Принципиальные советники или уступчивые служанки?

Поводом для написания статьи стала отмена одной из палат американского Конгресса грантов для ученых, занимающихся политической наукой (политологией). Другая палата также должна в ближайшее время рассмотреть и, как ожидается, принять такое же решение. Таким образом американский политикум выражает свою оценку деятельности не только отдельных представителей политической науки, но и как бы дает оценку этой науке в целом. Жаклин Стевенс практически полностью солидаризуется с решением американских конгрессменов, показав на ряде примеров неспособность политологов своевременно предсказать важные для США и всего мира события, как, например, развал СССР, резкое усиление и активизацию “Аль-Каиды”, недавние революции в арабских странах. Эти и другие приведенные ею примеры довольно убедительны. И автор статьи делает вывод о невозможности долгосрочных политических прогнозов вообще, теоретически опираясь на приведенную ею цитату из Карла Поппера: “Долгосрочные прорицания (prophecy) могут выводиться из научно обоснованных предсказаний, только если они применяются к системам, описываемым как хорошо изолированные, стационарные и рекуррентные. Такие системы очень редки в природе; и современное общество не является ни одной из этих систем” (перевод авт.).

Однако само высказывание Поппера нуждается в уточнении. Долгосрочные прогнозы возможны и для систем, не подпадающих под его определение, если при этом учитываются внешние влияния, характер и степень нестабильности, а также тенденции изменений внутренней нестабильности. То есть для прогнозирования поведения определенных систем необходима дополнительная информация. И, что особенно важно, нужен талант исследователя.

Одним из первых оправдавшихся важных долгосрочных политических прогнозов можно считать предсказание пророком Исаией завоевания евреев Вавилоном и вавилонское пленение. Исходя из тезиса о невозможности долгосрочных политических прогнозов, некоторые критики Библии (в основном — атеисты) считают это достаточным доказательством того, что данное пророчество было написано уже после вавилонского пленения и вставлено в книгу пророка Исаии другим автором. Но после более глубокого ознакомления с ситуацией, сложившейся в еврейском обществе в те времена, и знакомства с мощным интеллектом Исаии, описавшим эту ситуацию, становится понятно, что еврейский народ был неспособен защищаться от внешних сил (в первую очередь — Вавилона и Ассирии) из-за своей моральной слабости и разобщенности, и поэтому спасение он видел в иностранном покровительстве (Египет). Вначале пал Израиль, а затем и Иудея, как и предсказал Исаия. “Заграница” помочь не смогла или не захотела.

Философ Бердяев был твердо убежден в том, что на тех принципах, на которых большевики строят государство, оно долго просуществовать не сможет и само умрет из — за своего врожденного порока. Еще в 1923 (!) году он писал: “Революция сама себя должна изжить и прикончить, ее нельзя прикончить извне” (послесловие к книге “Философия неравенства”).

В неминуемом развале империи большевиков были твердо убеждены многие украинцы, боровшиеся за независимость, начиная от Симона Петлюры и заканчивая диссидентами шестидесятых-восьмидесятых годов, и они обосновывали свою уверенность весьма убедительными доказательствами. И если американские и прочие западные политологи “проморгали” развал СССР, то только потому, что очень плохо знали положение в СССР, и, более того, — во многом шли на поводу у советской пропаганды. Этому способствовало и то, что КПСС и советские государственные органы ловко подтасовывали статистику экономического и политического состояния страны, а также старались, по возможности, сильнее изолировать страну от внешних влияний и внешнего изучения. В 1984 году я находился в ГДР, в Университете города Галле на международных летних курсах немецкого языка. На этих курсах повышали квалификацию германисты из многих стран мира — от США до Китая. Меня поразило то, что подавляющее большинство из них было твердо убеждено, что СССР — это государство, в котором проживает лишь один этнос — русские, а также немного евреев. Поэтому совсем неудивительно, что распад СССР для большинства западных граждан, в том числе и для политологов, был громом среди ясного неба.

Политика, в силу многих причин, — это сфера, в которой значительную роль играют индивидуальные, субъективные, а иногда и случайные факторы. Поэтому долгосрочные политические прогнозы не могут выдаваться здесь со стопроцентной гарантией, однако это не умаляет значения политологии как науки; ведь даже метеорологи, использующие в своих прогнозах научную методику и точные приборы, очень часто употребляют различные слова, выражающие вероятность, не полную обязательность прогноза (дожди вероятны, грозы возможны и т.п.). Еще пару десятилетий назад метеорологические прогнозы были любимым объектом для остряков и юмористов, но ситуация постепенно меняется.

Вместе с тем нельзя не признать, что существует ряд причин, очень часто заставляющих политологов неосознанно или сознательно ошибаться в своих прогнозах и превращающих политическую прогностику в гадание на чайной гуще.

Политолог — это всего лишь обыкновенный человек, со своими симпатиями и антипатиями, связями и привязанностями, со своими собственными потребностями. Вследствие этого полученные результаты часто подгоняются или частично корректируются под свои собственные политические убеждения, интересы, симпатии и антипатии, как и под интересы тех или иных групп, кланов, сообществ, политических направлений.

Вместе с тем существует и другая проблема. Политики чаще всего не заинтересованы в объективных прогнозах политологов, если эти прогнозы не совпадают с их собственными представлениями. Желая использовать авторитет политологов и социологов, политики воздействуют на них различными способами, например, подкупают или задабривают гонорарами, грантами, платными должностями. Поэтому можно согласиться с шутливым предложением Жаклин Стевен, чтобы гранты раздавались политологам посредством лотереи.

Автор статьи в “Нью-Йорк Таймс”, совершенно справедливо разочарованная своими американскими коллегами, указывает на некоторые их недостатки: нежелание заниматься действительно актуальными темами, которые могли бы реально изменить общество к лучшему; необъективность при работе с опрашиваемыми людьми...

Действительно, политолог, стремящийся к сохранению высокого уровня профессионализма, не должен избегать злободневных тем. Кроме того, ему просто необходимо ежедневно перелопачивать гору информации. Но — парадокс! — исключительно за счет беспристрастной и актуальной аналитики более или менее пристойно жить в Украине невозможно, да, пожалуй, и в США. В обществе, состоящем из всевозможных сообществ (кланов, временных группировок и прочих объединений по интересам), которые находятся друг с другом в состоянии постоянной конкуренции и борьбы, от аналитика все обычно требуют: пиши объективно и беспристрастно, но так, чтобы это было не против нас. Рано или поздно многие объективные аналитики предпочитают в той либо или иной форме продать свою рыцарскую храбрость и честность наиболее подходящему “сеньору”, либо начинают приспосабливать свой аналитический труд под моду для более успешной продажи результатов этого труда, либо вообще уходят от тяжелой аналитической работы, предпочитая отделываться обтекаемыми оценками и предсказаниями. В принципе, естественным является то, что определенные политические силы имеют своих экспертов, в том числе и политических. Плохо, однако, если эксперты служат всего лишь для того, чтобы разъяснять “толпе” идеи и пожелания своих работодателей или политических кумиров, и поэтому слепо оправдывают любые их действия. Таким образом, из принципиальных советчиков эксперты превращаются в уступчивых служанок.

Однако в споре о возможности долгосрочной политической прогностики существует еще одна проблема. Любая наука занимается тем, что открывает определенные закономерности, в соответствии с которыми существует мир. В условиях полного хаоса прогностика невозможна. В науке об обществе до недавнего времени наиболее модной была абсолютизация какого-либо одного (часто формального) метода в изучении общественных отношений. На основе такого формально-“технологического” или формально-логического изучения и делались выводы и прогнозы в отношении исследуемого объекта. Например, последователи так называемого научного коммунизма абсолютизировали роль экономического фактора в человеческом обществе (не учитывая биологического, духовного и некоторых других) и на основании своих анализов строили не подлежащие сомнению долгосрочные планы и прогнозы. Уже упомянутый Карл Поппер особенно остро выступал против псевдонаучного долгосрочного прогнозирования коммунистов, расписавших процесс строительства идеального общества на много лет вперед. В значительной мере именно в противовес плановому “научному” марксизму-ленинизму и появились теории, начисто отрицающие возможность долгосрочного прогнозирования в человеческом обществе, и особенно — в экономике и в политике.

Реальность разбила в пух и прах псевдонаучные планы и прогнозы “марксистов-ленинцев”. Строительство социализма в Афганистане стало последним сумасбродным мероприятием московских коммунистов по плановому изменению общества. Однако это не означает, что в развитии общества не существует закономерностей, и поэтому оно в принципе не прогнозируемо в долгосрочном плане. Долгосрочное прогнозирование становится все более актуальным практически во всех сферах жизни человеческого общества. В настоящее время все и все так взаимосвязаны, что жить одним днем или только одним месяцем — это преступление перед многими людьми, отдаленными от нас и в пространстве, и во времени. Политики это касается не менее, чем, скажем, экономики или экологии, потому что там, где ошибаются политики, там проливаются реки невинной крови, а некоторые ошибки политиков уже через 15 — 20 лет могут привести к тягчайшим последствиям для миллионов людей. Поэтому нужно не отрицать возможность долгосрочного политического прогнозирования, а делать все для того, чтобы оно становилось более точным и надежным.

Владимир ЛЕСНОЙ