Еще один Нобель за изучение экономического роста. О чем писали лауреаты этого года?

Второй год подряд Нобеля по экономике дают за изучение причин экономического роста. В прошлом году лауреатами стали Дарон Аджемоглу, Саймон Джонсон (оба из MIT) и Джеймс Робинсон (университет Чикаго), которые в своих работах связывали рост экономики с развитостью институтов. А лауреаты этого года рассматривали идеи как главный двигатель экономического роста.

До XVIII века человечество постоянно технологически совершенствовалось: появлялись изобретения, вроде печатного пресса или микроскопа, или открытия, вроде навигации или законов Ньютона, но у всего этого не было значительного влияния на долгосрочный рост экономики. Все изменилось в XIX веке с момента начала Промышленной революции в Великобритании, которая вскоре распространилась на другие страны. Технологические инновации и научный прогресс стали непрекращающимся циклом, который привел к устойчивому и стабильному экономическому росту.

Мокир, будучи экономическим историком, пытался ответить в своих работах на вопрос, почему именно 250 лет назад начался непрекращающийся экономический рост. Для этого он изучил изобретения и инновации, которые преобразовывали общество, начиная с Древнего Китая, Греции и Рима, а затем оценивал роль каждой технологии в этом. Мокир в конечном итоге пришел к выводу, что технологический прогресс не обеспечивал экономический рост, потому что существовало мало знаний о том, как работают эти технологии. Это был “мир инженерного дела без механики, производства железа без металлургии, земледелия без почвоведения, горного дела без геологии, гидротехники без гидравлики, производства красителей без органической химии и медицинской практики без микробиологии и иммунологии”, писал он.

Чтобы объяснить, почему технологии не помогли добиться стабильного экономического роста до Промышленной революции, Мокир поделил их на два типа. К первому, макроизобретениям, он отнес прорывные разработки, у которых было три критерия: новизна, работоспособность и потенциал для дальнейшего улучшения. Например, ветряная мельница. Ко второму типу, микроизобретениям, относились постепенные усовершенствования уже существующих технологий. Проблема заключалась в том, что часто люди не знали, почему работало то или иное изобретение, поэтому они не могли его улучшить, чтобы добиться более высокой производительности.

В книге “Подарки Афины. Исторические истоки экономики знаний” (The Gifts of Athena. Historical Origins of the Knowledge Economy) Мокир сформировал теорию экономики знания как главного драйвера постоянного экономического роста. Он выделил два главных типа полезных знаний: пропозициональное (propositional), то есть то, которое базировалось на описании закономерностей в мире, и предписывающее (prescriptive), основанное на чертежах, инструкциях и так далее. К моменту Промышленной революции у людей уже было представление о теплообмене и механике, поэтому появился паровой двигатель (макроизобретение) и отдельный конденсатор для отработанного пара (микроизобретение), который значительно повысил эффективность двигателя в целом.

Среди других факторов, необходимых для постоянного экономического роста, Мокир выделил наличие ремесленников (tinkerers), которые могли бы превратить идеи в коммерческие продукты, и общества, готового к переменам. Последнее особенно важно, потому что из-за внедрения новых технологий появляются не только победители, но и проигравшие. Промышленной революции помогло наличие Британского парламента, который не только выдавал гранты на изобретения, но и защищал изобретателей от насильственного сопротивления новым технологиям.

Если Мокир анализировал причины экономического роста в период Промышленной революции и его отсутствие до нее, Агьон и Ховитт сосредоточились на изучении периода после Второй мировой войны. В знаковой работе 1992 года они предложили модель роста экономики через созидательное разрушение, при котором компании и рабочие места постепенно исчезают и заменяются новыми. Во многом они опирались на идеи Йозефа Шумпетера, который первым в 40-х годах прошлого века описал этот процесс и его влияние на экономический рост, но, в отличие от нобелевских лауреатов, в подобном разрушении он видел угрозу для свободной рыночной экономики. По Шумпетеру капитализм разрушает сам себя из-за того, что успех инноваций уничтожает предпринимательство и усиливает большие корпорации, что в конечном итоге ведет к социализму.

В экономике существуют компании, использующие наиболее передовые технологии, которые после патентования своих продуктов получают доход, превышающий производственные затраты. Это обеспечивает им временную монополию и доминирующее положение на рынке. Но такая защита не абсолютна: другие фирмы могут инвестировать в инновации и запатентовать еще более совершенный продукт.

Поскольку компании получают выгоду от положения монополиста, это дает им стимул инвестировать в НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы). Но увеличение объемов инвестиций сокращает среднее время внедрения технологий, из-за чего компания может потерять доминирующее положение. Таким образом, в экономике появляется баланс между силами, которые определяют объем инвестиций в НИОКР и, следовательно, скорость созидательного разрушения и экономического роста. При этом деньги на исследования — это сбережения домохозяйств, объем которых зависит от уровня процентной ставки, а та, в свою очередь, зависит от темпов роста экономики.

Модель Агьона и Ховитта может быть использована для того, чтобы понять, существует ли в условиях свободного рынка и отсутствия политического вмешательства оптимальный уровень инвестиций в НИОКР и, следовательно, темпов экономического роста, объясняет Нобелевский комитет. Другие модели не могли ответить на этот вопрос совсем. Но и ответ лауреатов не так прост, потому что в модели действуют две противоборствующие силы.

1. Когда инновации компаний вытесняются конкурентами, ценность разработок не исчезает, потому что новые инновации строятся на старых знаниях. Получается, что инновации ценнее для общества, чем для компаний, которые их разрабатывают. Поэтому фирмы вкладывают в НИОКР меньше, чем нужно для пользы общества, что дает им стимул для его субсидирования.

2. Одна компания может легко вытеснить другую, забрав всю ее прибыль, даже с помощью небольшого усовершенствования ее инноваций. Например, так было с компанией Kodak, которая проиграла конкурентам Canon и Sony, сосредоточившимся в девяностых на продаже цифровых камер. И это при том, что первый прототип цифровой камеры создали как раз в Kodak еще в 1975 году. Но компания решила развивать пленочную фотографию. Полученная прибыль будет превышать реальную пользу для общества, что выступает аргументом против субсидирования НИОКР, писали Агьон и Ховитт.

“Экономическая стагнация, а не рост, была нормой в истории человечества, и роль науки, инноваций и созидательного разрушения невозможно переоценить в беспрецедентном опыте экономического роста со времен Промышленной революции. Таким образом, хотя знания сейчас расширяются с быстрой скоростью, обществам нужно обращать внимание на потенциальное подавление плюрализма, рост рыночной власти и риск того, что установленные группы интересов заблокируют силы созидательного разрушения с негативным эффектом для экономического роста”, — предупреждает Нобелевский комитет.