В этом отношении история с “почти арестованной” Юлией Тимошенко — видимое исключение. В комментариях относительно этой ситуации фразы “совсем как в N-ландии” практически не звучат. Оно и неудивительно. В странах, где власть и оппозиция меняются на основании свободных выборов, то есть в относительно демократических обществах, уголовное дело и угроза ареста для популярного политика возникает только в случае видимого и доказуемого нарушения с его стороны. А в действительно суровых диктатурах никто не страдает излишней казуистикой, и тем более не производит “пробных арестов”.

В то же время проблема относительно популярных лидеров оппозиции, которых представителям власти хочется одолеть, не используя такой переменчивый ресурс, как симпатии избирателей, отнюдь не нова.

В Европе и США “неэлекторальные” способы политической борьбы находят развитие преимущественно в дискредитации противника: особенно хорошо здесь работают обвинения в сексуальных преступлениях. Судьба Билла Клинтона и нынешняя ситуация уже с экс-главой МВФ Домиником Стросс-Каном — наиболее яркие тому примеры.

В странах менее демократических предпочитают иные стратегии. Действия украинской власти в отношении популярных оппозиционеров сегодня весьма похожи на период строительства “управляемой демократии” в Российской Федерации. Правоохранители пользуются отработанным российскими коллегами принципом “Друзьям — все, врагам — закон”, обвиняя неугодных во вполне вероятных, пусть и несколько надуманных грехах, которые для лиц, приближенных к власти, остаются стопроцентно ненаказуемыми.

Впрочем, “черный передел” российских олигархов, проведенный в начале двухтысячных, тоже не слишком показателен, поскольку в момент начала уголовного преследования что Борис Березовский, что, к примеру, бывший владелец НТВ Владимир Гусинский на пламенных и популярных оппозиционеров походили крайне мало. И дела их были связаны с куда более зримыми нарушениями, нежели нецелевое использование средств и заключение невыгодных контрактов с непонятными мотивами. Иное дело — Михаил Ходорковский, но его арест тоже связан не столько с оппозиционной деятельностью, к которой он пришел, уже пребывая по ту сторону решетки, сколько со слишком уж независимой экономической позицией и подозрением в “неблагонадежности”. Впрочем, чересчур ярким и популярным лидером он тоже не стал — ни на свободе, ни в колонии.

Фигурой, наиболее похожей на украинского экс-премьера, по-видимому, является экс-премьер Пакистана. И Беназир Бхуто, и Юлия Тимиошенко — женщины, впервые пришедшие к столь высоким постам в своих странах. Обе в определенный моменты пользовались поддержкой значительной части населения страны (Бхутто в 1996 даже вошла в книгу рекордов Гиннеса как самый популярный политик года). Обе — сторонницы ярких реформ в энергетической сфере (в 1994 году Бхутто национализировала значительную часть нефтяных месторождений Пакистана), и масштабные медицинские проекты (по борьбе с гриппом — у Тимошенко, и полиомиелитом — у Бхутто). Обеих обвиняли в коррупции — правда, у Бхутто в списке обвинений значилась и причастность к заказным убийствам. Обе умело “накручивали” свои рейтинги явно популистскими лозунгами борьбы за справедливость, против бедности и коррупции. У обеих, в конце концов, случались и “пробные аресты” — в 2007 году Беназир Бхутто дважды помещали под домашний арест сроком на один и три дня. Впрочем, после этого она так и не стала “невыездной”. Хотя вслед за проигрышем на выборах последовало расследование финансовых махинаций семейства Бхутто, ей позволили эмигрировать.

Правда, ее мужу Али Зардари (нынешнему президенту Пакистана) пришлось отсидеть пять лет за взяточничество, а саму Беназир заочно приговорили к трем годам за неявку в суд. Это поистине соломоново решение позволило тогдашнему президенту генералу Первезу Мушаррафу избавиться от опасного конкурента: приговор стал основанием для отказа в регистрации кандидатуры Бхутто на парламентских выборах 2002 года. И только ввиду сильнейшего международного давления и взрывоопасной ситуации в стране пять лет спустя Мушарраф амнистировал ее. Впрочем, это автоматически означало его поражение на выборах. Теракт, предположительно организованный исламистами, ничего не изменил: голосуя за Зардари, пакистанцы фактически поддержали его погибшую супругу. Остается надеяться, что ни власть, ни другие недруги Юлии Владимировны не пойдут на такие радикальные меры, как многочисленные противники Бхутто.

Азиатский опыт борьбы как правительств, так и транснациональных политических организаций с популярными политиками из противоположного лагеря вообще достаточно специфичен. Будь то “черная роза Востока” Беназир Бхутто или уважаемый афганский полевой командир Ахмадшах Масуд, филиппинский сенатор Бениньо Акино или же целая плеяда политиков из семьи Ганди — все они, увы, окончили свой путь под пулями или бомбами убийц. Столь радикальное решение проблемы, нередко — с помощью террористов-смертников, обычно сопровождается вялым расследованием, которое, за исключением очевидных случаев, находит лишь исполнителей.

Кстати, в Латинской Америке яркие политики-реформаторы, начиная с Сальвадора Альенде, тоже нередко завершало свои дни отнюдь не в круге семьи. Тут, впрочем, стоит напомнить, что и Августо Пиночет, поспособствовавший грустному концу чилийского реформатора, хоть и умер в больнице от инфаркта, при этом пребывал под следствием по делу об убийствах, похищениях и коррупции.

Так что уголовное преследование популярного политика по обвинениям пусть и правдоподобным, но явно политически ангажированным, не является украинским ноу-хау. В то же время, дело против Тимошенко можно считать сменой традиции — с советской, введенной еще при отставке Хрущева, согласно которой поверженный политический оппонент получает возможность нелимитированного вылова рыбы на персональной даче, на российско-азиатскую. Которая обрекает лидера на неуверенность в спокойной пенсии, и, как следствие — на бесконечные попытки удержать власть любой ценой.

Алексей КАФТАН