Евгений Марчук: Необходимо продемонстрировать партнерам по НАТО, что нынешнее руководство Украины может обеспечить эффективное выполнение ПДЧ

Посол США в Украине Уильям Тэйлор заявил, что ряд государств — членов Североатлантического Альянса готовы поддержать просьбу Украины о присоединении к Плану действий относительно членства в НАТО (ПДЧ).

Напомним, 15 января Президент Виктор Ющенко, премьер Юлия Тимошенко и спикер Арсений Яценюк подписали обращение к Генсеку НАТО Яапу де Хоопу Схефферу, в котором сообщили о готовности Украины присоединиться к ПДЧ. Украинские лидеры выразили надежду, что положительное решение будет принято на весеннем саммите НАТО в Бухаресте. 18 января “письмо трех” было передано Генсеку НАТО. В этот же день оппозиция в лице Партии регионов и коммунистов потребовала от спикера отозвать свою подпись и заблокировала работу парламента. Тем временем, со стороны Кремля ежедневно звучат заявления, традиционно сводящиеся к тому, что в случае практического сближения Украины с НАТО, Россия вынуждена будет пересмотреть свои отношения с нашей страной и принять соответствующие “адекватные меры”.

Словом, перефразируя классика, можно уверенно сказать: все течет — ничего не меняется. Тема Украина — НАТО по-прежнему является неизменным козырем противников Евроатлантической интеграции, который они активно разыгрывают в довольно-таки сомнительной, если не сказать — спекулятивной, игре. Тем временем, сторонники этого курса предпочитают скромно отмалчиваться, вероятно, в виду боязни потерять драгоценные электоральные проценты поддержки в обществе. Эксперты говорят, что десять процентов граждан Украины, которые время от времени посещают Западную Европу, четко знают, почему они выступают “за” членство Украины в Североатлантическом Альянсе. Высокие стандарты жизни в странах ЕС и НАТО — вот ключевой аргумент. Почему государство, которое сделало, пусть запоздалый, но необходимый шаг на пути в НАТО не проводит информационной политики в этом направлении? Будет ли предоставлен режим ПДЧ для Украины во время апрельского саммита в Бухаресте? Если да, то как долго будет длиться его выполнение и когда можно ожидать вступления нашей страны в Альянс? Эти и другие вопросы “День” адресовал человеку, деятельность которого в независимой Украине была связана с руководящими должностями в структурах, так или иначе связанными с защитой национальных интересов и обороны страны — Евгению Марчуку.

— Отношения между Россией и Украиной будут зависеть от того, какое развитие получит диалог Киева с НАТО. Об этом заявил министр иностранных дел России Сергей Лавров. Он намекнул, дескать, обе страны тесно сотрудничают в военно- промышленной сфере. Многие предприятия не могут производить продукцию иначе как совместно. И эту работу, по его словам, конечно, необходимо продолжать, но во многом все будет зависеть от переговоров Украины с Североатлантическим альянсом. Евгений Кириллович, ваш рецепт: как необходимо проводить политику с РФ, чтобы минимизировать появление резких, а порой и ультимативных заявлений российских чиновников высшего звена?

— Знаете, легче всего в этой ситуации обвинить Россию и сделать целый ряд справедливых заявлений, стать в позу обиженного и оскорбленного соседа. Это было бы проще всего. Я думаю, что многие именно так и будут реагировать. Но необходимо посмотреть на эту проблему намного глубже. В таких сложных отношениях с Россией (простыми их вряд ли можно назвать), да и во внешней политике вообще, весьма важное значение имеет прогнозируемость партнеров, даже если эта прогнозируемость не очень приятна одному из них. В соглашении, на которое нынче ссылаются россияне, действительно есть такая формула, что страны будут проводить свою внешнюю политику не в ущерб безопасности друг друга. Это правда. Но это ведь вовсе не значит, что страны, если они не состоят в каком-либо альянсе, обязаны согласовывать свою внешнюю политику. Даже ведь страны-члены НАТО далеко не во всем согласовывают свою внешнюю политику. Украина и Россия не состоят в оборонном альянсе, поэтому Украина не должна согласовывать свою внешнюю политику с Россией. Это было бы даже неконституционно. Но как же тогда быть с таким могущественным, важным для нас соседом, как Россия? Собственно, именно в таких моментах весьма важную роль играет формула прогнозируемости. Важно, чтобы неприятные для партнера твои решения этот партнер узнавал в нужный момент и и именно от тебя. Это, казалось бы, чисто технологическая проблема, но в большой стратегической политике это имеет значение, а особенно — в украинско-российских отношениях. Поэтому, когда россияне узнали о практическом, конкретном шаге Украины от американского конгрессмена Лугара, это выпало из русла взаимного информирования о важных решениях. Хотя эта новость вовсе не была полным сюрпризом для России. Да, мы, безусловно, можем и должны принимать решения, не консультируясь с Россией. Но когда такое решение принято, письмо подписано, то обнародование таких решений должно было бы происходить с одновременным информированием важного для тебя стратегического партнера, которым для нашей страны является Россия. То есть, поставив свои автографы под письмом, необходимо было дать указание министру иностранных дел господину Огрызко, чтобы он проинформировал тем или иным способом своих московских коллег о данном решении. Да, российские партнеры могли протестовать против такого решения, но это, по сути, уже не имеет значения. Мы прекрасно знаем, что Россия на такие действия Украины всегда будет реагировать негативно. Однако это была бы хоршая внешнеполитическая акция, в любом случае, это смягчающая технология. Но для объективности следует сказать, что Россия, принимая в последнее время очень важные решения в сфере европейской и мировой безопасности, которые затрагивают и интересы Украины, не сообщала об этом своевременно своему стратегическому соседу — Украине. Так что Россия сама дала повод так вести себя Украине. Когда россияне принимали решение переходить на более высокий уровень сотрудничества с НАТО накануне его Римского саммита в 2002 году, они нас об этом не информировали. Так было и в связи с решением России о возможном ее выходе из некоторых международных договоров об ограничении разных видов вооружений, о возможном возообновлении производства ракет малой и средней дальности и в ряде других случаев... Одним словом, как аукнется, так и откликнется.

— Вы говорите о том, что необходимо было предупредить российских партнеров о планах подписать письмо. Но трудно не согласиться с оппозицией, которая критикует власть за то, что украинский народ узнал о так называемом письме трех из уст американского сенатора. Это, на ваш взгляд, ошибка власти?

— Не предупредить о планах, а сообщить о принятом решении. Это как раз и есть вторая сторона этой проблемы. Исходя из того, что на сегодня в нашем обществе пока еще нет даже 40% поддержки евроатлантического стремления Украины, исходя из того, что эта тема, как правило, является предметом острой политической борьбы в предизбирательный период, всегда будут поводы для нагнетания напряжения в обществе. У оппозиции для этого есть серьезные инструментарии, не говоря уже о том, что и Россия посредством СМИ будет подливать масла в информационный огонь страстей. То есть то, о чем вы говорите, — это вторая не то что неправильная, а, я бы так сказал, школярская технология для сообщения столь важного решения своим гражданам. Тут прозвучат много разных доводов, от агрессивно-непристойных до правильно-критических, что так делать нельзя. Нельзя, в первую очередь, если смотреть в будущее. Ведь государства, которые входят в состав НАТО, знают, что без поддержки больше половины населения говорить о членстве в Алянсе преждевременно. Нельзя же наивно думать, что лидеры стран НАТО накануне Бухарестского саммита не будут детально ознакомлены с реальной обстановкой в Украине. Им будет доложен подробный аналитический документ высокого класса. Я хорошо знаю брюссельскую бюрократию. Это серьезные аналитики. Кроме того, 26 посольств стран НАТО в Украине очень обстоятельно проинформируют лидеров своих государств о том, что реально происходит в Украине... С другой стороны, я знаю, что там нет какого-то особого всеобщего стремления, дескать, давайте быстренько примем Украину в НАТО и точка. Мы знаем, насколько критично к нам в этом смысле еще недаво относились Франция, Германия и некоторые другие страны. Ведь НАТО — это 26 лидеров государств со своими проблемами, это 26 столиц со своим видением сегодняшней Украины.

Вообще, следует сказать, что подписание письма о присоединении к ПДЧ — шаг, пусть и запоздалый, но стратегически правильный, поскольку Украина — это суверен, который сам вправе избирать способы обеспечения своей национальной безопасности. Тем более, что для этого есть необходимая законодательная база, созданная предшественниками нынешней власти. Однако обеспечение этого процеса нуждается в глубокой, системной предварительной проработке. Во-первых, необходимо провести серьезную информационно-разъяснительную кампанию для своих граждан, для своего населения. Во-вторых, не следует забывать, что до Бухарестского саммита осталось не так уже много времени. За этот период в Украине скорее всего будут организованы серьезные акции оппонирующего характера, которые необходимо будет перекрыть более эффективными и долгосрочными, подчеркиваю, системными акциями властей, и в Бухаресте будут видеть, на каком фоне принимается решение о присоединении Украины к ПДЧ. Необходимо сделать максимум, чтобы в Бухаресте предоставили нам этот режим, поскольку это серьезный импульс для того, чтобы подтягивать все системы у себя дома, в Украине, до европейских стандартов.

— Виктор Ющенко заявил, что путь вступления Украины в НАТО лежит через всенародный референдум. Аналогичной позиции придерживаются и представители всех политических сил. Однако можно ли ожидать объективного народного вердикта в этом вопросе с учетом того, что информационная политика в этом направлении фактически не проводится, и украинцы слышат, мягко говоря, субъективные заявления, оценки, комментарии о НАТО?

— Я был одним из авторов и проводил через заседание СНБО и парламент Закон “Об основах национальной безопасности”, на который сейчас так гордо все ссылаются. Это было очеь непросто.Тогда в результате этой непростой, часто рутинно-бюрократической работы удалось все-таки подтянуть поддержку населения до уровня 30 — 31%. Я не говорю о западных регионах страны, где поддержка достигала 80 процентов. В 2002 году после принятой на РНБО новой стратегии Украина — НАТО в Киеве состоялся так называемый КУН ( Комитет Украина — НАТО), участие в котором принимала верхушка НАТО во главе с Робертсоном, который, кстати, посетил и Донецк. Было проведено много круглых столов, встреч с общественностью, выступлений по телевидению, сотни влиятельных людей в обществе разных политических ориентаций провели по несколько дней в штаб-квартире Альянса. Почти все ведущие министерства, не только Минобороны и МИД, были вовлечены в активное, выгодное для Украины сотрудничество с НАТО... К чему я веду? К тому, что общественное мнение само по себе только от декларации первых лиц в этом направлении мало меняется.. Однако созданная на сегодня законодательная база, она, я бы так сказал, по-детски используется сторонниками этого курса. Давайте посмотрим, какие серьезные документы на поддержку евроатлантического курса были приняты или хотя бы предложены к принятию за последние три года. Практически никаких. Да, были красивые, правильные декларации, однако практических шагов по продвижению в евроатлантическом направлении, по пониманию, что это значит для Украины, по информационно-разъяснительному плану работы в обществе не было. А ведь такие важные стратегические проекты должны иметь правительственную управленческую структуру. Кстати, сейчас назначение господина Немыри на должность вице- премьера, возможно, несколько активизирует это направление.

Однако сам Немыря должен получить очень серьезную инфраструктурную поддержку, поскольку сам МИД не может обеспечить эту работу в полном объеме. Стандарты присоединения к Альянсу на 70% не военные, поэтому это не является сектором деятельности ни Министерства обороны, ни главного внешнеполитического ведомства.

— Евгений Кириллович, как вы считаете, почему те представители политикума, которые поддерживают евроинтеграцию, избегают говорить об этом вслух, в то время как противники данного курса говорят об этом постоянно, регулярно, последовательно и, как правило, агрессивно. Другими словами, когда наши политики научатся говорить не популярные на сегодня в обществе тезисы в ущерб своему рейтингу сегодня, но в пользу его же в будущем?

— Речь идет о политической последовательности по крупным стратегическим вопросам. Давайте вспомним: ни Виктор Андреевич во время президентских выборов, ни Юлия Владимировна во время срочных и внесрочных парламентских избирательных кампаний практически эту тему не развивали. С практической точки зрения, такую логику поведения можно понять, ведь это могло повлечь за собой падение рейтингов в крупных регионах. Такая тактика для выборов — понятна, но для политической стратегии — это неправильный подход.

— Теперешняя оппозиция сеет панику, дескать, присоединение к ПДЧ — это априори вступление в НАТО.

— Нет, переход в режим ПДЧ вовсе не означает приема в НАТО. Этот режим может действовать 5,7, 8, 10 лет и ничем не завершиться, поскольку в клуб 26 наиболее развитых стран мира не берут партнера, с которым в последствии могут возникнуть проблемы; партнера, в правительство которого могут прийти коммунисты и может быть политический реверс и так далее. Словом, НАТО не хочет иметь в своей компании непредсказуемого партнера. Именно поэтому сейчас необходимо продемонстрировать партнерам по НАТО, что нынешнее политическое руководство полностью владеет ситуацией в стране и обеспечит еффективное выполнение Плана действий относительно членства (ПДЧ). Этот План надо обнародовать, довести к общественности, растолковать, словом, провести, в хорошем смысле этого слова, пропаганду. Разъяснить, а что это такое, собственно говоря, ПДЧ? Сколько там позитивов? Кстати, этот План предусматривает сотрудничество со странами НАТО в сфере науки, в сфере образования, медицины, экологии... В этом много полезного для Украины.

Существует такая развернутая мифологема о том, что, дескать, натовский сапог будет топтать украинскую землю и так далее. Это, с точки зрения сути, полная глупость. В странах Восточной Европы, которые стали членами Альянса, стоят натовские войска? Это же наше войско и станет войском НАТО. Но с тем, чтобы стать войском НАТО, надо быть с ними совместимыми, надо, чтобы 50—60% офицерского состава знали английский язык; должна быть единая ментальность военного характера, европейского. Кстати, такая страна, как Исландия, вообще не имеет вооруженных сил, но, тем не менее, является членом НАТО и имеет гарантии безопасности во много крат большие, чем Украина.

— Евгений Кириллович, если быть оптимистом, фантазером, мечтателем и предположить, что первый шаг (“письмо трех”) в евроинтеграционном направлении станет стартом последовательной, скрупулезной, настойчивой государственной политики по НАТО, каков ваш прогноз: когда Украина может стать членом Альянса?

— Я думаю — через семь-десять лет. Этого будет достаточно. Раньше нереально. Нереально не только потому, что в НАТО пока, как видно, нет единого мнения по Украине, но и потому, что нам необходимо приобрести 50%, а лучше 60% поддержки этого курса в обществе. Помимо этого, предстоит проделать колоссальную работу в экономической, социальной и других сферах. Необходимо модернизировать политическую систему так, чтобы не было ни малейших возможностей политического реверса, возврата к прошлому. Это все за год, за два, за три не сделаешь. Так что при наших реалиях, думаю, через семь лет, а то и больше. Более того, у нас незавершенным остается вопрос с демаркацией границ с Россией. Румыны, когда их принимали, готовы были пойти с нами на любые компромиссы относительно острова Змеиного... А у нас? Азовское море не имеет границы, Керченский пролив... Россияне понимают это и будут максимально тянуть время, чтобы не было демаркации. Помимо этого, не следует забывать и о базировании Черноморского флота. Сейчас многие говорят, что, дескать, базирование ЧФ России — это не преграда на пути в НАТО. Глупости! Преграда, причем весьма и весьма серьезная, но не непреодолимая.

Однако в любом случае вывод таков: необходимо серьезно, напористо и скрупулезно работать. А наша бюрократия не привыкла к серьезной, рутиной работе. Лидеры министерств и других ведомств — политики, которым более знаком популизм. А вот с тем, чтобы перейти из класса арифметики в класс интегрального исчисления, нужно очень серьезно работать над собой, и задействовать для этой цели всю государственную машину.

— Хотелось бы услышать вашу оценку по СНБО. Как вы прокомментируете назначение госпожи Богатыревой на пост секретаря Совбеза и насколько изменилась за последние годы форма и содержание, суть и вес этого органа?

— Начну со второго. За последние, скажем, три года, к сожалению, из этого органа — единственного конституционного координационного в сфере безопасности и обороны, СНБО часто превращался в инструмент политических технологий. На это, как говорится, можно было бы закрыть глаза, если бы этот инструмент использовался по назначению. Что такое СНБО и аппарат, который обеспечивает его деятельность? Это серьезный, глубокий прогноз на опережение. Это постановка диагнозов. Это вылавливание в обществе и даже в природе явлений, которые развиваются и могут создать опасную обстановку в экологической, общественной, военной сферах. Мы — государство переходного периода, поэтому у нас существует множество разного рода проблем. СНБО — это орган, который формируется и становится профессиональным не сиюминутно. С тем, чтобы люди стали профессионалами в этой сфере, нужны годы. Секретарь СНБО — это не руководитель Совбеза, руководителем является Президент. А секретарь СНБО — это руководитель большого и сложного аппарата, без которого Совбез — это говорильня. Да, можно продолжить политическую борьбу на заседании СНБО и вести дискуссии уровня уличных митингов. Но это уже не СНБО. То, что в состав СНБО были введены губернаторы, то, что туда переводили тех, кого уволили с других должностей, понятно с точки зрения политической тактики. Однако, с точки зрения политической сути, это свидетельствует о том, что Президент как глава СНБО не придавал этому органу серьезного значения. А этот орган — это стратегия. Для того, чтобы готовить заседания СНБО, для проведения другой текущей работы, безусловно, необходимо иметь хотя бы соответствующий бэкграунд. Раиса Васильевна — умный и видный политик. Но ее назначение — это политическая тактика. С этой точки зрения ее назначение можно оценить позитивно, поскольку из оппонирующего лагеря выведена сильная фигура. Но, с другой стороны, как говорится, есть проблема. Понятно, что Раисе Васильевне, при всем ее старании, необходимо будет потратить много времени, чтобы глубоко войти в суть проблем, которые необходимо готовить для заседаний СНБО.

— Трудно не согласиться с тем, что политическая целесообразность в кадровой политике последних лет доминирует над принципом профессионализма. Министерские посты часто становятся неким призом за политическую преданность. В итоге важные государственные посты достаются политикам, совершенно далеким от проблем ведомства, которые возглавляют. Что с этим делать?

— Я знаю, какие отрабатываются защитные аргументы, почему так делается. Дескать, на Западе министр не обязательно профессионал, он может быть и политиком. Но там ведь длительная эволюция отработала совершенно иные технологии. Там, когда новый министр приступает к выполнению своих обязанностей, он может уволить только своего заместителя и помощников. Всех остальных — нет. То есть ведомство — это профи-управленцы в своей отрасли, и если общие принципы могут быть изменены, то стратегия министерства долго остается неизменной. У нас же такой традиции пока еще нет, поэтому иногда мы видим воистину удивительные назначения. Хотя, надо признать, тут есть и другая сторона. Да, действительно, нужно привлекать новых, молодых людей к государственному управлению. Однако пусть они все же свой багаж знаний начинают формировать не с министерской должности. Знаете, есть такое понятие: смелость незнания. Это когда очень смелый, потому что не знает проблемы. У нас таких смелых реформаторов немало...

Что делать? Ну хотя бы изменить структуру управления. Допустим, министр — политическая фигура, хорошо. В таком случае, должны быть внесены дополнения в закон о Кабмине и закон о государственной службе, ограничивающие кадровый зуд нового министра и реформаторский кураж. Да, многое в наше жизни нужно действительно реформировать, но со знанием дела и на основе глубоких проработок проблем специалистами. Будем надеяться, что Юлия Тимошенко, имеющая горький опыт своего прежнего премьерства, будет беспристрастна в оценке результатов работы свих министров.

Наталия РОМАШОВА