За прошедшие три года Нацбанк вывел с рынка больше финансовых учреждений, чем за предыдущие двадцать лет.
Закрытие НБУ 87 банков не могло не вызвать бурю негодования и нареканий как со стороны пострадавших собственников и вкладчиков, так и от разного рода политических сил, использующих печальную статистику для критики главы НБУ Валерии Гонтаревой. Так владельцы закрытых банков обвиняли Гонтареву в излишнем формализме при ликвидации финансовых учреждений, нежелании спасать даже те из них, кому можно было помочь.
Раздавались и обвинения Гонтаревой в том, что она расчищает рынок под западные банки. Подогревалось это еще и тем, что во многом “банкопад” активно поощрял, и стимулировал Международный валютный фонд. Промышленное лобби выражало недовольство Гонтаревой в связи с тем, что стоимость кредитов росла, а денег для кредитования становилось все меньше. Наконец, политики-популисты вроде Юлии Тимошенко и Олега Ляшко, оседлали эту тему, и решили чернить главу НБУ, видя в этом возможность поставить вместо нее своего человека. Впрочем, у серьезных аналитиков и западных банкиров вся эта критика вызывала скепсис.
Они хвалили Гонтареву за решительность, и считали ее действия вполне объяснимыми и необходимыми. Все происходящее на рынке представители европейских банков, инвесткомпаний, аналитики и называют реальной реформой. В сложившейся ситуации президент Петр Порошенко сохранял за Гонтаревой ее место, не решаясь, впрочем, активно заступаться за нее в публичной плоскости. Злые языки объясняли это тем, что Гонтарева была и, как утверждают, де-факто остается совладельцем компании ICU, которая управляет активами корпорации Roshen президента страны.
Одним словом, главу НБУ и Порошенко связывает длительный положительный опыт рабочих отношений. Впрочем, у Гонтаревой, как выяснилось, есть идейные оппоненты и среди людей из команды Порошенко. Одним из таких, судя по всему, является Константин Ворушилин, глава Фонда гарантирования вкладов физических лиц, который некогда имел общий бизнес с Порошенко — Международный инвестиционный банк.
Сам Ворушилин называет свои отношения с Гонтаревой хорошими, а возникающие противоречия — “рабочими”. Но, при этом глава ФГВФЛ признает, что из закрытых 87 банков, около половины можно было сохранить. Он, по сути, подтверждает формализм и чрезмерную жесткость Нацбанка при принятии решений о выводе с рынка финансовых учреждений.
Если сама Гонтарева в силу личного конфликта называет самыми худшими из закрытых банков финансовые учреждения предпринимателей Олега Бахматюка и Константина Жеваго, Ворушилин категорически опровергает это. Он говорит, что в наихудшем состоянии ему поступили такие банки, как Михайловский, Платинум Банк и Дельта-Банк. Что касается банков Бахматюка и Жеваго, их, по мнению Ворушилина, при определенных усилиях и компромиссах со стороны Нацбанка даже можно было сохранить.
Более того, если Гонтарева выступает за то, чтобы отобрать у предпринимателей бизнес, пустить его с молотка и покрыть средства, которые государство потратило на выплату их вкладчикам, Ворушилин напротив, говорит, что он за реструктуризацию долгов Бахматюка и Жеваго и постепенное их погашение. Он резонно замечает, что продав активы предпринимателей, не удастся вернуть всех потраченных государством денег, а пойдя на реструктуризацию при благоприятном стечении обстоятельств государство со временем вернет долг.
В целом, его позиция выглядит намного менее радикальной, чем позиция главы НБУ. И намного более реалистичной для воплощения в жизнь.
О том, какие закрытые банки оказались самыми худшими, что делать с собственниками и как теперь будет продаваться имущество ликвидированных финансовых учреждений НВ Бизнес поговорил в эксклюзивном интервью с директором Фонда гарантирования вкладов физических лиц Константином Ворушилиным.
— Через ФГВФЛ прошло 87 банков за последнее время. Какие из них были в самом худшем состоянии, по вашему мнению?
— С точки зрения качества активов, с точки зрения того, что к нам пришло, наверное, худший тот же Михайловский, CityCommerceBank, Еврогазбанк, УФС, РД, Таврика.
— То есть отмывочные конторы.
— К отмывочным конторам у нас меньше всего вопросов. Мы там закрываем даже права требования седьмой очереди за счет активов банка. По ним практически все активы на месте. А вот те банки, которые выводились по неплатежеспособности, — тут проблема. Потому что у банка не было средств, не было хороших активов. Операционная прибыль у него закончилась год-два-три назад и у него были одни операционные убытки каждый месяц. Поэтому такие учреждения надо было и раньше выводить с рынка.
По Платинум банку операционные убытки, по нашим подсчетам, в месяц составляли порядка 60 млн грн. Хотя часть активов Платинума действительно живая, работающая. Там порядка 2 млрд грн потребительских кредитов, которые более-менее в рабочем состоянии. Из них 1 млрд грн — в хорошем состоянии. Но в то же время там есть 2 млрд грн корпоративных заимствований, которые находятся в плачевном состоянии. Так что банк на банк не похож.
— Почему такое происходит с банками? Что приводит к таким серьезным проблемам?
— Экономическая ситуация в стране — она неблагоприятная. Если раньше делали заимствования, те же собственники банков брали деньги и вкладывали в собственный бизнес. Бизнес в свою очередь генерировал прибыль. Раньше было с чего и возвращать, и было с чего их обслуживать. Когда бизнес перестал генерировать прибыль — возникли проблемы.
— Недавно глава Нацбанка Валерия Гонтарева заявила, что бизнесмены Олег Бахматюк и Константин Жеваго — это якобы два главных должника. Они якобы пытаются уйти от ответственности. А как вы оцениваете ситуации с этими банками — VAB, Финансовая инициатива и Финансы и кредит?
— По долгам перед нами на первом месте стоит Дельта-Банк — 16 млрд грн. Второй по объемам выплат Финансы и кредит — больше 10 млрд грн. Третий VAB — более 7 млрд грн. Если говорить о состоянии активов банков, о которых спрашивается, то подавляющее большинство кредитов, которые связаны с собственниками, остались на месте. Они никуда не ушли вместе с залогами. В основе своей они на месте. Чего я не могу сказать о том же Платинум банке и Банке Михайловский, которые просто вычищены. И там ни обеспечения, ни кредитов нормальных нет. То есть это была схема вывода денег.
Если же говорить о Бахматюке и Жеваго, то да, они делали заимствования в собственные предприятия, но они вкладывали в экономику страны. Некоторые предприятия сегодня на грани банкротства, некоторые рабочие. Я считаю, что в данном случае нужно разговаривать о том, чтобы дать возможность тем же собственникам, пускай через два-три года или даже пять-десять лет, вернуть деньги.
— То есть реструктуризировать долг и рассчитаться?
— Да. Рассчитаться по обязательствам перед Нацбанком, перед ФГВФЛ, а потом думать, как они будут рассчитываться со всеми остальными кредиторами.
— Расскажите, пожалуйста, о Дельта-Банке. Что с его активами? Есть ли возможность что-то вернуть? И выплатили ли вкладчикам деньги?
— По Дельта-Банку вкладчикам практически все выплачено. Недавно снова продолжили выплаты по общему реестру, которые будут длиться до 24 февраля. Там есть судебное разбирательство с теми, кто имел суммы больше 200 тыс. грн. Но это не так много на фоне 16 млрд грн, которые мы должны были закрыть по этому банку. Работая с активами Дельта-Банка мы смогли вернуть больше 3 млрд грн из тех, что мы выплатили вкладчикам. Конечно, это не то, что мы хотели бы и мы над этим будем дальше работать. Большая часть очень хороших активов — на более 9 млрд грн — оказались в залоге у Нацбанка под рефинансирование. Эти активы на сегодняшний день не реализованы, поскольку Нацбанк пока не может определиться, как будет с ними работать. Окончательное решение за ними.
Сказать, сколько там активов, хватит ли нам, чтобы погасить третью очередь и “добежать” до четвертой очереди, я пока не могу. Нам бы очень хотелось это сделать. Но очень много предприятий уходят в банкротство. Суды принимают решение о том, что кредит был выдан неправомерно. Есть очень интересные заявления, в том числе правоохранительных органов, что кредит выдавался без согласия заемщика. Якобы, насильно выдали, поэтому возвращать его не нужно. Мы ведем борьбу за возврат и продажу этих активов.
Например, было предприятие Днипрометаллсервисгруп. Задолженность перед Дельтой у него 1,2 млрд грн. А его спокойно выводят из списка должников по решению суда. Он ликвидирован, предприятия нет, он никому не должен. Причем налоговая занимает позицию бывших заемщиков. И таких случаев достаточно много у нас. Был еще такой казус. Авиакомпания Международные авиалинии Украины имела долг $44 млн перед банком Финансы и кредит. Так вот, согласно решению суда, из указанного долга за $33 млн уже авиакомпания не несет ответственность.
К огромному сожалению, наших заемщиков в основе своей кредитная история не волнует. Они не думают о будущем. Есть до 5% корпоративных клиентов, которые задумываются о кредитной истории, которые ищут варианты погашения, рефинансирования. Подавляющее большинство пытаются в лучшем случае выкупить свои обязательства через факторинговые компании с большим дисконтом. А в худшем случае все уходят в банкротство, самоликвидацию, вывод активов. Но они должны понимать, что они заходят в борьбу на длинную дистанцию, и им никто ничего прощать не будет, списывать никто ничего не будет.
— Сколько исков вы уже подали к таким компаниям за это время?
— В правоохранительные органы — около четырех тысяч заявлений на общую сумму порядка 300 млрд грн. К собственникам мы подали около 400 заявлений на сумму 178 млрд грн. К огромному сожалению, у нас пока отдачи нет.
— А сколько вы выиграли?
— До суда доведены порядка десяти.
— Давайте поговорим о двух обанкротившихся недавно банках — Платинум и Михайловский. Сколько денег государству придется добавить для того, чтобы вернуть их вкладчикам этих банков? Достаточно ли этих денег у ФГВФЛ, у государства для того чтобы погасить все эти долги?
— Для выплат вкладчикам неплатежеспособных банков Фонд сделал большие заимствования у Нацбанка и у Минфина. Мы сегодня Нацбанку должны больше 9 млрд грн, а Минфину — порядка 60 млрд грн. Последний раз мы взяли у государства 8 млрд грн в конце прошлого года. Поэтому у Фонда средств достаточно. У меня нет понимания, какие еще банки могут быть выведены с рынка. Но по тем прогнозам, которые у нас существуют, я очень надеюсь, что мы в этом году не будем заимствовать у Минфина для выплат вкладчикам.
Что касается банков. Нагрузка по Михайловскому у нас получилась больше 2 млрд грн. Это с учетом тех договоров, где банк Михайловский выступал посредником между физическим лицом и финансовой компанией. По этому поводу есть закон, и мы выплачиваем. Там, где были прямые заимствования граждан финансовым компаниям — мы считаем, что это не наша нагрузка. По Платинуму будет выплачено порядка 5 млрд грн. База вкладчиков в Платинуме практически чистая. С Михайловским — одни проблемы. Там было много “химии”.
— Каково состояние активов этого банка?
— Состояние активов по банку Михайловский ужасное. Изначально у него были нормальные активы, были реальные корпоративные залоги бывшего собственника Виктора Полищука. Перед нашим заходом они успешно поменяли эти залоги. Мы сейчас судимся, пытаемся эти залоги вернуть обратно себе. Потому что получается, что кредиты пустые, не обеспеченные. Плюс, где-то порядка на 650 млн грн — это были нормальные потребительские кредиты, которые бывшие топ-менеджеры и собственники банка Михайловский успешно перевели на одну финансовую компанию, потом на другую. Еще сложности в том, что суды принимают странные решения, оставляя этот портфель у тех же финансовых компаний, а не возвращая их в банк. Но мы воюем за возврат. Мы вывесили на сайте Фонда состояние активов. Оценка ликвидмассы меньше 140 млн грн. Реально мы считаем, что из банка выведено больше 2 млрд грн.
— Насколько справедливо, что все граждане страны из своих налогов так или иначе погашают те потери, которые несут люди, поставившие на рискованные депозиты?
— Наверное не очень справедливо. Меня, правда, больше возмущают те люди, которые держали очень большие депозиты, и пытаются разбить их по 200 тыс. грн, вывести таким образом деньги и увеличить нагрузку на Фонд и на бюджет. Я всегда говорю: господа, это были ваши партнеры, это был ваш бизнес, из которого вы получали пассивный доход, причем достаточно приличный пассивный доход, который до последнего времени не облагался налогом.
Необходимо диверсифицировать ставку взноса банков в Фонд чтобы те банки, которые проводят более рисковую политику, делали отчисления в Фонд больше, чем те, которые проводят взвешенную размеренную политику. Мы над этим сейчас работаем.
Во-вторых, мы сейчас работаем над тем, чтобы в новом законодательстве была возможность некоторые банки переводить в статус временных не участников Фонда, если они начинают проводить рисковую политику. И мы должны объявить об этом всем: хотите, как в случае с Михайловским, внести деньги в “михайловские” финансовые компании, то это ваша зона ответственности. Не должно общество отвечать за какие-то рискованные операции отдельных граждан.
Вообще аналогичные фонды, как ФГВФЛ у нас, существуют практически во всех странах. В основном, эти фонды достаточно богатые. У нас же сложилась такая ситуация, что Фонд испытывает большую нехватку денег и вынужден занимать деньги у Нацбанка, у Минфина. На сегодняшний день у нас долгов где-то порядка на $2,5 млрд, которые мы заняли у государства, и должны отдавать, в том числе за счет реализации активов, отчислений банков. Тогда как за рубежом фонды достаточно богатые. Даже тот же белорусский фонд обладает активами и денежными ресурсами на сумму больше $700 млн.
— Вывели с рынка довольное много банков. Сколько лет, по вашему мнению, может занять ликвидация этих банков?
— Согласно закону, на каждый банк отводится пять лет. Но у нас есть достаточно приличные проблемы при закрытии любого банка, потому что остаются какие-то хвосты. Пока мы не продадим все активы, мы их закрыть не можем. И вот тут возникает проблема. Кроме того, возникают трудности с налоговой. Почему-то те предприятия, которые должны были очень много банкам, закрываются быстро. А когда доходит дело до закрытия банка, то здесь возникают непреодолимые проблемы, выясняется, что банк немного задолжал налоговой, то ли налоговая должна банку. И мы входим в переписку с налоговой. У нас по трем банкам есть такая ситуация, когда практически все продано, все активы вышли на ноль, но есть определенные сложности.
— А могли бы вы уточнить на счет активов, которые были проданы. На какую сумму их продали?
— Я считаю, что прошлый год мы недостаточно хорошо поработали по активам, продав всего на 3 млрд грн. Это не те деньги, на которые мы рассчитывали. Каждую неделю мы выставляем на торги активов по продажной цене порядка 2-4 млрд грн. А удается продать в неделю на 100 млн грн. Почему? Потому что рынок не воспринимает. Он считает, что это цена завышенная. Дело в том, что из наших активов больше 80% — это кредиты. Если права требования покупает сторонний человек или стороннее предприятие — это билет на войну. Его может купить только тот, у кого есть сильные, серьезные позиции. Кроме того, очень много кредитов — это были схемы вывода денег. За ними нет хороших предприятий, нет хорошего обеспечения.
Поэтому я говорю о моральности наших банкиров, моих бывших коллег. Так нельзя делать. Потому что в том же банке Крещатик больше, чем на 2 млрд грн каких-то мусорных ценных бумаг, под которые просто были деньги выведены. Мы понимаем, куда они были выведены, мы судимся. Но они были в балансе задолго до нашего захода.
— Много разговоров, что из-за того, что банки выводятся с рынка, приходится допечатывать деньги, чтобы занимать ФГВФЛ, и что гривна из-за этого девальвирует. Вы видите какую-то связь в этом или нет?
— Когда были большие выплаты в 2015 году, их было порядка 50 млрд грн в год, это могло иметь какое-то влияние на курс. В прошлом году было выплачено порядка 15 млрд грн. Это относительно небольшая сумма, она априори не может повлиять таким серьезным образом на курсообразование в стране. На курс влияет совокупность факторов, в том числе состояние экономики. Вообще первопричина многих наших проблем — это состояние экономики. Нам нужно улучшать состояние экономики, нам нужно поддержать товаропроизводителя, поднимать свои заводы, восстанавливать свое производство, нам нужно восстанавливать экспортный потенциал в стране. Тогда будет и курс, и рабочие места, и занятость населения. Основная проблема именно в этом.
