Теневая не значит криминальная
Признаюсь, мне не очень нравится выражение “теневая экономика”. Его придумали госчиновники, оно отражает их образ и стиль мышления. Если чиновники что-то не видят или видят плохо — значит, оно находится в тени. В результате на одной чаше весов оказываются “дядя Петя” (нелегальный предприниматель, потому что иногда ремонтирует чужие машины в своем гараже), “тетя Маша” (контрабандистка, потому что раз в месяц отвозит под юбкой родственникам в Польшу несколько блоков сигарет) и круглосуточно торгующие героином неподалеку от вокзала. С точки зрения госчиновника, все они равны. Вот только с первыми двумя чиновнику бороться и легче, и безопаснее.
Если из этой картины исключить торгующих героином, то теневая экономика начинает выглядеть достаточно мирной и безобидной. Ведь ее субъекты не скрываются, не используют фальшивые паспорта, не живут на конспиративных квартирах и не печатают фальшивые гривни на струйных принтерах. Они ходят в те же магазины, носят ту же одежду, что и все, и так же ругаются с телевизором.
Попробуйте угадать, из какой страны вот эта новость: “Правоохранители установили, что подпольный цех работал на протяжении двух лет... Самодельная колбаса продавалась как минимум в пяти торговых точках. Ассортимент состоял из двух видов — “домашняя из свинины” и “домашняя куриная”. Женщина, поработав технологом по производству колбасной продукции, решила заняться собственным производством и организовала подпольный колбасный цех на своем подворье. Купив электромясорубку, весы и оборудовав одно из подсобных помещений для сушки, она приступила к изготовлению. Сырье приобреталось на одном из столичных рынков, там же был налажен и сбыт готовой продукции. Причем с ростом объемов производства увеличивалась и сеть розничной торговли”.
Конкретно эта новость — из Беларуси. Но, согласитесь, она вполне могла быть и про Киев. На самом деле за последние несколько лет подобные практически идентичные новости я читал также в СМИ Украины, Молдовы и России. И это ключевая особенность теневой экономики именно на постсоветском пространстве: она нарушает закон только тем, что идет мимо государства, его регуляторных и контролирующих функций, его фискальных органов.
Принципиально важный момент: исследователи довольно узко трактуют сам термин “теневая экономика”. Они отсекают криминальный рынок (скажем, торговлю наркотиками, отмывание денег и торговлю краденым) и рассматривают теневую экономику как рыночное производство исключительно законных товаров и услуг, которые намеренно скрываются от государственных органов. На презентации одного такого исследования, помнится, его авторы постоянно повторяли: “Мы не рассматриваем и не упоминаем коррупцию, так как это уже криминал. Мы вообще не используем в данном исследовании слово “коррупция”. Мы говорим о теневых экономических отношениях. Это смежные, но глубоко отличающиеся понятия”.
Примечательно, что объем теневой экономики в каждой конкретной стране совершенно не связан с жесткостью политического строя, активностью правоохранительных органов и строгостью наказания. Равно как и с уровнем жизни или объемом ВВП. Единственное, что на него влияет, — ментальность людей, а также то, доверяют или нет граждане власти того государства, в котором они живут.
Вопрос оценки
Сегодня в мире используется несколько методологий оценки теневой экономики. Во-первых, принимается в расчет пропорция занятости в официальной и серой сферах. Во-вторых, анализируется объем доходов, полученных от теневой занятости. В фокусе внимания исследователей серого диапазона оказываются прежде всего личные доходы граждан страны — зарплата и другие доходы, получаемые “в конверте”, вне фискального поля. Вторая крупнейшая составляющая исследования теневого рынка — анализ нерегистрируемых покупок в пропорции к ВВП.
По оценкам экспертов Международного валютного фонда, в Беларуси на долю теневой экономики приходится в среднем 32,4% ВВП — почти треть! И это в стране, про которую все соседи думают, что там идеальный порядок и плотный контроль государства во всех сферах жизни. Про плотный контроль — правда, но и он, как выясняется, не спасает от ухода экономических отношений в тень.
Речь идет о докладе эксперта МВФ Леандро Медины и Фридриха Шнейдера из Университета имени Кеплера (Линц), в котором дана оценка объемов теневой экономики в 158 странах мира. Согласно докладу объемы теневой экономики России составляют 33,7% от ВВП. Что интересно, сами российские чиновники оценивают этот показатель куда выше. Год назад на конференции по экономическому и социальному развитию вице-премьер РФ Ольга Голодец привела такие цифры: 45% россиян работают в теневом секторе. “Наш рынок труда сегодня фактически нелегитимизирован. Небольшая часть рынка труда работает по прозрачным правилам. 48 млн человек работают в секторах, которые нам видны и понятны, где и чем заняты остальные 45%, мы не понимаем”, — сказала она.
Украина в этом плане превзошла и Россию, и Беларусь. По данным доклада МВФ, у нас объем теневой экономики составляет 42,9% от ВВП. И это совпадает с оценками независимых экспертов.
“Я думаю, в тени находится 40—45% украинской экономики. Во-первых, я очень много контактирую с бизнес-союзами, такими как Европейская Бизнес Ассоциация. Вот она проводит исследование коррупции по субъективным оценкам своих высокоуровневых экспертов. И когда они оценивают коррупцию, есть вопросы, по которым можно косвенно судить о теневой экономике, — сказала директор Института гражданских свобод Галина Третьякова. — Здесь все зависит от отрасли. Например, в сфере такси, я думаю, в тени находится 80—90% этого бизнеса. Если взять ритейл, продажу техники, сантехники, чайников и прочего, то, думаю, там теневая доля около 60—70%. Но это если к ритейлу отнести рынки, в том числе уличные. В финансовом секторе, после “чистки” Нацбанка, думаю, осталось 2—3% тени. Однако надо понимать, что финансовый сектор кроме того, что сам по себе может быть или не быть в тени, он еще проводит большой блок операций, которые обслуживают теневую экономику”.
Конечно, эти операции государство пытается поставить под контроль посредством финмониторинга, введения новых правил и т. д. Но по операциям финансового сектора можно понять, насколько они обслуживают активы и доходы людей с теневым капиталом.
“Есть еще такое мнение, что домохозяйства получают доход в гораздо больших размерах, чем декларируют. Это действительно чувствуется. Интегральный показатель учитывает и данные домохозяйств, которые не декларируют свой доход, и косвенную оценку активов, которые находятся у населения на руках, и приносят им пассивный доход (например, владение недвижимостью). Вот хороший пример: недвижимость приносит ренту, эту ренту люди не показывают. Если мы посмотрим на аренду недвижимости, то увидим, что в секторе частного жилья 80—90% всей аренды остается в тени”, — говорит Галина Третьякова.
Есть еще и официальная оценка — ее дает Министерство экономического развития и торговли Украины. Так вот, по официальным данным, теневая часть ВВП Украины составляет то ли 33%, то ли 38% —- в зависимости от методики оценки.
Исследования показывают, что во всех странах постсоветского пространства теневая деятельность наиболее распространена в таких секторах, как строительство и ремонт, оптовый и розничный бизнес по торговле одеждой и продуктами питания, автомобильный бизнес, а также торговля бытовой техникой.
“Почему в Украине, Беларуси, России, Молдове, Казахстане такой значимый серый сектор экономики? Это скорее ментальное наследие СССР. Работники не верят в то, что, достигнув пенсионного возраста, они будут получать достойную пенсию, — сказал экономист Андрей Аксенов. — У нас по-прежнему труд приносит больший доход, если его скрывать, вот люди и скрывают свои доходы. Для государства это одновременно хорошо и плохо. С одной стороны, получается серьезный недобор налогов. С другой — очень большая доля населения не будет претендовать на хорошую пенсию, а только на социальную”.
Вместо государства
Несколько дней назад автору этих строк пришлось фотографироваться на документы. Простая процедура: пришел, сфотографировался, заплатил 60 грн, забрал снимки, ушел. Но до сих пор я жил в Беларуси, и там та же самая процедура выглядела бы чуть-чуть иначе: я заплатил бы почти вдвое дороже, но, кроме фотографий, мне обязательно выдали бы кассовый чек. То есть часть моих денег обязательно пошла бы на оплату налогов.
Это отличие белорусской и украинской экономик бросается в глаза очень часто. В Минске кассовым аппаратом снабжен любой — от торговки на рынке до курьера интернет-магазина. У таксистов, кроме счетчика и миниатюрного кассового аппарата, еще и на лобовом стекле закреплена небольшая коробочка с антенной —она передает по мобильной связи в реальном времени в налоговую инспекцию все данные о его работе.
Но, как мы уже видели выше, тотальный госконтроль не спасает белорусскую экономику от огромной доли теневого сектора. Речь о непубличных услугах: ремонте квартир и строительстве домов шабашниками, о домашних услугах репетиторов, парикмахеров и компьютерных мастеров, о фрилансе программистов, переводчиков, 3D-дизайнеров и копирайтеров, работающих через интернет на иностранных заказчиков, о работе “бытовых контрабандистов”, тягающих продукты и ширпотреб из Польши и Литвы, и т. д.
В Украине все устроено иначе: здесь действует свой своеобразный общественный договор: деньги остаются в карманах граждан, но государство уменьшает объемы своего присутствия в социальной сфере. Здесь речь идет о своеобразном понимании такого экономического термина, как “налоговая мораль”, то есть осознания людьми необходимости платить налоги для получения социальных услуг от государства.
В странах с высокой долей теневой экономики возникает замкнутый круг: госуслуги финансируются за счет налогов, поэтому чем больше доля теневой экономики, тем меньше государство может обеспечивать качество услуг, а чем меньше государство способно обеспечить услуги приемлемого качества, тем меньше субъекты мотивированы работать в секторе официальной экономики. В Украине (и в других постсоветских странах, кроме Прибалтики) этот замкнутый круг воспринимается как норма. У граждан здесь очень высокий уровень восприятия как нормальной не декларируемой экономической активности.
Одна из причин — в исторически сложившемся недоверии граждан собственному государству. Просто проявляется оно по-разному. В Беларуси граждане знают: часть их налогов пойдет, скажем, на медицину, которая в Беларуси действительно бесплатная и находится на неплохом уровне. Но одновременно люди знают и то, что с этих же налогов финансируются 16 (!) разных силовых структур, главная задача которых — обеспечивать несменяемость власти в стране. Причем с 1 руб. заплаченных налогов, условно говоря, 30 коп. достанется врачам, а 70 — силовикам. Отсюда распространенная позиция: “Оставьте лучше мне мои деньги, а врачу я сам заплачу!”
В Украине иначе: граждане уверены, что их налоги будут разворованы на всех уровнях государственной власти, причем независимо от того, за кого сами эти граждане голосовали. А значит, с точки зрения морали будет правильно деньги заплатить не государству в форме налогов, а непосредственно тем, кто предоставляет людям услуги, в том числе социальные. Это уже экономика, которую правильнее назвать не теневой, а параллельной. Общество само создает экономические механизмы, параллельные государственным.
Хорошо это или плохо — тема отдельного большого разговора.
