На улицы вышел “другой русский”?

Что происходит с российским обществом и в российском обществе? Действительно ли акции протеста настолько неожиданны или все-таки они были предсказуемы? Об этом “День” поговорил с Владимиром Магуном, заведующим сектором исследований личности Института социологии РАН, ведущим научным сотрудником Национального исследовательского университета “Высшая школа экономики”, который был одним из гостей V Международных социологических чтений памяти Натальи Паниной, что состоялись в Институте социологии НАНУ в минувшую субботу.

Владимир Магун: — С одной стороны, многие эксперты, журналисты, просто вдумчивые наблюдатели уже давно отмечают неудовлетворительное положение дел в российском обществе. Говорят о том, что мы идем в тупик, что на протяжении многих лет власть не предпринимает необходимых реформ в разных сферах жизни — экономике (сидя на нефтяной и газовой игле), политике (где наблюдается регресс с 2000 года), судебно-правовой и социальной сфере. В стране до сих пор не созданы ключевые социальные институты современного общества, все держится на ручном управлении. Реформы необходимы, это очевидно всем. Но люди, принимающие решения, боятся взять на себя ответственность, ведь не бывает реформ безболезненных. Президент Медведев на эти темы много рассуждал, но и при его президентстве властвующая группа не решилась на необходимые изменения.

Реформы должны обеспечить защиту прав граждан и освободить пространство для их инициативы, но почти все соглашаются, что изменений надо ждать сверху, само общество остается пассивным. На этом фоне последние события в России действительно неожиданны.

С другой стороны, шла информация, что общество меняется. Буквально в месяцы, предшествовавшие выборам, появилось два ставших широко известными документа, где говорится, что благодаря экономическому росту последнего десятилетия в России заметно вырос размер среднего класса, и это принципиально меняет весь социальный и политический расклад в стране. Замечательно, что один из этих документов (“Стратегия 2020”) был подготовлен по заказу правительства, а второй (“Движущие силы и перспективы политической трансформации в России”) выполнен околоправительственным Центром стратегических разработок.

Доклад о движущих силах был обнародован буквально за месяц до выборов, и в нем прямо говорилось, что средний класс не представлен в политическом спектре страны. Нет партии, формулирующей и отстаивающей интересы этих людей. А это жители больших городов, люди образованные, самостоятельные, с чувством собственного достоинства, сравнительно благополучные. Вряд ли они вечно будут молчать… Их порядка 20-30%, если считать от взрослого населения.

- Значительная цифра…

—   Да, безусловно. Я, правда, думаю, что “Единая Россия” все же представляет интересы части этих людей: ведь в средний класс попадает и бюрократия, и работники госкомпаний, и сотрудники силовых ведомств. Но наиболее самостоятельная часть среднего класса — это, действительно, граждане с другими интересами, с другим запросом к политической, гражданской жизни. С запросом, на который официальная политическая система не отвечает, не давая им ни политического представительства, ни голоса, ни даже адекватной их требованиям телевизионной картинки. Зато у этих людей появился иной и весьма эффективный инструмент осознания себя и формирования солидарности — интернет.

- Неужели эти доклады прошли незамеченными со стороны власти?

— Оба текста готовились для правительства, так что власти не могут сказать, что их не предупреждали. Впрочем, попытка власти реагировать на появление новых социальных групп все-таки была — вы, может быть, слышали, что этим летом Кремль инициировал создание новой политической партии во главе с М.Прохоровым. Она, по замыслу, должна была учесть интересы наиболее самостоятельных и продвинутых граждан страны, но, как известно, Кремль же этот проект и остановил. Там увидели, что даже если партия управляема, с этим “Франкенштейном” все равно придется делиться властью. Просто испугались. Кроме того, речь в данном случае идет не об индивидуальных решениях первых лиц государства, существуют мощнейшие государственно-олигархические группы, которые кровно заинтересованы в консервации существующего порядка вещей. И они уж точно заинтересованы в том, чтобы не выпускать из рук ни грамма власти.

- Но ведь это опасно — если интересы 20% общества никак не представлены на политическом уровне…

— Именно такая ситуация и сложилась. Ну, не может быть такого, что все у тебя выходит неэффективно и топорно, а вот сфальсифицировать выборы получается блестяще! Нет, и здесь ты халтуришь, как и во всем остальном. Естественно, в эпоху интернета фальсификации подобного рода немедленно становятся широко известными. Но вот что неожиданно: никто не думал, что выборы станут точкой кристаллизации общественного недовольства.

Уже на этапе подготовки к выборам развернулось несколько кампаний. Не имеющий доступа к телевидению Алексей Навальный смог запустить набравший огромную популярность слоган: “Единая Россия” — “партия жуликов и воров”. Мобилизовалась так называемая внесистемная оппозиция (которая вообще не представлена в парламенте) и системная оппозиция. Граждане решили как можно активней контролировать избирательный процесс, была, кстати, разрешена видеосъемка (чего раньше не было). И, несмотря на сопротивление контролируемых партией власти избирательных комиссий, число наблюдателей на участках резко возросло. Оказалось, что долго молчавшее общество все-таки за это время чему-то научилось. Интересно, что в Москве — городе с наиболее продвинутым населением, была зафиксирована и наибольшая страсть к фальсификациям.

Вследствие этого выборы стали спусковым крючком, зажженной спичкой, которая была брошена в эту смесь разлитого недовольства всеми сферами жизни (к слову, это недовольство в России, как и в Украине, — одно из самых сильных в Европе). И — на следующий же день после прошедшего голосования в Москве под лозунгом “За честные выборы!” собрался митинг в 10 тысяч человек. У нас это редкое событие. В последнее время только акция в защиту Химкинского леса собирала похожее по масштабу количество людей. И еще Манежная площадь… А сегодня, когда мы с вами разговариваем (разговор состоялся в субботу 10 декабря. — прим. Ред.), в Москве собралось уже 50-60 тысяч человек, и митинги проходят почти в сотне городов страны.

Хочу заметить, что людей объединил именно протест против общего осуществленного в отношении них преступления — их обокрали! Всем понятно, что фальсификация выборов — это та же кража, только вор вырывает у тебя не сумочку или бумажник, а твое сознательное решение, твой голос.

- В марте Россию ожидают следующие выборы — президентские. Ваш прогноз. Как будут развиваться события?

— Очень важно, как поведут себя сейчас власти. За то, как поведет себя активная часть общества, я более спокоен. Потому что люди, вышедшие в эти дни на улицы, не нацелены на разрушение и революцию. Есть, конечно, и радикалы, но в целом это разумная, конструктивно настроенная часть общества.

- А если сравнить качественные характеристики тех, кто вышел на Майдан в 2004-м и тех, кто вышел сейчас на улицы Москвы, вы видите существенную разницу?

— Мне сложно оценивать точно, но думаю, что в 2004-м году в Киеве акции были гораздо более масштабно подготовлены. Возможно, были представлены более широкие слои общества. Важна была национальная идентичность, географическая идентичность, ориентация на Запад и, в отличие от нынешних протестов в России, не настолько важна была профессионально-образовательная составляющая.

В России на улицы вышли другого типа люди. Когда-то были новые русские, а мы с моим коллегой Максимом Рудневым в одной из публикаций предложили для этих людей, отличающихся от большинства по своим взглядам и ценностям, определение “другие русские”.

Возвращаясь к вашему предыдущему вопросу, хочу уточнить, что российское общество тоже находится в сложном положении, поскольку даже его продвинутая часть слабо структурирована и организована. Но в разумности действий властвующей элиты я еще менее уверен, она так привыкла к своему всевластию, безответственности и к молчащему и пассивному обществу, что, боюсь, не очень способна к разумным компромиссам. К тому же одна из ведущих групп в составе этой элиты — “силовики”, которым вообще чужда культура общественного диалога и уважения к правам личности.

За годы тучного развития власть привыкла тушить протесты деньгами. Как в песне Галича: “А я за это вам — джерси. И вам — джерси”. Но в данном случае это лекарство не подходит: люди протестуют против моральных, а не материальных унижений.

- Будет ли сегмент тех, кого вы называете “другими русскими” нарастать, если Путин, как прогнозируют многие, станет президентом на ближайшие 12 лет?

— Как ни странно, это будет сильно зависеть от экономики. Известная закономерность: с ростом благосостояния людей меняются их ценности. Когда удовлетворены более элементарные материальные потребности и потребности безопасности, люди начинают задумываться о более высоком. Просыпается желание реализовать себя, повлиять на происходящее, объединиться с другими в общем деле. Это очень простая схема, к ней многие относятся с иронией, но она работает.

Таким образом, рост экономики как бы автоматически создает могильщика авторитарной власти. Не в лице пролетариата, как у Маркса, а в лице обеспеченных классов. Концепция развития демократии, которую предложили Рональд Инглхарт и Христиан Вельцель, именно об этом говорит. Она акцентирует внимание на grassroots, на том, что “вырастает” снизу, в настроениях людей. А уже потом на это начинают реагировать элиты — сопротивляясь общественным чаяниям или, при благоприятном варианте, идя им навстречу или даже подхватывая их.

Поэтому то, что сегодня происходит в России, — это не какой-то случайный эмоциональный выброс и уж тем более не результат влияний извне. Это естественный результат улучшения жизни людей. Он, кстати, вряд ли был бы возможен без рыночных реформ, на которые пошли, не испугавшись потерять популярность, российские власти в начале 90-х.

Мария ТОМАК