Несмотря на то что Россию с украинских выборов откровенно гонят в дверь, агрессор пытается пролезть через окно, используя для этого организационные инструменты международного права.
Вмешательство “по правилам”
С нынешней выпавшей из цивилизованного мира Россией ведь как? Когда Кремлю выгодно, он взывает к международному праву, а когда нет — апеллирует к Realpolitik и гибридному решению своего сервильного Конституционного суда: мол, будем сами решать, какие договоры выше нашего “права”, а какие — нет. Казалось бы, между прочим, а почему бы вообще не отрубить все связи с глобальной и межгосударственной (это несколько разные сферы) системой права — с ревом выскакивая из берлоги под настроение?
Во-первых, в силу бессмертной формулы монтера-философа Мечникова из “Двенадцати стульев” — согласие есть продукт при полном непротивлении сторон. Международно-правовая договорная база — любимое выражение опытных чиновников — это сложнейший гобелен соглашений, в котором все связано со всем и разрыв с которым чреват большими потерями, чем принадлежность. Эту печальную истину уже познали на себе и США Дональда Трампа, и продолжающая держаться за континент слабеющими руками сомнительного проекта “соглашения о выходе” Великобритания.
Во-вторых, Россия — даже не СССР с его условной экономической автаркией. Это экспортер энергоносителей, другого сырья, а также устаревшего оружия, чья валюта не является ни резервной, ни региональной, ни даже полноценно свободно конвертируемой. Кроме того, РФ тотально коррумпирована, ею управляет и владеет верхушка из числа породнившихся представителей криминалитета, морально деградировавших офицеров КГБ и правоохранительных органов, в основном вывозящих валютную выручку в развитые страны и офшорные юрисдикции. Индекс Джини — разница в благосостоянии между верхними и нижними десятью процентами населения — в РФ один из самых высоких в мире.
Отсюда следует, что Москва кровно заинтересована в принадлежности к этому самому международному сообществу с его бережным отношением к капиталам и правам личности, отношением, в котором российская власть отказывает собственным подданным и населению многочисленных оккупированных ею территорий. Однако к середине 2010-х, после того как кризис 2008 г., по большому счету, не стал для российской элиты поводом для переосмысления, нефтегазовые доходы ударили ей в голову.
Поэтому, в-третьих, пространство международного права в его организационном слое начало использоваться Кремлем на грани (а чем дальше, тем больше за гранью) злоупотребления.
Основными инструментами этих злоупотреблений — а именно вмешательства во внутреннюю политику других стран как с криминальными, так и со все более идеологическими (реваншистскими) интересами — стал ряд известных институтов.
Это, само собой, система учреждений внутри ООН, откуда соучредителя и члена Совета Безопасности пока что выжить трудно.
Это международные правозащитные и журналистские организации — в них Москва по старинке использовала в качестве полезных идиотов (а все чаще — платных агентов и “акционеров” собственных проектов) политиков, активистов и репортеров левого спектра, а также вечных борцов с “корпорациями”, Израилем и США. В этом смысле показательны, к примеру, многие персонажи из соответствующей итальянской и французской среды — некоторые из них были прикормлены или завербованы СССР еще в ранние 80-е годы.
Наконец, это институты Европы, за пределами, собственно, ЕС — вроде СЕ, ПАСЕ и ОБСЕ. Еще не так давно в похожей роли могло выступать и “Партнерство во имя мира” НАТО, разнообразные организации, в которые можно было входить без членства под зонтиком постоянного представительства. К примеру, в 2000-е подобным представителем РФ при НАТО был ныне одиозный Дмитрий Рогозин — зять известного разведчика ПГУ КГБ СССР. На этой институциональной основе можно было (да и сегодня нетрудно) создавать самые разные международные неправительственные организации, даже доводить их до статуса международных и, да-да, регистрировать от них наблюдателей на выборах в разных странах.
Но сегодня у РФ с этими каналами стало туговато (недавно даже германский министр обороны заявила, что европейцы долго закрывали глаза, но обманываться больше не станут — поразительно резкое выступление для официального Берлина). Поэтому в ход у Лубянки и контрактников Кремля (вроде PR-фирм, “молодежных” форумов, СМИ “путинского повара” Пригожина) пошли варианты проще и надежнее.
Прежде всего, есть региональные аналоги — у ОДКБ, к примеру, есть и институт, и парламентская ассамблея. А уж аппарат Межпарламентской ассамблеи СНГ (не забудем об активно возрождаемом сегодня Союзном государстве РФ и РБ — мы же не можем вот просто так не пустить на выборы, скажем, официального наблюдателя от Беларуси) как поднаторел в освящении нужных Кремлю итогов выборов! Или — местной элите, союзной Кремлю. Или — разгромной критике результатов, вдруг Россию не устраивавших. Тем более что параллельным курсом в таких делах шла какая-нибудь CIS-EMO, ну а в классе “труба пониже да дым пожиже” почти или полностью фальшивые наблюдательские организации прикрытия.
Да вот беда — Украина так и не стала частью ОДКБ, ЕАС-ЕврАзЭС, а из институтов СНГ за последние годы когда тихо, а когда рывком — вышла. И, кроме использования “откровенных” иностранцев и их организаций (какого-нибудь франко-российского форума, один из руководителей которого, “друг Крыма”, внезапно сменил Дерипаску в совете директоров “Русала”), у Москвы, по большому счету, остался один крупный инструмент инфильтрации Украины — ОБСЕ.
По протоколу
Когда-то ОБСЕ должна была обеспечить конвергенцию запада и востока Европы до Урала, а то и Владивостока, до китайской и корейской границ, а НАТО — отжить свое. Но не срослось, и теперь в составе ОБСЕ, как и СЕ с его ПАСЕ, находится немало режимов или крайне коррумпированных стран.
Примечательно, что за дело пробивания сначала просто посылки десанта россиян с фактически неприкосновенным статусом наблюдателя, а потом и по главному каналу — ОБСЕ — взялись сразу два заместителя Сергея Лаврова. Это Александр Грушко и Григорий Карасин (кстати, первого время от времени прочат в сменщики российскому Риббентропу, но Артур Зейсс-Инкварт или Людвиг Шверин фон Крозиг из него вряд ли получится). Так что дело серьезное. Особенно если учесть, что российские “десанты” наблюдателей обычно усиливаются и союзническими — армянскими, белорусскими, кыргызскими и т. д. Можно предположить, что в этот раз именно им, формально независимым и независящим от Кремля, и будет отводиться роль главной “ударной силы” в дискредитации украинских выборов по линии ОБСЕ.
Параллельно идет очередная атака на (по сути) регламентный комитет ПАСЕ, изменение правил представительства в нем — это не просто совпадение. Такое впечатление, что Кремль считает украинские президентские выборы, в отличие от 2014 и даже 2010 гг., своим последним и решительным боем. Тем более что вскоре можно будет потренироваться в практически открытой всем ветрам Молдове на ключевых парламентских выборах, хотя там хитроумный Влад Плахотнюк обеспечил некоторые гарантии преемственности, протащив смешанную систему.
И основной вопрос теперь в том, может ли Украина сопротивляться планам скандализации, дискредитации выборов (да и просто организации провокаций и ведения шпионажа) агентами агрессора с неприкосновенным, по сути, дипломатическим статусом под крышей ОБСЕ и некоторых других структур, как россиянам, так и российским агентам, формально представляющим другие государства? И нет и да.
С одной стороны, 21 января в Центральной избирательной комиссии России уже сообщили, что подали в МИД своей страны перечень лиц, которые, по мнению Москвы, должны стать наблюдателями на выборах президента Украины 31 марта от ОБСЕ. Нагло, но все в рамках правил: украинское законодательство не содержит норм, запрещающих гражданам РФ быть наблюдателями, и на всех предыдущих выборах их хватало. Однако слишком много россиян, аккредитованных по линии ОБСЕ, вполне может выйти боком. В конце концов, риск целенаправленной дискредитации результатов голосования отнюдь не выглядит ни надуманным, ни маловероятным.
Теоретически ЦИК Украины может отказать россиянам из ОБСЕ быть наблюдателями на наших выборах, однако не на основании гражданства. Эта причина, конечно, может сыграть при пересечении границы, но привязка ее к статусу наблюдателя создаст прецедент. Тем более что неизбежный в таком случае скандал определенно будет использован против Украины, ведь наблюдатели ОБСЕ едут только в ту страну, которая согласилась принять миссию.
Поэтому, с другой стороны, украинская сторона, по идее, должна оказать всем наблюдателям всестороннюю помощь, в особенности, скажем так, методическую, и главное — обеспечить их безопасность.
Украинский ЦИК — главный игрок в этом процессе — на днях в своем официальном заявлении подчеркнул, что Россия осуществляет агрессию против Украины, и попросил международные организации учесть это при формировании списков наблюдателей.
Кроме того, в Центризбиркоме напомнили, что в Украине — печально, но факт — действует уголовная ответственность за пересечение государственной границы с целью причинения вреда интересам нашего государства. Увы, при всем горячем желании украинских властей предоставить наблюдателям возможность заглянуть в каждую урну, границу никак не смогут пересечь лица, которым запрещен въезд на территорию Украины (равно, как и предприняв смену идентичности и гражданства, — для чего теперь практически все россияне, и не только они, проходят биометрический контроль). Все-таки демократия у нас молодая, формируется в тяжелых условиях нападения члена ОБСЕ и Совета Европы, отсюда и неизбежные шероховатости...
Министру Павлу Климкину, правда, не хватило толерантности на подобные изыски — сгоряча он рубанул в своем твиттере, мол, “МИД Украины не будет принимать заявки о регистрации российских наблюдателей. Считаю это необходимым, когда речь идет о наблюдателях от страны-агрессора и оккупанта. Кстати, таких прецедентов немало в практике ОБСЕ”.
МИД, впрочем, может, и не будет регистрировать, да и не обязан — у других ведомств задача сбережения хрупкой украинской демократии стоит более остро. А насчет прецедентов, так оно конечно — мало ли свар между странами — членами того же ОБСЕ, в которую входят, скажем, такие опытные демократии, как Таджикистан и Узбекистан? Или такие братские страны, как Кипр и Турция, Албания с Македонией и Сербией?
В общем, за оставшееся время к делу защиты наблюдателей, в том числе от сглаза — будь они хоть с российской базы в Таджикистане или из числа ветеранов-миротворцев из Гюмри или Тирасполя — необходимо приложить самые искренние усилия. Которые не только продемонстрируют странам — членам ОБСЕ и других уважаемых международных организаций высокие стандарты демократии в Украине, но и ее способность себя защищать.
