Дело отца продолжается с Ыном

Но телевизионные кадры не могут в полной мере передать все чувства, с которыми северные корейцы предаются горю утраты. Для жителей тоталитарных обществ с их культом личности вождя смерть лидера страны — крах обыденного уклада, усиливающаяся неуверенность в завтрашнем дне, страх перед хаосом и сопутствующими ему голодом и кровопролитием. Так в Советском Союзе многие искренне скорбели по Иосифу Сталину, с тревогой ожидая завтрашнего дня без “отца народов”. И хотя фигура Ким Чен Ира несравнима с личностью его отца Ким Ир Сена, в глазах северных корейцев “солнце нации” также окружала божественная аура…

Для мирового же сообщества кончина Ким Чен Ира означает рост неопределенности в стране и усиление рисков в регионе. Тоталитарный режим изолировал северокорейское общество от внешнего мира и максимально ограничил доступ к информации о происходящем внутри страны. О жизни в КНДР известно мало. И потому обладающая ядерным оружием Северная Корея, руководство которой долгие годы делало ставку на конфронтацию, пугает мир. Общую обеспокоенность выразил премьер-министр Японии Есихико Нода, заявив, что после смерти Ким Чен Ира может произойти все что угодно.

Итак, политики и востоковеды теряются в догадках, пытаясь спрогнозировать возможные сценарии развития событий в КНДР в ближайшее время. Чего можно ожидать от нищей и голодной страны-парии, обладающей ядерным оружием? Какие политические изменения и экономические реформы ждут Северную Корею? На что пойдет Ким Чен Ын, младший сын Ким Чен Ира, ради усиления своей позиции внутри страны? И на что готов пойти режим ради собственного выживания?

Очевидно, что в течение нескольких следующих лет Северная Корея будет занята внутренними делами, а элита сконцентрируется на перераспределении сфер влияния, подстраиваясь под новую иерархию власти. Пока номенклатура пытается предотвратить кризис режима в КНДР и сохранить контроль над ситуацией, передав власть (хотя бы формально) в руки Ким Чен Ыну. Это должно продемонстрировать населению преемственность и стабильность, а миру — что вакуум власти заполнен. Но угроза хаоса в стране, обладающей ядерным оружием, остается. Прежде всего потому, что существует возможность начала жесткой борьбы за власть внутри правящего клана.

Эти опасения вызваны в первую очередь тем, что Ким Чен Ын слишком молод, и у него было не так уж много времени, чтобы укрепить свое положение — завоевать авторитет у военных и расставить своих людей на ключевые позиции в партии, армии, спецслужбах. Если Ким Ир Сен вводил сына во власть на протяжении двадцати лет, и за это время тот сумел легитимизировать свои претензии на руководство страной, то “великий наследник” “великого руководителя” появился на политической арене всего лишь два года назад. Поэтому трудно сказать, сумел ли Ким Чен Ын за это короткое время завоевать доверие военных и партийцев, обосновать свои претензии на власть в глазах тех представителей номенклатуры, которые долгие годы окружали Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. “Пока еще слишком рано говорить, получит ли Ким Чен Ын всю полноту власти и над Трудовой партией Кореи (ТПК), и над армией из-за его недостаточно зрелого возраста”, — пишет южнокорейский интернет-портал Daily NK, специализирующийся на анализе информации из КНДР.

Многие эксперты все же склоняются к мысли, что северокорейский режим, следуя слепому инстинкту выживания, попытается сохранить стабильность. В этой ситуации наиболее вероятный сценарий — коллективное руководство, при котором реальная власть в переходный период будет находиться у близкой к Ким Чен Иру группы людей, а Ким Чен Ын станет номинальным лидером. Возможно, только до того момента, пока не окажется готов к самостоятельному управлению страной. Аналитики из американского центра Stratfor не исключают и такой вариант: поскольку после смерти Ким Чен Ира практически вся полнота реальной власти сосредоточена в руках дяди Ким Чен Ына Чан Сон Тхэка, то последний будет править закулисно.

Но ключевую роль в дальнейшем развитии событий сыграет позиция генералитета, традиционно имеющего большой вес в Северной Корее. Ведь идеология северокорейского общества строится не только на принципах чучхе (построении социализма с опорой на собственные силы), но и на политике сонгун — милитаризации страны. Если военные сочтут необходимым, чтобы страной и далее правил представитель семейства Кимов, — так и будет. Если нет, то Ким Чен Ын исчезнет с политической сцены. Впрочем, маловероятно, что генералитет решится на переворот и сместит того, кого официальная пропаганда уже успела назвать “выдающимся лидером партии, армии и народа”.

Востоковеды отмечают, что за годы правления Ким Ир Сена и Ким Чен Ира с кланом Кимов тесно связали свою судьбу представители армии и партаппарата. Именно с членами своего клана и военной верхушкой и придется схлестнуться Ким Чен Ыну в борьбе за реальную власть. А как показывает история тоталитарных государств, чтобы утвердиться в северокорейской иерархии и легитимизировать свои претензии на верховную власть, Ким Чен Ын должен проявить жесткость. Существует угроза, что новый лидер может поддаться искушению сознательно усугубить напряженность в отношениях с мировым сообществом, для усиления своих позиций внутри страны. Ведь ничто так не сплачивает нацию вокруг вождя, как внешняя угроза.

Но, по мнению южнокорейских СМИ, уже то, что северокорейские войска по его приказу вернулись в казармы с полевых учений, свидетельствует: “великий наследник” имеет полный контроль над армией и, соответственно, над страной. Опять же, депутаты южнокорейского парламента, представляющие комитет по разведке, утверждают, что ряд высших военных руководителей КНДР уже присягнули на верность Ким Чен Ыну, и сейчас процесс консолидации власти в его руках продолжается.

Как и в любом другом тоталитарном обществе, в Северной Корее спецслужбы, армия и партаппарат полностью контролируют страну и запуганное население. Сегодня нет никаких оснований ожидать, что в КНДР начнутся беспорядки, и режим рухнет под натиском нищих и голодных северян. Но состояние северокорейской экономики требует от руководства страны проведения реформ: именно во внутренних проблемах кроется главная угроза режиму. Да только грядущие изменения пугают консервативную северокорейскую элиту, представители которой озабочены своей личной безопасностью и сохранением существующих привилегий.

Скорее всего, до тех пор, пока Ким Чен Ын не укрепит свою личную власть, никаких реформ ожидать не стоит. А вот что будет после того, как закончится переходный период передачи власти? Директор корейских программ Института экономики РАН Георгий Толорая летом 2011 года отметил: “КНДР создана по рецептам сталинизма на базе традиционного общества и на обломках политической системы феодальной Кореи, страдавшей под жестоким колониальным режимом японцев. В условиях закрытости население просто не воспринимает “либеральные ценности”. И хотя на низовом, микроэкономическом и бытовом уровне жизнь реально меняется, потребность в модернизации политической системы отсутствует”.

Эксперты склоняются к мысли, что Пхеньян в будущем пойдет по китайскому пути: при доминировании в государственной идеологии политики чучхе, экономика будет сочетать ведущую роль государства с элементами рынка. Впрочем, сегодня северокорейская экономика — это уже не жесткая распределительная система восьмидесятых годов: после прекращения дотаций от СССР, голода девяностых годов в КНДР начала развиваться стихийная рыночная экономика. Попытки “ястребов” остановить этот процесс завершились неудачей, и власти отступили. “Сегодня рыночный сектор и рыночные отношения не только отвоевали свои позиции, на которые в прошлом году покусились консерваторы, но и значительно расширили их”, — констатирует Георгий Толорая.

По наблюдениям российского эксперта, нынче идет сращивание “новых корейцев” с номенклатурой и правохранителями среднего уровня. Одно­временно “фактически происходит постепенная „приватизация“ госсобственности — пока что от имени организаций, связанных с партийными инстанциями, центральными и местными властями, военными органами, спецслужбами”.

Но внутренняя политика Ким Чен Ына во многом будет зависеть и от того, как поведут себя в этот переходный период основные региональные игроки. Прежде всего, Сеул и Вашингтон. Востоковеды отмечают, что у Южной Кореи может появиться искушение воспользоваться моментом для раскачивания ситуации и достижения заветной цели — объединения страны. Впрочем, такой сценарий пока выглядит маловероятным. Во-первых, из-за позиции Соединенных Штатов. Во-вторых, потому что в сохранении стабильности в КНДР заинтересован Китай — основной финансовый донор Пхеньяна и его главный внешнеполитический союзник: существование северокорейского режима позволяет Пекину сохранять в регионе военно-политический баланс. Но даже при такой поддержке северокорейский режим опасается вмешательства извне. А страх показаться слабым вынуждает Пхеньян занимать жесткую позицию в диалоге с соседями по региону. В том числе, и по ядерной программе. И до тех пор, пока Ким Чен Ын не почувствует, что он полностью контролирует ситуацию в стране и его власть никто не оспаривает, не может быть и речи ни о каких подвижках в решении проблем, исходящих от Северной Кореи.

Владимир КИМ