Капитальный износ. Почему Украине осталось 10 лет до полной деградации

Тема дефицита инвестиций, капитальных вложений и высокой амортизации основных средств национальной экономики является тем скрытым айсбергом, который рулевые нашего правительства замечают лишь в самый последний момент. Но больше всего эту тему поднимают на щит общественного обсуждения украинские министры, когда нужно объяснить причины экономического падения или собственную недееспособность.

Почему важна кластерная экономика

Тема инвестиционной модели роста появилась в контексте работ Майкла Портера, американского экономиста, автора теории кластерного развития и конкурентных преимуществ в разрезе отдельных стран. Портер разрабатывал концепцию конкурентных преимуществ для Индии, Новой Зеландии, Южной Кореи и даже РФ. Работал в отраслевой комиссии конкурентоспособности президента Рейгана, разрабатывал факторы роста для штата Массачусетс. Ученый определил несколько концептов кластерного развития взаимодополняющих и географически связанных субъектов рыночной модели. В “конкурентный ромб” Портера входят:

• факторы конкурентоспособности (дешевая рабочая сила, доступные энергоресурсы, протекционизм и пр.);

• капитализация внутреннего рынка и платежеспособного спроса;

• развитость смежных отраслей в рамках единых кластеров, когда сырье используется для производства полуфабрикатов, а полуфабрикаты — для конечной продукции с высоким уровнем добавленной стоимости;

• уровень конкуренции и качества предпринимательской среды, а также наличие равных условий для рыночной игры.

Цель государства — создание точек роста экономики в виде отдельных промышленных кластеров, где факторы конкурентоспособности тесно переплетаются с доступным внутренним и внешними рынками потребления, развитыми отраслевыми смежниками, в оболочке качественной регулятивной и конкурентной среды. Для примера: Франция создала авиационный и фармацевтический кластеры, Италия — кластер лакшери-товаров, в Финляндии — целлюлозно-бумажный кластер, в Германии — биотехнологический кластер Bio Regio.

Что касается самой формы кластерной организации экономики, то это могут быть:

• географические кластеры, объединяющие сложившиеся территориально-производственные комплексы;

• горизонтальные мегакластеры, объединяющие несколько отраслей;

• межсекторальные глобальные кластеры, соединяющие, например, промышленность и сектор услуг;

• фокусные кластеры, нацеленные на точку внутренних инноваций;

• технологические кластеры, базирующиеся на конкурентном преимуществе определенной технологии производства.

Кластерная модель предполагает отказ от традиционного отраслевого деления экономики и снижает до минимума роль национальных промышленных гигантов, таких как, например, “Дженерал моторс” в США. Для Украины кластерная модель могла бы стать наиболее эффективным инструментом развития, ведь, как это ни странно звучит, модель планового размещения производительных сил имеет очень много общего с кластерной моделью, только в случае с плановой методикой планирование осуществляло государство, а в модели кластеров — главную роль играет рыночная гравитация конгломерата частных компаний, усиленная государственной стратегией развития. Дело в том, что в Украине во времена УССР промышленность развивалась на базе нескольких основных концептов: территориально-производственных комплексов (ТПК), научно-производственных комплексов (НПК), территориально-экономических районв (ТЭР), что предполагало эффективную производственную кооперацию и межотраслевую интеграцию. Если бы экономика Украины после разгосударствления не оказалось разделена на олигархические финансово-промышленные группы, она вполне могла бы успешно стартовать в начале нулевых годов, открыв свои ТПК для внешних инвестиций и преобразовав их в эффективные и высокопродуктивные рыночные кластеры.

В этом контексте роль правительства в экономике сводится к выполнению нескольких базовых функций: подключение кластеров к системной инфраструктуре (энергетической и транспортно-логистической); усиление конкурентоспособности кластеров с помощью регулятивных и финансовых инструментов и создания центров трансферта инноваций; постоянный мониторинг рисков и препятствий на пути развития национальных кластеров с целью минимизации негативного влияния.

На данный момент промышленность скандинавских стран практически на 100% сконцентрирована в созданных кластерах, в США, Германии, Франции, Италии этот уровень превышает 50%. К такому же уровню кластеризации стремятся Польша, Турция, Южная Корея. В целях развития кластерных моделей ЕС приступил к созданию единого европейского научного пространства.

Ключевое условие кластерного развития — это специализация крупных компаний на выпуске конечной продукции и делегирование полномочий по производству комплектующих малому и среднему бизнесу, когда центральная компания кластера обрастает малыми и средними субъектами рынка, как большой корабль морскими ракушками.

Точка роста национальной экономики

Итак, для формирования канала глобальных инвестиций наиболее удобна кластерная модель, в отличие от предложенных нашей нынешней властью “инвестиционных нянь”. Но, кроме кластерных механизмов, есть еще и модель закрытой ракушки, которая самостоятельно выращивает свою жемчужину в виде национальной экономики. К чему это может привести, рассмотрим на примере Украины, где экономическое развитие уже второй десяток лет (начиная с нулевых годов) происходит в основном на базе внутренних резервов бизнеса и государственных дотаций.

Если проанализировать состояние основных средств украинской экономики (на 2018 г.), то мы увидим, что их балансовая стоимость с учетом индексации выросла с 9,1 до 9,6 трлн грн. Поступление основных средств в 1,8 раза превышает выбытие (588 против 330 млрд грн), а введение в эксплуатацию новых активов более чем в 11 раз опережает ликвидацию устаревших основных средств (306 против 26 млрд грн). Более того, наращивание основных средств опережает амортизацию, и темп роста балансовой стоимости составляет 2,6%, хотя это и ничтожно мало. Общий износ превысил 60%. Сама позитивная динамика показателя во многом определяется высоким коэффициентом индексации (переоценки) — 18,4%.

Промышленность в структуре основных средств занимает лидирующее положение по абсолютному значению — 3,27 трлн грн на конец года по сравнению с 0,4 трлн в сельском хозяйстве и 1,4 трлн в энергетике. Но здесь важно обратить внимание на несколько важных деталей: размер основных средств в промышленности почти в четыре раза превышает аналогичный показатель в агросекторе, а вот введение новых объектов учета опережает лишь в два раза (113 против 56 млрд грн). В энергетике и водоснабжении наблюдается еще более диспропорциональное введение новых основных средств: 21 и 3 млрд грн соответственно, хотя балансовая стоимость производственных активов в энергетике более чем в три раза выше, чем в сельском хозяйстве, а оценка по сектору водоснабжения и канализации более чем в два раза ниже, хотя динамика введения новых основных средств почти в 20 раз уступает аналогичному показателю агроиндустрии. Примерно такая же ситуация в транспорте: введение новых основных средств находится на уровне 32 млрд грн, хотя балансовая стоимость на конец года составляет 1,7 трлн грн. Сохранение позитивной динамики в секторе промышленности, энергетики, транспорта достигается в основном за счет высоких коэффициентов индексации: 129-175; в секторе водоснабжения и вовсе 217. То есть показатели минимального роста обеспечиваются за счет бухгалтерских проводок, а не реальных инвестиций, и собственники практически выжимают из этих отраслей экономики остаточный производственный потенциал, максимально эксплуатируя основные средства.

Высокая динамика роста основных средств на фоне относительно низкого коэффициента переоценки наблюдается в строительстве, торговле и программировании, но эти отрасли играют мизерную роль в общей структуре основных средств экономики в целом: суммарно на них приходится примерно 315 млрд грн.

Что касается степени износа основных средств, то в течение 18 лет она варьировалась от 43,7% в 2000 г. до 83,5% в 2014-м, после чего несколько сократилась до 60,6% в 2018-м, но не так благодаря эффекту инвестиций, как вследствие переоценки балансовой стоимости по результатам гиперинфляции в 2014-2015 гг. То есть колебание показателя износа в пределах 25-30% может быть обусловлено методами учета, притом что физическое состояние и моральный износ основных средств существенно не изменились. Именно поэтому рост износа на 5-10% в течение ближайших двух-трех лет может быть объяснен замедлением инфляции и сокращением коэффициента переоценки.

Самый высокий показатель износа зафиксирован в перерабатывающей промышленности — 76,4% (в целом по промышленности — 69,4%). Наименьший — в сельском хозяйстве — 37,3%.

Балансовая стоимость основных средств по сравнению с 2013 г. существенно не изменилась: падение с 10,4 до 9,6 трлн грн. При этом долларовый эквивалент сократился значительно сильнее: с $1,3 до $0,35 трлн, что объясняется особенностью бухгалтерского учета в Украине и применяемыми методами оценочной стоимости основных средств, которые в полной мере не учитывают фактор девальвации национальной валюты в 2014-2017 гг.

Источником замещения выбывающих основных средств могут выступать лишь капитальные инвестиции. В 2013 г. произошел первый существенный спад в темпах роста капитальных вложений — на 8,3%, после роста в 2011-2012 на уровне 13-33%, что объясняется инвестициями к Евро-2012. После сокращения на 12,2% в 2014-м рост капиталовложений возобновился, правда в 2015-м он был обеспечен за счет обесценивания гривни (роста номинального показателя), тогда как реальная динамика, скорректированная на индекс потребительской инфляции, составила минус 24,2%. В 2016-2018 гг. номинальные темпы роста составили 25-32%, но в 2019-м произошло резкое замедление до 11%, или 3% с учетом инфляционной составляющей.

Более 64% капинвестиций в Украине направляются в покупку машин и оборудования, а также в сферы транспорта и инженерии. Примерно 25% в недвижимость, в том числе 10% — в жилую. На покупку нематериальных активов уходит около 6% инвестиций.

Сумма новых капитальных инвестиций в долларовом эквиваленте после пика в 2012 г. ($34,2 млрд) сократилась до $23,4 млрд в 2019-м, то есть вернулась на уровень 2010 г. ($22,6 млрд).

Если проанализировать источники финансирования капитальных инвестиций, то средства бизнеса, государства и населения составляют почти 90% (70,8, 12,7 и 6% соответственно). Удельный вес кредитов находится на уровне всего лишь 7,8% (вместо необходимых 30-40%), а участие иностранных инвесторов составляет и вовсе мизер на грани статистической погрешности — 0,3%.

Удельный вес капитальных инвестиций в Украине характерен для бедных развивающихся стран с низкими темпами роста (в пределах 2-3%): максимальный показатель был зафиксирован на фоне проведения Евро-2012 — 18,7%, а минимальный — в разгар кризиса в 2015-м — 13,7%. После восстановления до уровня 16,3% в 2018-м данный индикатор в прошлом году вновь снизился — до 14,6%. Напомним, что для достижения темпов роста валового продукта на уровне свыше 5% нам необходимо увеличить индикатор капинвестиции/ВВП до отметки в 30% и выше, то есть с учетом параметров ВВП в 2020-м — найти дополнительные источники на сумму $27 млрд с последующим пропорциональным ростом общей экономической динамики. При этом отметим, что для понижения степени износа основных средств на 10% (с 60 до 50%) экономике необходимо примерно $50 млрд капвложений, то есть двухлетний дополнительный приток источников финансирования, а достижение среднерегионального показателя износа в 40%, потребует реализацию пятилетней программы опережающего роста экономики.

Показатель капитальных инвестиций можно оценить и от обратного. У нас примерно, 10 трлн грн основных средств. Если взять валютный эквивалент по паритету покупательной способности, а не по номинальному курсу, то примерная стоимость наших производственных и инфраструктурных активов составляет около $1 трлн. При двадцатилетней норме амортизации получаем требуемый уровень обновления на уровне $50 млрд в год, что предусматривает лишь возмещение морального износа, а не увеличение уровня капитализации основных средств. То есть при инвестировании бизнесом и государством ежегодно 600 млрд грн, или $24 млрд, мы будем замещать 2,4% выбывающих основных средств при норме замещающей амортизации на уровне 5% в год, а ежегодные потери в виде реального износа составят 2,6% — или 26% за десять лет. Значит, к этому времени моральный износ основных средств достигнет уже 85-90%. Остановить этот процесс могут те самые $25-27 млрд дополнительных капвложений с такими источниками средств, как кредиты и иностранные инвестиции. А снижение износа на один процент будет стоить нам один дополнительный миллиард к минимально необходимым $50 млрд, которые, как мы уже определили, расходуются лишь на простое замещение. То есть для снижения степени износа на 10% нужно в течение десяти лет повысить уровень капвложений до $60 млрд, или в 2,4 раза по сравнению с нынешним уровнем, а это возможно лишь после запуска кредитной трансмиссии, правильной настройки монетарного потенциала Национального банка и создания каналов привлечения иностранных инвестиций. Иначе — деградация и постепенное сокращение инфраструктурного потенциала страны.

Данный анализ показывает, что модели государственного капитализма с высокими инфраструктурными затратами, как это было в 2010-2012 гг., дают лишь краткосрочный эффект, а ресурсы бизнеса явно не соответствуют вызовам технического перевооружения экономики. В рамках замкнутой экономической модели существуют резервы в виде средств населения и банковского кредитования, что может дать приток $10-15 млрд в год в сектор капвложений в случае разблокирования каналов кредитования и предоставления населению удобных финансовых инструментов для инвестирования. Но эти ограниченные ресурсы могут лишь заморозить рост износа основных средств, но не способны обратить процесс амортизации вспять. То есть у нас существует дефицит источников для капвложений на уровне не менее $10 млрд, которые могут предоставить лишь иностранные инвесторы. Это примерно те самые $50 млрд за пять лет, которые упоминаются в правительственной программе, вот только получить этот ресурс можно лишь в рамках качественных кластерных моделей роста, которые в этой самой программе напрочь отсутствуют. Если, конечно, не считать таковыми гибридные формы экономического камуфляжа, скрытая цель которых — обеспечение налоговыми преференциями отечественных олигархов.

Алексей КУЩ