Об оптимистическом будущем России

Это выступление было также растиражировано агентством Интерфакс, а комментарий к нему дала “Газета. ru”, которая при этом многозначительно намекнула: личность автора такова, что, скорее всего, высказанные им мысли согласованы с наивысшей властной инстанцией России и, вероятно, предваряют грядущие реальные государственные решения. Кроме того, указывается, что это, видимо, является реакцией на действия президента Молдовы, пытавшегося отметить 28 июня как “день советской оккупации”, что вызвало осложнения между Россией и Молдовой.

Зная тактику действий нынешних российских властей, вполне можно предположить, что выступление К. Косачева — это пробный камень, брошенный властью России, чтобы посмотреть на реакцию в своей стране и за рубежом, а затем (если не последует резко негативной реакции) предпринять конкретные официальные правовые шаги.

Председатель комитета Госдумы делает в своем выступлении вывод, что Россия, ввязываясь в постоянные стычки и конфликты с бывшими союзными республиками и другими странами, осуждающими преступления сталинизма и вообще коммунизма, попала в тупик и, оказываясь “практически в одиночестве”, постепенно проигрывает сражение за “чистоту истории”.

По словам К. Косачева, российские власти, борясь с тенденцией осуждения антигуманных действий СССР (и в СССР) лишь выполняют неблагодарную работу в пользу российских коммунистов, которые получают удовольствие, так как “работа делается за них, ответственности никакой, даже каяться не приходится”.

Вместе с тем Косачев заявляет: в своих официальных оценках “мы... большей частью не ошибаемся”. Необходимость пересмотра официальной политики России он объясняет чисто прагматической задачей — улучшить имидж России, поскольку “непросвещенные обыватели за рубежом” сомневаются, что она может быть надежным партнером в недопущении возрождении авторитаризма. Для содействия улучшенному восприятию России К. Косачев предлагает придать системность ее политике в этой области и, отказавшись от безоговорочной защиты всего советского исторического наследия, вместе с тем предохранить себя от возможных судебных исков и требований материального характера.

Сразу же хочется возразить г. Косачеву, что борются против Сталина и его наследников большей частью именно просвещенные люди — и в России, и за ее рубежами, а “непросвещенные обыватели” (либо слабо просвещенные) не интересуются политикой вообще либо предпочитают в ней “железный кулак”. Последние и относятся с почтением и к Сталину, и к другим авторитарным правителям.

В качестве решения проблемы К. Косачев предлагает следующие компоненты политической стратегии:

— Россия выполняет обязательства СССР как государства (международные соглашения, долги и т.п.), но не отвечает — ни морально, ни юридически — за действия советских властей;

— Россия не принимает претензий политического, юридического и финансового характера в свой адрес за нарушение советскими властями положений внутреннего либо международного права, действовавших в тот период (и тем более возникших впоследствии);

— оценка действий советских властей внутри страны — неотъемлемое право и внутренняя компетенция в первую очередь каждого постсоветского государства и его политических сил. Россия также дает свою оценку этим действиям, стремясь к достижению общественного согласия на основе установления исторической правды;

— оценка внешней политики СССР — предмет исторического анализа, но не политических инициатив; решения советского периода в этой сфере могут подлежать пересмотру только в случае согласия всех заинтересованных сторон;

— как государство-продолжатель СССР, Россия ожидает от своих партнеров проявления доброй воли в решении вопросов, связанных с положением лиц, судьбы которых были определены решениями советских властей, и с недвижимым историческим наследием советского периода (памятники и мемориалы), по возможности — на основе договорной практики;

— на основе указанных принципов и действующего законодательства Россия будет и далее делать все необходимое для установления всех обстоятельств правонарушений, инкриминируемых властям СССР.

Вместе с тем, К. Косачев указывает, что эти принципы будут введены лишь для внешнего пользования, а внутри России изменений в этой сфере ожидать не следует, так как общество не готово однозначно осудить сталинизм и вообще “советскую эпоху”. Однако анализ этих принципов возможной политики России в отношении наследия СССР показывает, что если они действительно будут воплощены на практике, то, значит, в умах российских кругов, определяющих политику, начали происходить определенные положительные перемены. Украину эти принципы в целом должны вполне устраивать, так как предполагают то, что ранее категорически отрицалось Москвой — наше право самостоятельно изучать свою историю и делать собственные выводы.

Важно, что эти принципы предполагают непризнание территориальных и других материальных притязаний, основывающихся на осуждении сталинизма и политики СССР вообще. Действительно, такой пересмотр хотя бы в одном единственном случае может положить начало новой цепочке претензий (возможно, взаимных и совершенно запутанных) и объявить начало эпохи международного передела собственности и границ, которая, без сомнения, закончится массовым пролитием крови и катастрофическими потрясениями. Косово наглядно показало, что подобные решения проблем невозможно изолировать; они вызывают цепную реакцию и дают последствия даже в других регионах — за тысячи километров.

Проведение новой политики — политики, основывающейся на данных принципах, улучшило бы отношение к России народов, пострадавших от “советского” государства, и облегчило бы взаимопонимание и сотрудничество.

Владимир Путин, еще в начале своего президентства явно планировавший усиление авторитаризма и подыскивавший идеологическую основу для своих действий, допустил огромную ошибку. Он включил в однозначно положительный период “славной российской истории, которой следует гордиться”, весь исторический отрезок от 1917 до 1991 года, а в список “славных свершений” — откровенные преступления с точки зрения гуманизма — насильственную коллективизацию и военные нападения на соседние государства. Это закономерно привело к возвеличиванию Сталина и конфликту почти со всей Европой, приравнявшей сталинизм к нацизму.

Если до Путина поклонники Сталина и “свершений реального социализма” лишь несмело пытались пропагандировать свои взгляды, то их поддержка Путиным (то молчаливая, то явная) быстро сделала сталинизм популярным в России. После этого Россия действительно попала в тупик, из которого теперь нужно выходить — и чем раньше, тем лучше. Вообще, некоторые решения Путина свидетельствуют об определенной слабости “мозгового центра”, принимающего в России важные стратегические решения. Многое делается по старому русскому принципу проб и ошибок, что оборачивается большими моральными, а в конечном счете и материальными потерями для России.

Радует, что Украина не пошла в кильватере за своим “стратегическим партнером” и что большинство народа Украины осудило сталинизм и его преступления. Мы пошли вместе с Европой и победили, оказав этим самым поддержку российским демократам, да и, по сути, помогли всей России увидеть мир хотя бы немного ближе к реальности, а не пребывать в приятных исторических иллюзиях. Радует, что и газета “День” не осталась в стороне от борьбы с идейным наследием большевизма и сталинизма, хотя вначале и столкнулась с непониманием многих. Это показывает, что, начиная гуманное справедливое дело, очень важно не бояться быть в меньшинстве.

Однако следует учесть: попытки добиться пересмотра границ под видом борьбы с последствиями сталинизма будут с течением времени усиливаться. Чтобы воспрепятствовать этим попыткам, Украина должна наконец начать реформы, стать сильным и авторитетным демократическим государством, включенным в действенные европейские и мировые структуры. Мы должны иметь прочные международные связи с авторитетными государствами, а также несколько более или менее надежных стратегических партнеров. Опираться только на одного или двух в нынешней ситуации крайне нежелательно, иначе мы будем постоянно бояться, что один наш стратегический партнер “сдаст” нас другому в обмен на встречные услуги.

Россия тоже не обойдется без решительных перемен. Легкая подправка имиджа поможет ей ненадолго. Обозленная, агрессивная, основывающаяся на грубой силе, жестокости и запугивании других народов и собственных граждан, имеющая гипертрофированную национальную гордость (либо не имеющая гордости вообще) — такая Россия не имеет будущего. У нее становится все больше и больше явных и скрытых противников, но исчерпываются внутренние резервы для ведения жесткой перманентной борьбы.

Оптимистическое будущее России возможно только в том случае, если она изменить всю стратегию существования и развития. Россия может стать притягательной силой не только для “непросвещенных обывателей” по терминологии Косачева, но и для весьма просвещенных людей; она имеет все возможности для превращения в крупнейший культурный центр общемирового значения с действительно славными традициями. Именно в таком качестве она будет уважаемой и ценимой в мире.

После 1991 года Россия постепенно стала превращаться в главную опасность для независимости новых государств, постоянно принуждая их к так называемой интеграции и вмешиваясь в их внутренние дела. Это была стратегическая ошибка: Россия лишь напугала возможных союзников, и от нее стремились отойти как можно дальше. Снова стать империей, в какой бы то ни было форме, она не сможет — то время прошло. Ей пришлось бы тратить слишком много средств и усилий для поддержания послушания и порядка в своих зависимых землях, и она в этом случае просто однажды рухнет, как это было с другими колониальными империями, с царской Россией и СССР.

Хорошее будущее имеет Россия, развивающая собственную экономику на началах экономической свободы и богатеющая за счет этого, а не за счет продажи сырья и хватания за горло более слабых партнеров. Экономическое заглатывание как форма неоколониализма вызывает такую же ненависть и противодействие, как и военное или политическое присоединение, и рано или поздно ведет к враждебности и открытому сопротивлению, что показывает опыт отношений США и Латинской Америки.

Вспоминаю время учебы в заочной лютеранской семинарии в Петербурге. Среди нас были и лютеране из Прибалтики, в основном из Литвы. Приехав на сессию, они первым делом шли на оперу или балет, а потом с восхищением отзывались о том, что услышали и увидели в театре. Они (как и все мы, приезжие из новых государств) уважали Россию культурную и демократическую. Прибалтийцы с большим уважением отзывались о Борисе Ельцине и российских демократах, а вот Россия, почитающая Сталина, Россия наглая (то разбойная, то жуликоватая), Россия вечно пьяная и ненавидящая “инородцев” — эта Россия действовала отталкивающе, она была нашим общим врагом.

К. Косачев, наверное, прав: Россия действительно еще не созрела для полного осуждения сталинизма большей частью общества, но это не значит, что власть должна подлаживаться под “необразованных обывателей”. Власть, если она действительно имеет авторитет у народа, должна помогать (или хотя бы не мешать) людям узнать истину, умственно переварить и принять ее — даже если устоявшиеся стереотипы кажутся внешне более красивыми, приятными и даже в данный момент полезными.

Хотелось бы, чтобы информационная акция, проведенная в России, действительно оказалась предзнаменованием изменений в политике большой соседней страны, а не просто очередной информационной уткой.

Владимир ЛЕСНОЙ