Цена расставания с Донбассом

Спустя три года российской военной агрессии против Украины, которая началась с аннексии Крыма весной 2014 года и продолжилась оккупацией части Донецкой и Луганской областей и нескончаемым кровавым военным конфликтом на линии соприкосновения с этой территорией, наша страна наконец-то созрела для введения адекватных санкций. После масштабной акции общественников, поначалу не устраивавшей власть, президент Петр Порошенко своим указом ввел в действие решение Совета национальной безопасности и обороны Украины, которым фактически узаконил торгово-транспортную блокаду на линии соприкосновения с оккупированными районами Донецкой и Луганской областей, а также одобрил предложенные Национальным банком ограничения в работе украинских дочерних структур российских государственных банков.

Торгово-транспортная блокада представляет собой запрет на перемещение товаров, кроме гуманитарных грузов, через линию разграничения в зоне проведения антитеррористической операции, отмена которого возможна при реализации оккупантами требований Минских соглашений о прекращении огня и отводе тяжелого вооружения, а также при возврате захваченных боевиками предприятий. При этом глава государства обязал правительство обеспечить безопасное и надежное функционирование топливно-энергетического и металлургического комплексов страны, а контроль за выполнением этих мер возложил на Министерство внутренних дел, Нацполицию, Нацгвардию и Государственную фискальную службу с участием Службы безопасности Украины.

Санкции против “дочек” российских госбанков, включая “Сбербанк”, “ВиЭс Банк”, “Проминвестбанк”, “ВТБ Банк” и “БМ Банк”, введены сроком на 1 год и представляют собой запрет на вывод капитала в пользу материнских структур, включая предоставление и погашение кредитов, размещение средств на корсчетах, выплату процентов и дивидендов, возврат субординированного долга, распределение прибыли и капитала, но при этом не затрагивают расчеты через эти банки для украинцев. В рамках решения правительство совместно с НБУ обеспечит реализацию и мониторинг эффективности санкций, а также примет меры по запрету размещения в указанных банках средств государственных компаний.

Стоит отметить, что решения о введении санкций и торговой блокаде не стали неожиданностью для рынка, являясь закономерным итогом цепочки событий.

Истерика в ОРДЛО

История блокады началась в январе 2017 года, когда ветераны АТО и ряд народных депутатов заблокировали железнодорожное сообщение, по которым из оккупированных районов в Украину поступал уголь антрацитовой группы. Спустя пару недель в ответ на угольный дефицит Кабмин ввел чрезвычайные меры в электроэнергетике, а в начала марта утвердил еще и порядок перемещения товаров через линию разграничения.

Ответом оккупантов стала национализация предприятий финансово-промышленной группы СКМ Рината Ахметова. Вскоре руководство группы заявило о полной потере контроля над своими предприятиями и угольными шахтами на оккупированной территории Донбасса.

Все это время представители украинских властей оперировали пугающими прогнозами возможных негативных последствий угольной блокады, прежде всего, для самой Украины. В частности, по оценкам Национального банка, продолжение блокады до конца года может спровоцировать потери для платежного баланса страны на сумму порядка 2 млрд долл. из-за снижения производства в металлургии, одной из ключевых отраслей для украинского экспорта, при одновременном повышении импорта энергетического угля. Кроме того, в НБУ оценили негативный эффект на ожидаемый показатель роста реального ВВП Украины в 1,3 процентных пункта, или до 1,5% на конец года.

Подобные предварительные оценки озвучило и Министерство финансов, оценившее потери от полной блокады в пределах 1,3%-2% ВВП. Обобщая эти прогнозы, премьер-министр Владимир Гройсман заявил, что блокада угрожает экономического росту страны, однако заверил, что правительство ищет пути стабилизации ситуации и пока оптимистично смотрит в 2017 год.

 Иллюстрация REUTERS

Шока не будет

С оптимизмом в будущее смотрят и опрошенные УНИАН эксперты.

Представитель Украинского общества финансовых аналитиков Виталий Шапран считает, что серьезных последствий для экономики Украины от торговой блокады ОРДЛО не будет, так как она будет недолгой.

“Социальная обстановка в зоне АТО зависима от Украины и от работающих там плательщиков налогов в украинский бюджет. После национализации компаний нет никакой уверенности, что они смогут продолжить работать и обеспечивать занятость местному населению”, — пояснил он. Эксперт допускает снижение в этом году валютных поступлений в Украину на 2-4 млрд долл., отмечая, что это незначительная сумма на фоне 60 млрд долл. общего объема торговли на межбанковском валютном рынке за весь 2016 год, и таким же небольшим будет ее влияние на гривню.

Директор аналитической группы CaseUkraine Дмитрий Боярчук отмечает, что сложно оценить последствия блокады в полной мере ввиду отсутствия достоверной информации о межрегиональной торговле. Также он считает, что озвученный властями показатель потерь на 2 млрд долл. не учитывает стратегии адаптации бизнеса к новым условиям работы и экономии компаниями валюты после снижения валютных поступлений. При этом эксперт напомнил, что условия внешних рынков остаются благоприятными для украинских экспортеров, потому шокового воздействия на курс гривни не будет, и при прочих равных условиях нацвалюта вряд ли достигнет к концу года отметки в 30 грн/долл.

Руководитель аналитического департамента ConcordeCapital Александр Паращий среди возможных последствий блокады для экономики называет негативный эффект на торговый баланс в пределах 1,5-2 млрд долл. и на потенциальный ВВП — в пределах 1,5-2%, а также прогнозирует повышение цен на электроэнергию на 4% и ускорение инфляции по сравнению прогнозом еще на 0,3 -0,5%. По его оценкам, это не критично, пока цены на основные экспортные товары Украины остаются высокими, и в результате гривня теоретически может потерять всего 20-30 копеек по отношению к доллару.

При этом эксперт подчеркнул, что все эти цифры основаны на текущих реалиях, но ситуация должна измениться. К примеру, металлурги в случае потери около 3 млн. тонн стали из ОРДЛО будут вынуждены найти новых поставщиков, если хотят и дальше зарабатывать деньги.  Кроме того, при падении экспорта импорт тоже будет ужиматься, и в итоге эффект на торговый и платежный баланс может оказаться нулевым или даже позитивным. А исходя из того, что гривня на Донбассе уже давно уступает позиции валюте страны агрессора, негативный эффект блокады может обернуться сокращением продажи официальной выручки на межбанке, но на черном рынке и в обменниках возможен даже позитивный эффект.

“Бизнес должен приспосабливаться, иначе это уже не бизнес. Тем более, что опыт уже накопился за три года. У нас был шок в 2014 году, когда все связи резко оборвались. Но сегодняшняя ситуация — совсем не такая. Да и сам факт официальной блокады — это уже сигнал, что пора начинать жить в новой реальности”, — резюмировал Паращий.

Долгие проводы российских банков

В отличие от неофициальной торговой блокады, которая продлилась два месяца, акты вандализма по отношению работающим в Украине дочерним структурам российских банков, укрепляющие намерение этих структур покинуть украинский рынок, происходили регулярно все три года украинско-российского конфликта. В ходе последней мартовской акции против банков страны-агрессора представители радикальных организаций разгромили несколько отделений, замуровали кирпичами вход в центральный офис “Сбербанка” в центре Киева, парализовали службу инкассации финучреждения и повредили десятки банкоматов в столице и регионах.

Спусковым механизмом для разъяренной толпы стал указ президента РФ о признании этой страной паспортов так называемых “ДНР”-”ЛНР” и последовавшие за этим публикации в российских СМИ о готовности российских банков, в частности, “Сбербанка”, к обслуживанию в своих отделениях на территории РФ граждан с такими паспортами. В ответ на эти публикации министр внутренних дел Украины Арсен Аваков призвал Нацбанк адекватно отреагировать, а позднее этот призыв подкрепился соответствующим решением Совета нацбезопасности и обороны.

Все это время украинская “дочка” российского “Сбербанка” заявляла о соблюдении в своей работе норм международного права и законодательства Украины. Но одновременно российские СМИ пестрели заголовками об очередном прогибе того или иного российского банка перед Путиным в форме заявления о готовности принимать паспорта ОРДЛО, и в этом флеш-мобе запачкались даже некоторые дочки крупнейших международных банковских групп в РФ. Некоторые из этих групп работают и в Украине.

Украинские власти не ожидают негативных последствий от введенных санкций к банкам для Украины и ее граждан. В частности, по оценкам Национального банка, санкции не позволят вывод активов, которые на сегодня составляют 150 млрд грн и полностью покрывают обязательства финучреждений перед украинскими вкладчиками и компаниями в сумме 36 млрд грн. Регулятор ожидает, что эти банки купят новые инвесторы, либо они постепенно свернут деятельность в стране.

Волшебный “пендаль”

Эксперты называют решение украинских властей сложным, но безальтернативным.

Президент Центра антикризисных исследований Ярослав Жалило прогнозирует отток средств клиентов из российских банков после решения СНБО, но по этой же причине считает введенные санкции обоснованными.

“Не думаю, что сворачивание банков с российским капиталом будет воспринято как продолжение “банкопада” — здесь совсем другие причины — поэтому доверие украинцев к банковской системе в целом это решение не снизит. Но нерезиденты могут квалифицировать это решение как политически мотивированное нарушение хозяйственного права, что усугубляется анархией физического воздействия”, — отметил он. По мнению эксперта, выход российского капитала из Украины может оказать давление на валютный рынок, что вместе с общей неопределенностью спровоцирует новую волну девальвации.

Финансовый аналитик группы ICU Михаил Демкив считает выбранный украинскими властями формат санкций приемлемым, поскольку он затрагивает финансовые интересы РФ и при этом позволяет избежать расходов украинского бюджета на докапитализациюфинучреждений в случае их национализации или на выплаты вкладчикам в случае признания банков неплатежеспособными. В то же время, он допускает, что при неконтролируемом оттоке депозитов из банков финансовый груз все равно ляжет на Национальный банк как кредитора последней инстанции или на Фонд гарантирования.  

По оценкам группы ICU, кредиты материнских структур в попавших под санкции банках превышают 1,3 млрд долл., а ежегодная сумма процентов составляет около 90 млн долл., и эти суммы фактически превратятся в капитал соответствующих финучреждений, что улучшит их капитализацию и даст статистический прирост прямых иностранных инвестиций в Украину.

“Наиболее вероятный сценарий выхода российских акционеров — это продажа дочерних банков третьим инвесторам. Покупателя будет проще найти на небольшие банки — “ВиЭс Банк” или “БМ Банк”, у которых не так много крупных должников. Стратегией ухода с рынка крупных банков может стать сжимание балансов вследствие постепенного погашения кредитов”, — полагает Демкив.

При этом эксперт отметил, что на сегодня у “дочек” российских госбанков одни из самых худших показатели качества кредитных портфелей, и санкции будут критично восприняты крупными заемщиками, чьи интересы представляет ряд украинских политиков.

“В случае выхода российских акционеров из бизнеса долги заемщиков будут взыскивать новые акционеры банков, и возможно, они будут делать это качественнее, чем российские собственники или ФГВФЛ. Поэтому призывы политиков закрыть российские банки — проявление недальновидности”, — считает он.

Виталий Шапран, в свою очередь, призвал не бояться ответных мер России, которые по его мнению могут ограничиться формальной нотой в украинское Министерство иностранных дел. “Кремль уже развалил все торговые отношения с Украиной, которые мог. Украинских банков на территории РФ нет. Так что их инструментарий ограничен, точнее, убит ими же самими”, — пояснил эксперт.

Таким образом, давно назревавшие, и, наконец, принятые украинскими властями решения в отношении российских банков и оккупированных территорий отвечают современным вызовам. У российских банков в Украине нет будущего, как это неоднократно заявляли в НБУ. Также нет перспектив у торговли с боевиками, чтобы потом расстреливать наших парней под покровом ночи. Потому эти решения могут стать тем волшебным “пендалем” для украинского бизнеса и граждан, который окончательно развернет вектор экономической политики нашей страны с востока на запад и заставит определиться, кто мы и с кем. В конце концов, уже стыдно четвертый год подряд рассчитывать на озабоченность западных партнеров, самим не делая никаких серьезных шагов.

Ольга ГОРДИЕНКО