Прайс на PwC: бойтесь международного аудита

Адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева заявили, что бывший аудитор “Юкоса” — PwC — работала под давлением правоохранительных органов и властей, когда отзывала положительные заключения о нефтяном гиганте в период с 1996 по 2006 года. Таким образом, по их мнению, PwC сохранила свой бизнес в России, который сейчас процветает.

Очень рад, что FT в конце концов опубликовала свою статью по проблеме “Юкос”-PwC, поскольку я обещал их корреспонденту не разглашать секреты до публикации, когда мы с ней беседовали о том, имела ли место любовь между “Юкосом” и “Прайсами”. Теперь можно, наконец сказать, что я об этом всем думаю. В незатейливой и явно не FT-шной форме: уж очень она бездушна и не передает всех страстей, разгоравшихся вокруг международного аудита в российских компаниях.

Привлечение международного аудиторов было сродни некой маниакальной одержимости для финансово-промышленных групп, которые после распродаж ненужного “наприватизированнного” имущества начали приводить в порядок оставленные себе любимые куски. Считалось некой догмой, что если аудитор дал свое заключение, то “все путем”, и это — некий билет в мир большого международного бизнеса и дешевых денег. На самом деле все было совсем не так.

Проникавшие в Россию гиганты международного аудита боролись за клиентов. Клиенты, как вы понимаете, были аховые, со своим пониманием, как должен строиться бизнес: “Вот на эти два прОцента я и живу….”. В узких кругах был известен случай, когда некий крупный руководитель крупной компании в ответ на вопрос аудиторов, каким образом они контролируют определенный нефтеперерабатывающий заводик, не имея там контрольного пакета, торжественно принес в комнату автомат Калашникова: “Вот как мы его контролируем”.

У аудиторов при взгляде на все эти штучки-дрючки раннего постприватизационного периода вполне естественно возникало желание иногда несколько прижмуриться, а иногда и дать клиенту некий совет, как, что и куда ловчее засунуть, чтобы это уж не слишком выпирало в отчетности. И желание это был вполне естественно, ибо большинство молодых да ранних аудиторов ехали в “страшную Рашу” за партнёрскими погонами. Кто их быстренько не зарабатывал, считался практически “опущенным”.

Благодаря этому битвы “за клиента” приобретали характер некого симбиотического существования, когда было трудно понять, где кончается аудитор и начинается клиент. То есть российский офис международного гиганта аудита “дружил” со своими клиентами на корпоративном уровне, ответственные сотрудники фирмы “дружили” с ответственными сотрудниками объекта аудита, руководство любовно осматривало затейливо подготовленную отчетность, а головной офис в Штатах упорно ничего не знал и знать не хотел.

Оправдывает эту схему, конечно, то, что согласно священным международным стандартам в те времена в России вообще вряд ли что можно было проаудировать. Руководство же корпораций слышать ни о каких проблемах не хотело и выражало свои мысли об этом предельно доходчиво: “Вы специалисты, вот вы и решайте, но отчетность чтобы была, а то вам всем плохо будет”.

В случае же, когда специалисты разного уровня все-таки не могли скрестить “корпоративного ужа с бухгалтерским ежом” и проконсолидировать мыловаренный заводик, числящийся на далеком офшоре только на том основании, что его бессознательно назначенный директор Пупкин уже в течение многих лет в пятницу квасит с главным бухгалтером компании, на ковер вызывался главноответственный партнер. Ему объяснялось, что аудиторов — как “собак нерезаных”, а хороших клиентов мало. На следующий день в офис вползали рядовые аудиторы в сильно помятых костюмах и с красными глазенками, и все как-то само по себе консолидировалось.

Наем упитанных иностранных финансовых директоров только добавил ситуации некой пикантности. Они понимали аудиторов гораздо лучше своих прямолинейных российских коллег, помнивших времена Госплана, и их общение протекало в древнекитайском стиле “танец дракона перед бабочкой”. То есть финансовый директор хотел как можно меньше под чем подписаться и засвидетельствовать, а аудиторы хотели увидеть все, вплоть до его гениталий, любовно подшитых к их заключению. Танцы иногда продолжались неделями, пока главный начальник и акционеры не зверели и не выбивали “бубен” излишне “задоприкрывающему” финдиректору, говоря, что он не “за это в три раза большую зарплату получает, чем в своем сраном Бостоне”.

Аудиторы же, несмотря на иностранный вид, не были абсолютными идиотами и любовно копили и складировали материал на клиента, поскольку понимали, что после революции 1917, 1991 и прочих годов в России может случиться, в принципе, что угодно, и завтра, может быть, поведут в ЧК. Призрак подрасстрельного “хищения социалистической собственности в особо крупных размерах” был еще жив. Судьбы Arthur Andersen, дух которого незримо витал среди аудиторского сообщества, также явно никому не хотелось повторить. Каждый аудитор точно знал, сколько раз и где клиент ему чего-то недоговорил, показал кусочек вместо целого, а то и примитивно соврал.

Так что то, что, слава богу, случилось пока только в деле несчастного “Юкоса”, никого удивлять не должно. Из этого маленького и частного пердимонокля для человека думающего должно следовать четыре вывода.

Во-первых, никакая отчетность, подготовленная в соответствующие периоды развития ФПГ в России, не является и не может являться панацеей и реальной защитой против уголовных преследований. Попытка выставить “щит” в виде заключения аудиторов, с криком “а у нас все ходы записаны, проверены и зааудированы” может привести к наезду на аудитора. И из союзника клиента он очень быстро превратится в союзника правоохранительных органов, обязанность сотрудничества с которыми четко прописана в аудиторских стандартах.

К тому же, никто не захочет терять бизнес в стране из-за одного отдельно взятого клиента и сыграть с властью в игру “ну, кто против нас с Васей”. Любовь аудитора к клиенту определяется не размером уже уплаченных гонораров, а размерами тех гонораров, которые могут быть уплачены в будущем. “Мертвый” клиент в этом плане бесполезен и подлежит списанию “в убыток” с наименьшим ущербом для репутации.

Во-вторых, достигнутый “союз” прокуратуры и PwC был и есть сильнейшим достижением правоохранителей в деле “Юкоса”-МБХ, которое позволяет им говорить: “Ну, ты посмотри, они даже международных аудиторов обманывали”. В давлении же на себя PwC никогда не признается и признаться, в принципе, не может: она-то — не “Юкос”, основная часть ее операций вне контроля Путина и Ко, и она, вообще, очень большая, чтобы на нее Россия давила.

К тому же, как только PwC признается, что ее сотрудникам господин Каримов показывал в застенках следственного комитета пыточный инструмент, она сразу утеряет те преимущества дальнейшего спокойного существования на одной шестой части суши, за которые она так боролась. Да и вопросы к ней от американского регулятора сразу последуют: почему она не созналась вовремя, что на нее давит “иностранное правительство” в откровенно незаконных целях? Так что с попытками наставить PwC на “путь истинный” — тут без вариантов.

В-третьих, крайне странно, что никто не задал себе вопроса, почему что-то зашевелилось только три года спустя. Причем никто так и не удосужился попытаться объяснить причины, почему хваленый американский менеджмент “в изгнании” не попытался задушить “гидру PwC” именно тогда. Вместо этого мы наблюдаем какие-то малопонятные и невразумительные телодвижения адвокатов МБХ (хотя причем тут они?) именно сейчас. У кое-кого может ведь создаться впечатление, что очень легко подавать на Россию в безопасный Европейский суд, будучи вне ее, и очень страшно воевать с могучей PwC на ее территории. В случае неуспеха может быть и “дорога дальняя, казенный (американский) дом”.

И, наконец, в-четвертых. Очень интересно, подумал ли кто о том, что если все “отпиаренные” сегодняшние телодвижения не окончатся убедительной победой над ненавистными “Прайсами” справедливого, но беспощадного американского суда, то у прокуроров появится еще одно основание записать себе огромнейший плюс? Может, дешевле было бы просто не дергаться? Ведь, как говорится: “Не хвались, едучи на рать...”

Дмитрий ГОЛОЛОБОВ