Кто “морозит” газовые надежды Украины?

У “нафтогазовых” украинских чиновников традиция: ближе к новогодней ночи затевать с россиянами затяжные споры. О долгах за газ. Столь же традиционны разговоры о том, сколь богата Украина газовыми месторождениями. Но “дешевый” природный газ, судя по данным Госкомстата, добывается робко. Почему? Может, причины сокрыты не в недостатке финансирования, а в чем-то другом?

Если на карту поставлен сам факт существования государства, а дешевый газ добывать пока дорого, отчего бы не развивать иные технологии? Хотя бы те, что успешно практиковались еще в советские времена? Например, подземную газификацию углей (ПГУ).

По оценкам Национальной академии наук, в донбасских недрах залегают десятки миллиардов тонн низкосортных и забалансовых углей, которых при осуществлении подземной газификации вполне хватило бы, чтобы обеспечить страну энергией на 100 и более лет.

Суть технологии ПГУ “2000” попросили пояснить главного специалиста горного отдела ОАО “Донгипрошахт”, кандидата технических наук Виктора Кулешова. Как сказал ученый, технология подземной газификации углей заключается в их сжигании непосредственно на месте залегания. А образующийся при этом генераторный газ подается по скважине на поверхность. Он может использоваться для энергетических целей — производства электроэнергии, пара, горячей воды.

С поверхности земли бурятся скважины и соединяются в угольном пласте, после этого его разжигают. Непосредственно в недрах создаются условия для превращения угля в горючий газ, который по скважинам выдается на поверхность. Газ может использоваться и как конечный продукт, и как энергоресурс для получения электроэнергии на станции ПГУ на газотурбинной установке или на расположенных вблизи электростанциях. Разработанная технология позволяет получать и жидкое топливо — метанол, диметиловый эфир, а также химические продукты. При этом более полно используются угольные ресурсы, поскольку появилась возможность применять в отработке некондиционные и забалансовые запасы угля.

Кроме того, Виктор Кулешов обратил особое внимание на целый ряд преимуществ подземной газификации по сравнению с добычей угля в шахтах и на разрезах. Во-первых, на смену тяжелому и опасному труду под землей приходит полная механизация и автоматизация процесса добычи. Во-вторых, капитальные затраты на создание станций ПГУ значительно ниже чем при строительстве шахт и разрезов. В-третьих, при транспортировке газа к потребителю не происходит потеря топлива и исключается загрязнение окружающей среды угольной пылью, так как в продуктах сгорания газа не содержатся твердые частицы, окись углерода, окислы серы и азота.

— Еще один аргумент “за” — отпадает необходимость использовать большие площади земной поверхности при размещении отвалов пустой породы и золоотвалов, что позволяет сохранить плодородный слой почвы, — говорит Кулешов.

Виктор Михайлович напомнил, что впервые вопрос о подземной газификации угля поставил Дмитрий Менделеев, который еще в начале прошлого века написал: “Настанет, вероятно, со временем даже такая эпоха, что угля из земли вынимать не будут, а там в земле его сумеют превращать в горючие газы, и их по трубам будут распределять на далекие расстояния”.

В СССР цену технологии менделеевского завета оценили в начале 30-х годов, обозначив проблему подземной газификации углей как важную государственную задачу. За период с 1935 по 1941 г. только на станции “Подземгаз” в Горловке было получено около 74 млн. м3 газа, а Горловский коксохимзавод впервые в мировой практике начал его промышленное использование. Так называемый генераторный газ оказался пригодным и для энергетических целей, и как сырье для органического синтеза.

Работы прервала Великая Отечественная война, однако же в трудное время восстановления экономики после Победы в Советском Союзе продолжились работы по совершенствованию методов подземной газификации углей. С этой целью создали Московский научно-исследовательский институт “ВНИИподземгаз” и Государственный проектный институт “Гипроподземгаз” в Донецке. На химико-технологическом факультете Донецкого политехнического института (ныне — Донецкий национальный технический университет) открыли группу по подготовке инженеров-технологов подземной газификации.

Новости экономики в Туле, в Донбассе, Подмосковье, Кузбассе, Узбекистане были построены промышленные и опытно-промышленные станции “Подземгаз”: Подмосковная в Туле (мощностью 500 млн. м3 газа в год), Шатская в подмосковном угольном бассейне (600 млн. м3), Лисичанская в Донбассе (300 млн. м3), Южно-Абинская в Кузбассе (500 млн. м3). В Лисичанске создана опытная специализированная контора, внедрявшая новые методы бурения направленных скважин на станциях “Подземгаз”. В Горловке пущен в эксплуатацию крупный машиностроительный завод, выпускавший буровые станки и узлы обвязки скважин для всех станций “Подземгаза”.

— К началу 1957 года фактически была создана новая отрасль промышленности — подземная газификация углей, в которой работали более 20 тыс. человек, — подчеркнул Виктор Кулешов. — Она была выделена как самостоятельная из состава Минуглепрома и вошла в состав Главгаза.

Как Волк разжег пласт в США

Вот только один показательный пример. Менее четырех лет хватило, чтобы освоить проектную мощность введенной в эксплуатацию в 1961 году в Узбекистане Ангренской станции “Подземгаза”. К концу 1965-го она уже вырабатывала около 160 тыс. кубов газа в час (весь газ использовался на Ангренской ГРЭС).

— А потом настала эра природного газа. Открытие мощных месторождений подвигло руководство страны искать более быстрые пути к энергоносителям. По указанию Никиты Хрущева опытно-промышленные предприятия по ПГУ стали сворачивать работу, — вспоминает г-н Кулешов. — Уголь и мазут стали целенаправленно замещать природным газом. Порой доходило до абсурда: шахтам запрещали добывать хотя бы на одну тонну больше плана “тощих” углей, которые шли на бытовое топливо.

В 1964 г. было решено прекратить работы по проектированию и строительству новых станций “Подземгаза” и свернуть научно-исследовательские работы в этой области. Все действовавшие станции прекратили производство газа ПГУ и были перепрофилированы на производство машиностроительной продукции для промыслов природного газа. Оставили только две для научных целей: Ангренскую и Южно-Абинскую. “Последняя, к слову, успешно проработала 40 лет, — заметил Виктор Михайлович. — Она бесперебойно снабжала горючим газом около 14 малых котельных шахтерских городов Киселевска и Прокопьевска”. Станцию пришлось закрыть в 1996 г. из-за физического износа оборудования.

За рубежом, между прочим, интерес к подземной газификации угля стимулировал научные изыскания. В США, Бельгии, Англии, Франции, КНР, КНДР, Австралии проводились опытные и исследовательские работы, которые подстегнул грянувший в 1974 г. мировой энергетический кризис. Тогда в скважинной технологии ПГУ специалисты увидели реальную возможность получения продуктов — заменителей нефти и газа. Эксперты пришли к выводу, что для регионов с запасами каменного или бурого угля открываются новые возможности: строительство энергетических предприятий, работающих на собственном энергетическом сырье — газе, полученном с помощью ПГУ.

Тогда же, в 70-е годы, лицензию на производство генераторного газа продали США. Получив документацию, американцы подключили к работе 30 научных лабораторий. Они провели апробацию своих угольных месторождений на предмет их пригодности для подземной газификации. Затем были созданы модели расчета при различных способах дутья, которые положили в сейф — как говорится, до худших времен. Мало того, воспользовавшись нашей лицензией, они стали строить пилотные установки по ПГУ в третьих странах — Испании, Австралии, Индии.

— Не обошлось и без курьезов, — вспоминает Виктор Кулешов. — Американцы все сделали, строго следуя тому, что предписывает технология. Но пласт почему-то не хотел загораться. Сколько было негодования в адрес советских разработчиков: “Вы скрыли от нас какое-то ноу-хау!” Тогда в США выехал московский специалист по фамилии Волк и посмотрел, как американцы производят розжиг.

Вообще, как объяснил Виктор Михайлович, розжиг можно производить просто: в скважину опускается кусок проволоки, подается высокое напряжение — и в результате импульса происходит возгорание угля. Но наш спец поступил иначе: он высыпал в скважину... ведро горящего кокса. Это гениальное решение так поразило американцев, что все газеты написали о русском умельце, которому удалось “растопить” подземный пласт. В знак благодарности Волку презентовали автомобиль “Форд”, но он отказался от дара (сослался на дороговизну таможенной пошлины).

Мы 18 лет скандалим, а Казахстан за 3 года построит

Уже больше двух десятков лет специалисты Института горного дела им. А. А. Скочинского (Россия) не устают повторять, что ПГУ — потенциальный источник нового вида энергоносителя для экологически чистых предприятий. В начале 90-х вопрос о ПГУ попал-таки в повестку дня одного из заседаний президиума НАН Украины. Но доклад заслушали лишь в порядке информации и сказали, что сначала нужно разобраться с метаном. Можно считать, что обсуждение важной государственной проблемы зарубили. И перспективу ПГУ заморозили.

А ведь еще в 1993-м “Донгипрошахт” проанализировал все месторождения государственного баланса полезных ископаемых, содержащие угли для энергетических целей (без учета коксующихся).

— Мы выявили 156 участков, отвечающих критериям горно-геологических условий газификации угольных пластов, — говорит Виктор Кулешов. — Они расположены в 11 областях Украины и содержат 20 млрд. т запасов угля. Только в Донецкой области находится

27 участков с запасами 2,5 млрд. т!

Кроме того, имеющийся в стране научно-технический потенциал позволяет хоть сейчас организовать собственное производство соответствующих газификационных установок. По информации НАН, в Институте геологии и геохимии горючих ископаемых уже есть солидные наработки по созданию технологий наземной и подземной газификации угля. Однако приходится признать, что сегодня в нашей энергозависимой стране нет ни одного предприятия по газификации углей.

В то же время практически все крупные угледобывающие страны стали активно интересоваться ПГУ. В Австралии еще в 2003 г. было построено крупное предприятие данного профиля, а в Китае за последние годы сооружено 10 промышленных станций ПГУ. Проявляется активный интерес к данной технологии в Индии, КНДР, Южной Корее. Недавно Казахстан тоже заявил о намерении установить на одном из буроугольных месторождений в Кустанайской области станцию ПГУ с дальнейшей переработкой газа в электроэнергию. Организаторы проекта планируют запустить станцию уже через 3 года.

А что же Украина? Что, кроме скандальных заявлений о праве “рулить” российским газом, за 18 лет сподобилась сделать национально-экономическая “элита” в государственном управлении ради перспектив государства? Почему с таким упрямством в стране насаждается расточительная нищета с оглядкой на заокеанские транши и гранты? Может, сковывает хуторянская ментальность? А может, жаль делиться прихваченными газовыми трубами, заведенными в бизнес “маетков”. Пока с них неплохо живут отдельные власть имущие граждане. У них нет и быть не может мотивации создавать альтернативу “газовой трубе”.

Такое же мнение озвучил и директор Донецкого филиала Национального института стратегических исследований, доктор экономических наук Юрий Макогон: “Перед всеми давно стоит вопрос об альтернативных источниках энергии, но мы сидим на трубе и ничем не хотим заниматься — даже собственными скважинами, газовыми и нефтяными. У нас серьезно не занимаются ни шахтным газом, ни получением нефтепродуктов из угля. Давно махнули рукой на бурый уголь, с советских времен не занимаются разработкой торфяников, горючими сланцами. Все стремятся поближе к трубе: там есть возможность получать миллионзы, причем сразу и ничего не вкладывая. Да, государственные программы принимаются, стратегии утверждаются, но дальше слов дело не идет”.

Нина РЫКОВА

Светлана КОВАЛЬ