Игорь Малашенко: Украина дает мне счастливую возможность полноценно работать здесь

Один из первых основателей независимого телевидения в России Игорь Малашенко был вынужден переехать в Соединенные Штаты Америки после разгрома канала НТВ в 2001 году. С тех пор, находясь в гуще мировых событий, за изменениями на Родине он следит из далекого Нью-Йорка. В то же время, работая на Манхеттене руководителем канала RTVi, вещающего для русскоязычного населения за рубежом, он довольно часто посещает Украину. В нашей стране он помогает “раскручивать” (в качестве советника) украинский телеканал ТВі. Но самое интересное то, что родители Игоря Евгеньевича — из города Нежина Черниговской области. В детстве Малашенко часто приходилось менять место жительства, так как отец его был военным, в 1970 году даже был назначен начальником штаба Прикарпатского военного округа. Поэтому успел будущий глава НТВ пожить и в Станиславе (ныне Ивано-Франковск), и во Львове (1964—1967 и 1969—1972 гг.). В один из своих приездов в Украину Игорь Евгеньевич поделился с украинскими читателями своими мыслями по ряду интересных вопросов.

— Игорь Евгеньевич, вы известны своими независимыми медиа-проектами в России в начале 90-х гг. Как бы вы сегодня охарактеризовали российские СМИ времен президента Ельцина и его наследника Путина? Чем они друг от друга отличаются?

— Два обозначенных периода отличаются кардинально. Я неохотно пользуюсь словом “независимый”, потому что в России — в современном русском языке — это слово воспринимается как нечто претенциозное. Сразу начинаются вопросы — независимые от чего? — Независимые от государства. Для меня синонимом слова “независимый” является слово “негосударственный”.

В начале 90-х гг. в России был очень большой общественный запрос на информацию, поэтому, когда НТВ стартовало, это был огромный успех. К нам пришли лучшие журналисты, лозунгом нашей телекомпании стало: “Новости — наша профессия”. На протяжении нескольких лет НТВ задавал телевизионную моду, как говорят на английском языке “pacemaker”, то есть “тот, кто задает темп”. Таким образом, НТВ удовлетворял общественную потребность в информации.

В то время интернет только начинал распространяться, поэтому телевидение стало очень важным источником информации. Большой интерес к политической информации у граждан сохранился еще с предыдущего периода — перестройки Горбачева. Но, если во время перестройки ведущую роль играли печатные СМИ, то в следующий период — телевидение. В частности, на НТВ это была программа “Итоги” с Евгением Киселевым.

Однако через некоторое время ситуация сильно изменилась. Спустя несколько лет потребность в негосударственной информации у общества резко снизилась, люди пришли к выводу, что это им не очень-то и надо. В результате у НТВ в России оказалось гораздо меньше сторонников, чем это было раньше. А, как известно, если нет спроса, изменяется и предложение. Поэтому сегодня в России телевидение кардинально изменилось, оно приобрело больше развлекательный характер. Многие, конечно, кричат, что общество при таком телевидении оболванивается, но, в то же время, общество получает ровно то, что оно хочет получать. Если бы общество хотело иметь другое телевидение, оно бы его имело, как это было в середине 90-х.

Кроме того, на сегодняшний день телевидение уже не является таким важным источником информации, как это было раньше. Я, например, почти всю свою сознательную жизнь являюсь профессиональным потребителем информации, и практически все, что мне нужно, я уже нахожу в интернете. Соответственно, те люди, которым действительно важна информация, которые живут на острие общественно-политических изменений и которые двадцать лет назад читали “Московские новости”, а десять лет назад смотрели “Итоги”, сегодня, естественно, сидят в интернете.

— Роль общества в формировании свободы слова, бесспорно, является ключевой, но ведь важно также и влияние российской власти на информационный запрос граждан?

— В ельцинский период власть не могла, да особо и не хотела, вмешиваться в работу СМИ. Не могла, потому что только недавно рухнула советская система и еще свежа была память о советской цензуре, поэтому большинство не хотело к этому возвращаться. А те представители власти, которые втайне мечтали установить контроль над СМИ, сделать этого не могли. В значительной степени благодаря самому Ельцину. Ведь на самом деле ему очень нравились негосударственные СМИ. Естественно, Ельцин злился, как и любой другой человек или политик, когда его критиковали, а критиковали его много, в том числе и телеканал НТВ. Но, в то же время, понимая ее смысл, он страшно любил эту игру — взаимодействие политика с независимыми средствами массовой информации. В этом отношении, конечно, Ельцин стоял на голову выше современных правителей России. Прошло время, сменился общественный запрос, сменились политики, и сегодня мы уже имеем то, что имеем.

— Существуют ли на сегодняшний день в России медиа, которые можно назвать более или менее независимыми?

— Насколько я знаю, остаются некоторые региональные СМИ, которым удается сохранить некую “дольку” независимой информации. Что касается Москвы, то здесь нет независимого телевидения. Если продлить линию: “Московские новости”, “Итоги”, а сегодня, помимо интернета, это еще независимая радиостанция “Эхо Москвы”. Кстати говоря, наша американская компания, акционерами которой являюсь я и Владимир Гусинский, до сих пор выступает акционером и “Эха Москвы”, как это удивительно ни звучит сегодня для России.

Мы гордимся, что “Эхо Москвы” продолжает традицию негосударственных СМИ в России. Но главное, я повторяю, — это интернет. Надо смотреть правде в глаза: людей, которых интересует независимые от государства источники информации, очень мало, то, что им надо, они получают в интернете. Поэтому я не ожидаю каких-то тектонических сдвигов в отношении телевидения. Зачем мне включать телевизор в определенное время, если я могу спокойно зайти в интернет и мгновенно узнать все, что меня интересует: пообщаться с людьми, задать вопрос и ответить на вопрос, оставить свой комментарий и т. д.

— В одном из своих интервью вы сказали: я принимал участие в создании “первого издания” российской демократии. О том, когда это “первое издание” завершилось и что пришло ему на смену, вы уже сказали. Интересно, как бы вы охарактеризовали сегодняшнюю политическую систему России? К чему может привести нынешняя политика руководства страны?

— Сегодняшняя политическая система России является авторитарным режимом. Слово “авторитарный” часто воспринимается как бранный эпитет, но на самом деле это не так. Это просто научный термин, который обозначает режим, контролирующий политическую и экономическую сферы жизни в стране. Некоторые элементы авторитаризма были и при Ельцине, но не в таком количестве, как сегодня.

В обозримом будущем ожидать каких-либо радикальных изменений режима правления в России не стоит, все надежды по этому поводу являются напрасными. Правила игры в любой системе устанавливает элита или активное меньшинство, даже если это демократия. Современная российская элита чрезвычайно слаба, поэтому установить какие-либо отличительные правила игры она не может и не хочет. Следовательно, в российском режиме неизбежно будут меняться персоналии, стиль правления, но, по сути, политическая система останется прежней.

— Кремлевское руководство за годы своего правления стало монополистом российской власти, практически сведя на нет деятельность своих оппонентов. Имеет ли возможность сегодня демократическая часть российской интеллигенции влиять на политическую ситуацию в стране или ей остается занимать лишь выжидательную позицию?

— Вопрос, на мой взгляд, состоит не столько в том, кто каких взглядов придерживается, а в том, какое количество этих людей и насколько они готовы отстаивать свои права и интересы. Когда есть критическая масса в обществе, которая хочет утвердить свою независимость от государства, тогда и возникает демократия. Если в стране есть достаточное количество политических эгоистов, независимых друг от друга игроков, то в итоге они приходят к выводу, что необходимо установить демократические правила игры, иначе между собой им не ужиться. Поэтому и нет разницы в том, каких взглядов придерживаются элита в России — демократических или авторитарных.

К сожалению, в России люди с демократическими убеждениями очень смутно представляют себе реальное устройство общества. В голове у них часто “каша”, а тех, у которых в голове нет “каши”, — очень мало. Ведя беседу с такими людьми, я часто испытываю раздражение. Я задаю себе вопрос — почему? Я ведь абсолютно согласен с этим человеком, но, в то же время, понимаю — он просто не добьется своих целей, потому что нет в России критической массы, как и нет в этом вины самого человека. Поэтому на различных витках российского исторического развития общим знаменателем для элиты является та или иная форма авторитарной власти.

— Нельзя ждать только от общества формирования критической массы, в этом же должна участвовать и элита страны?

— Да, я согласен с вами, что отсутствие критической массы — это не повод для того, чтобы сидеть сложа руки. В 90-х гг. было НТВ, и я уверен, что тех людей, которые смотрели этот канал, условно можно назвать “поколением НТВ”. И я верю, что эти граждане еще должны проявить себя, а потом им на смену придут другие люди, которые воспитывались уже в путинской России, и мы снова получим новый откат. Именно поэтому мы сейчас продолжаем делать то, что мы делаем. Я уже упомянул “Эхо Москвы”, это также сайт Newsru.com, телеканал RTVi, вещающий из Нью-Йорка и являющийся партнером “Эха Москвы”.

— Смена власти в России произошла в 1999 году. Как это повлияло на СМИ стало ясно буквально через год-два, в том числе и после, как вы это называли потом, “государственного рэкета” по отношению к телекомпании НТВ в 2001 г. В Украине власть сменилось позже — после осенних событий на Майдане в 2004 году. Как, по вашему мнению, изменились с тех пор украинские медиа?

— Я не буду комментировать эволюцию украинских медиа, потому что я ее просто не знаю. Но, в то же время, за последние полтора года я часто приезжаю в Украину, поэтому могу поделиться, собственно, своими наблюдениями, а не тем, что я где-то там прочитал или услышал. Все, что я вижу сегодня в Украине, кардинально отличается от России. В Украине действительно существует свобода слова. Но проблема украинских медиа заключается в том, что здесь всего слишком много. С экономической точки зрения, такое количество каналов и информационных служб рынок поддержать не может. Из этого следует, что многие СМИ в Украине существуют не по экономическим соображениям, а по политическим мотивам.

Политические силы в Украине явно поддерживают большее количество каналов, чем реально рынок может потянуть. В этом ключе, на фоне тяжелейшего экономического кризиса, показательными будут 2009—2010 гг. Я думаю, что падение рекламного рынка процентов на пятьдесят обеспечено. Интересно, какое количество каналов собственники будут продолжать тянуть, а какие из них пойдут на дно и пойдут ли вообще? Учитывая начавшуюся, по сути, предвыборную президентскую кампанию и неизвестность судьбы выборов в Верховную Раду, собственники каналов будут наскребать деньги во что бы то ни стало, чтобы сохранить политическое влияние или хотя бы его видимость.

Одним из печальных результатов работы украинских медиа является то, что спрос превышает квалифицированное журналистское предложение. Сегодня в Украине журналистикой занимаются все кому не лень, журналистов, недостаточно профессионально подготовленных, стало слишком много. Если бы в Украине существовал жесткий рынок, то он отсеивал бы непрофессионалов.

На фоне отмеченной мною политической ангажированности украинских каналов страшным является то, что многие журналисты принимают существующие правила игры. Одна из самых печальных историй, которая произошла с НТВ, помимо установления государственного контроля над каналом, — это то, что большинство журналистов с легкостью отказались от своих профессиональных свобод, согласившись пойти в это государственное “стойло”. Мне печально видеть, как журналисты откровенно в эфире гробят свою профессиональную репутацию. И это как раз то, что роднит украинскую и российскую журналистику. Но я оптимист по отношению к Украине. Я считаю, что, в отличие от России, государственного контроля над СМИ здесь нельзя будет установить. Что касается остальных проблем, я думаю, рынок сам, хотя и не скоро, расставит все на свои места.

— Вспоминая украино-российский газовый конфликт в начале этого года, замечу, что одной из его составляющих была информационная атака российских СМИ на Украину — для того, чтобы дискредитировать нашу страну в глазах граждан как в России и Украине, так и перед мировой общественностью. Как вы думаете, сумела ли Украина отразить этот удар, насколько адекватной была ее реакция?

— Ситуацию в России понять не трудно: там существует монополия на телевидение и всю политическую информацию, поэтому тот образ Украины, который сформирован в России, понятен и очень негативен. Я его не буду описывать, достаточно включить любой российский канал — и все станет ясно. Мне труднее судить, в какой мере удалось России дискредитировать украинскую власть в глазах украинцев, но, следует заметить, что у украинской власти действительно есть проблемы, и только потому, что она сама себя дискредитировала и продолжает дискредитировать. Я не буду говорить подробно, так как об этом сообщают каждый день, и это уже у всех навязло в зубах. Что касается внешнего мира, я довольно хорошо представляю себе всю ситуацию, потому что живу в Нью-Йорке и слежу за всем происходящим в этой сфере.

На Западе основная ответственность и главный негатив пришелся на долю России. Важно понимать одну вещь: наши культуры — украинская, российская — очень отличаются от западной тем, что у нас роль произносимых слов гораздо выше, чем на Западе. Здесь буквально исходят словами: если внимательно посмотреть и проанализировать украинские ленты новостей, то это, собственно, не новости, а то, что и кто сказал, ответил, посплетничал и т. д. В западных странах ситуация абсолютно другая: там произносимые слова имеют гораздо меньшее значение, больше обращают внимание на дела.

На Западе знают одно: есть Россия, которая обязалась поставлять газ не на границу с Украиной, а в Европу, поэтому, что бы ни происходило, повторюсь, основная вина легла на Россию. Из этого следует, что у российской власти, принявшей решение, которое привело к такой ситуации, — очень плохая обратная связь. И это понятно: установив монополию на информацию, власть стала заложником своей системы. Власть, таким образом, слышит только то, что она хочет услышать или то, что она хочет сообщить своим подданным. Ведь российская власть относится к своим гражданам не как к гражданам, а как к подданным, и имеет для этого все основания, — потому что российские граждане не ведут себя как граждане, а ведут себя как подданные. Следовательно, кремлевская власть неадекватно оценила происходящую ситуацию и то, как это восприняли на Западе. Позже в России поняли свою ошибку, и сразу же начались обиженные разговоры о том, что Запад ведет себя неправильно и нечестно: вместо того, чтобы весь негатив обрушить на Украину, он упрекает Россию.

Украина в этой ситуации тоже выглядела не лучшим образом. Все люди, которых интересует эта проблема, хорошо знали внутреннюю борьбу, связанную с РосУкрЭнерго, и сознательно пошли на конфликт с Россией — следовательно, вина лежит и на них в том числе. Но больший политический ущерб, который был нанесен России, — это для Украины не повод радоваться, потому что и ей досталось немало. Беседуя со многими людьми в Киеве, я понял, что они довольно искаженно представляют себе восприятие газового конфликта во внешнем мире. Я даже вспоминаю первую программу “На верху” с Евгением Киселевым на ТВі, где гостем был глава “Нафтогаза” Олег Дубина, который сказал ровно следующее: на Западе всех “собак” вешают на Украину. На что Киселев истинно изумился и сказал, что это не так, и он был прав. Поэтому хорошо бы украинским политикам более адекватно представлять себе реакцию внешнего мира, что позволит им принимать более правильные решения.

— Многие российские демократы считают, что от успешного внедрения демократического проекта в Украине зависит успех его воплощения в России. Согласны ли вы с ними?

— Нет, не согласен. Я считаю, что успех демократических преобразований, если таковые последуют, — а они последуют, ведь даже нынешняя российская власть не отрицает, что лучшей формой правления является все-таки демократия, — зависит от желания и стремления к ним самого российского общества. Демократия, в некотором смысле, уже давно победила в мире, любой диктатор объявляет себя демократом и строит фасад демократии: выборы, разделение власти и т. д. Как бы меня ни удручала нынешняя ситуация в России, но она лучше, чем была двадцать лет назад. В то же время, это не значит, что, если нынешняя ситуации лучше, то нам не нужно стремиться к более высокой планке. Меня всегда “бесят” американцы, когда говорят, что в России на самом деле не так все плохо, мол, давайте вспомним, что было у них двадцать лет назад. На что я отвечаю, тогда давайте вспомним, что было у нас пятьдесят лет назад, при Сталине в 1937 году, — в этом случае вообще надо вручать Нобелевскую премию нынешним правителям России. Это бессмысленная постановка вопроса, потому что надо сравнивать с тем, чего мы хотим иметь, а не с тем, что там было при царе Горохе.

Демократических преобразований можно добиться только внутри России. Те российские демократы, которые говорят о зависимости от Украины, либо не понимают, что им придется решать эту задачу самим, либо лукавят. Конечно, российским политикам очень полезно следить за тем, что происходит в Украине, так как тем или иным образом это отражается и на России. И я уверен, что кремлевские правители убеждены в том, что в виде оранжевой революции они имели дело с грандиозной спецоперацией, а те, кто победил в Украине, были пятой колонной ЦРУ. Из этого они сделали вывод, что нужно громить всякие неправительственные организации в России. На примере оранжевой революции, российские руководители убедились, что в политике нет слова “невозможно”. Поэтому, в этом смысле, все, что происходит в Украине, чрезвычайно важно, но сказать, что от этого зависит судьба российской демократии, было бы преувеличением.

— Известно, и вы об этом упомянули сами, что в последнее время часто приезжаете в Украину. Мы знаем, что с нашей страной вас связывает общее прошлое...

— С Украиной меня связывает то, что родился я в стране, частью которой были как Россия, так и Украина. Я не хочу лукавить, но я украинец на сто процентов. Причем могу сказать, что в Киеве я изредка пользуюсь этим, когда, например, встречаю человека, который начинает мне намекать на то, что я не понимаю национальный характер. На годовщине выхода в эфир ТВі один из присутствующих начал мне говорить, что вы, мол, не понимаете — тут “хохлы”, мы отличаемся.., на что я ему ответил: я на сто процентов украинец и национальный характер понимаю не хуже, а может быть, и лучше вас. Как сказал когда-то Горбачев: “Это в генах у нас течет”.

В Украине я чувствую себя дома, хотя мне не очень комфортно, поскольку я давно разучился говорить на украинском языке. Я же в свое время прожил несколько лет во Львове, окончил там школу, поэтому Львов — любимый город моего детства. С удовольствием, кстати, обнаружил, что Львов играет особое место в современной жизни Украины, потому что количество выходцев из Львова как-то явно нарушает статистические пределы в Киеве.

Украина дает мне счастливую возможность полноценно работать здесь, потому что мы, например, вещаем русский канал из Манхеттена, а это все равно, что сидеть на Луне. Хотя я хорошо знаю Америку, много лет проработал в Институте США и Канады, а летал в Штаты тогда, когда туда вообще никто не летал. Ведь это была вражеская территория, прямых рейсов в США вообще не было, а для того, чтобы попасть в Вашингтон, нужно было лететь в Монреаль, потом в Нью-Йорк и лишь затем в американскую столицу. Я говорю американцам: вы, ребята, полностью “цифровые”, а я “аналоговый”, поэтому у нас есть проблемы совместимости. Хотя это шутка, но в ней есть большая доля правды. В США я не дома, поэтому рано или поздно собираюсь оттуда уехать.

Я считаю Украину своей и очень благодарен ей за то, что имею возможность помогать своим коллегам делать канал ТВі и говорить на родном языке. Хоть я и украинец, но родился в Москве, социализировался как русский, поэтому для меня русский язык является родным. Я прекрасно понимаю украинский, но стесняюсь на нем говорить, потому что делаю много ошибок, а калечить язык нельзя. Я рад, что господин Янукович научился говорить на украинском языке намного лучше, чем он это делал раньше. Да и вообще, по моим наблюдениям, украинский язык, который я слышу на телевидении, улучшается, а это радует.

— Газета “День”, кроме своей основной работы — издательской, известна также многими проектами. В частности, в течение уже десяти лет наша газета ежегодно проводит фотоконкурс, а по его итогам — выставку, которая путешествует затем по всей Украине. Недавно вы подарили нашему изданию фотоальбом со своими снимками; интересно узнать, фотографии — это ваше хобби?

— Я считаю, что очень важно не путать свои личные предпочтения с работой. Для меня это фотография, которой я занимаюсь очень давно, и работа в сфере масс-медиа. Будет неправильным не развести эти две вещи. Журналистам в этом отношении легче, потому что они стремятся, при удачном стечении обстоятельств, делать на работе то, что они хотят делать, а управленцам, к которым отношусь и я, приходится делать то, что они должны делать. Поэтому здесь необходима сфера, выделенная под их личные интересы. Для меня таким личным интересом является фотография, которой, наверное, я буду заниматься и в дальнейшем.

— Рассматриваете ли вы возможность переехать жить в Украину и работать здесь, как это делают, например, некоторые ваши коллеги по НТВ — Савик Шустер, Евгений Киселев?

— Я не журналист, а кроме того, у меня есть семья и маленькие дети, над которыми я поставил немало экспериментов, в силу своей биографии. Поэтому, не скрою от вас, в конечном счете, я планирую вернуться в Россию. Тем более, я уже старый: родился в 1954 году, спустя год после смерти Сталина, и чего только не видел в своей жизни — и Хрущева хорошо помню, и Брежнева, и многие другие перемены. Поэтому представить себе сейчас, что ввиду какого-то странного стечения обстоятельств все эти перемены прекратятся, и я не увижу другую Россию, мне странно — я уверен, что увижу. Да, я планирую еще поработать в России, но если это действительно не получится, то могу перебраться и в Украину — я реалист.

— Учитывая нарастание нынешнего мирового экономического кризиса, который, безусловно, коснулся как России, так и Украины, думаете ли вы, что он сможет привести к качественным политическим изменениям в мире и в наших странах?

— Я не ожидаю какого-то большого влияния кризиса на геополитику. Хотя, возможно, я не прав, так как слышу от многих людей, что Китай будет играть какую-то сверхъестественную роль и что в мире кардинально все изменится. Я думаю, что из этого кризиса все равно самыми сильными игроками выйдут Соединенные Штаты Америки и Европейский Союз. Мне даже кажется, что США могут относительно усилить свои позиции в мире, хотя не так сильно, как могли бы это сделать. А причина в том, что то большое правительство, которое пытаются сейчас восстановить демократы, на самом деле еще больше затормозит выход США из кризиса, подобно тому, как замедлила выход США из Великой депрессии в 30-х гг. пресловутая администрация Рузвельта. Сегодня множество серьезных экономистов только спорят — насколько именно она затормозила выход из депрессии.

Последствия экономического кризиса налицо — в США победили демократы. Я давно и профессионально занимаюсь этим вопросом. До 15 сентября я был убежден, что победит Джон Маккейн, но когда “Леман Бразерс” объявили о своем банкротстве, я понял, что это катастрофа — Маккейн обречен. Так оно и случилось. Именно с этой даты ощущение кризиса в Америке пронизывает буквально все. Мне странно было приезжать в Киев и видеть, как все здесь благополучно, люди меня даже не понимали, про какой это кризис я говорю. Прошло несколько месяцев, прежде чем волна докатилась до Украины. Но самое страшное то, что после того, как в начале этого года снова рухнул индекс Доу-Джонса, надвигается вторая волна, которая, к сожалению, Украины еще не коснулась. Говорю “к сожалению”, потому что обязательно коснется, так как украинская экономика привязана к мировой.

В отношении влияния экономического кризиса на политику в Украине могу заметить, что тернопольские выборы действительно продемонстрировали запрос на новую силу. Я, конечно, не думаю, что партия Тягнибока разовьет свой успех и сможет на что-то претендовать в национальных масштабах, но есть Яценюк.... На самом деле задача у них проста. Бесспорно, лидер по опросам общественного мнения — Виктор Янукович, но его проблема в том, что он проигрывает практически любому кандидату во втором туре президентских выборов. Поэтому для перечисленных мною лиц задачей является прийти вторым в первом туре выборов — задача тяжелая, но решаемая.

Нынешние лидеры эту ситуацию могут купировать, я имею в виду Януковича и Тимошенко, для этого им необходимо договариваться. Сегодня в Украине есть сильный лидер Тимошенко со слабой партией БЮТ: если завтра не будет Тимошенко, не будет и ее партии, она просто растворится в воздухе. У Януковича проблема другая: без него Партия регионов может существовать. Следовательно, двум этим асимметричным силам необходимо совмещаться, поэтому и ведутся постоянные разговоры о коалиции БЮТ и ПР. Если им не удастся договориться, то у них будут, я думаю, большие проблемы, тем более, на фоне дальнейшего усугубления экономического кризиса.

Я, например, не понимаю, как Юлия Тимошенко собирается сохранить свою популярность в стране, которая находится под жесточайшим натиском кризиса. Она думает, что выплачивать зарплаты и пенсии достаточно для того, чтобы сохранить свои высокие политические позиции. Но, с другой стороны, возможно, у власти ее держит тот фактор, что у нее большие проблемы с доступом к СМИ, то есть она окружена большими недружественными каналами. В статусе премьер-министра ей, конечно, легче сохранять командную высоту, в оппозиции же у нее не было бы таких возможностей.

— Живя в США и работая в сфере СМИ, вы, наверное, не понаслышке знаете о том, какую политику по отношению к Украине собирается проводить нынешнее американское руководство во главе с президентом Бараком Обамой, если учитывать при этом будущие президентские выборы в нашей стране?

— Я не буду преувеличивать, как это некоторые делают, то внимание, которым пользовалась Украина во время президента Буша-младшего. Тогда у США был план принять Украину и Грузию в НАТО, это желание особенно усилилось после оранжевой революции в Украине и революции роз в Грузии. Сегодня ситуация изменилась — внимание США к странам постсоветского пространства невелико. Глядя правде в глаза, нужно сказать, что речь не идет даже о предоставлении ПДЧ. Это внимание снизилось не только к Украине и Грузии, но и к России, что крайне раздражает правителей в Москве. Потому что они привыкли пользоваться вниманием к России как второй сверхдержаве и думали, что это будет продолжаться вечно.

Украинские политики неправильно представляют себе роль Вашингтона, они пытаются его мерить простым количественным аршином. Не нужно делать акцент на том, сколько внимания тебе уделяют, а необходимо говорить о том, какое это внимание. Естественно, долгосрочный интерес США понятен: они хотят, чтобы, в конечном счете, Украина была интегрирована в западное сообщество. Но я не уверен, что на сегодняшний день это структуры НАТО, потому что в самом Вашингтоне по этому поводу идет большая дискуссия. Существует мнение, что нужно перестать рассматривать НАТО с географической точки зрения, а необходимо рассматривать Альянс, прежде всего, как союз демократических государств, независимо от того, где они расположены. Если НАТО воюет в Афганистане, то какой, “к черту”, североатлантический альянс? Политики, которые призывают пригласить в НАТО Австралию, Японию и другие демократии, сейчас получили довольно видные посты в администрации Обамы.

Я бы сегодня также обратил внимание на то, как оценивается нынешняя политическая элита Украины в Вашингтоне. Было очень много иллюзий после оранжевой революции, но сейчас они сошли на нет, все чаще в Вашингтоне слышится фраза: трудно помочь Украине, которая не хочет сама себе помочь. В этом смысле восприятие украинской элиты стало даже несколько негативным в США. Но я думаю, что и в дальнейшем будут расширяться совместные программы для того, чтобы украинская элита постоянно участвовала в диалоге с представителями американской и европейской элит. В США понимают, что если завтра принять Украину в НАТО, это ничего не решит, потому что должно измениться качество политики и элиты в Украине.

Иван КАПСАМУН