Почему упали инвестбанки?

...очень давно, многие считают, что со времен Великой депрессии.

Итак, в 2008 году мир стал свидетелем стремительного исчезновения независимых американских инвестиционных банков. Весной пал Bear Stearns — при помощи ФРС и американского минфина он был продан по остаточной стоимости универсальному банковскому гиганту J. P. Morgan Chase. В сентябре о банкротстве объявил Lehman Brothers, инвестиционный банк со 158−летней историей, накопивший 613 миллиардов долларов долгов. Самые интересные активы Lehman Brothers — инвестбанковское подразделение в США и Канаде, включая штаб-квартиру в Манхэттене — всего за 2 миллиарда долларов купил британский Barclays, отказавшийся за несколько дней до этого от покупки банка целиком. Практически с этим одновременно было объявлено о продаже третьего крупнейшего инвестбанка Уолл-стрит Merrill Lynch. За 70% рыночной стоимости его приобрел коммерческий Bank of America.

Сегодня рынки полны слухов о судьбе двух оставшихся американских инвестбанков — Morgan Stanley и Goldman Sachs. Первый был частично куплен коммерческим банком Wachovia, хотя интерес к нему проявляли и иностранные покупатели, включая китайские банки. Goldman Sachs — столп американской индустрии инвестбанков — пока отметает слухи о возможной продаже, настаивая на том, что его финансовое состояние позволяет ему функционировать в прежнем режиме (хотя, дополнительную эмиссию акций провести пришлось — У.Баффет за 5 миллиардов долларов купил 10% привилегированных акций Goldman Sachs). Инвесторы, однако, этому верят с трудом.

Может сложиться впечатление, что гибель традиционных инвестбанков была вызвана нынешним кризисом, но это не совсем верно. Вполне вероятно, судьба инвестбанков была определена еще в 1975 году, когда после экономического кризиса, вызванного нефтяным шоком 1973 года, американские регуляторы отменили фиксированную комиссию за торговлю ценными бумагами. Это вызвало снижение прибыльности брокерской деятельности инвестбанков. Они вынуждены были повышать степень риска, который брали на себя, поскольку их традиционный бизнес приносил все меньше прибыли. Из-за конкуренции комиссии за брокерские услуги снизились многократно, и инвестиционные банки были вынуждены придумывать новые способы зарабатывать деньги. Так, инвестбанки сделали ставку на управление собственным и заемным капиталом. Инвестбанк Salomon Brothers первым создал отдел по торговле ценными бумагами за счет собственных средств. Таким образом, он стал делать собственные ставки на движения рынков так же, как он это делал для клиентов, покупая и продавая ценные бумаги по их запросу.

На протяжении десятилетий инвестбанки настаивали: их внутренняя политика “китайских стен” гарантирует, что информация от трейдеров, имеющих дело с клиентами, не перетекает к трейдерам, работающим за счет собственных средств. А это гарантирует независимость одного бизнеса от другого. Как бы то ни было, но постепенно доходы ведущих банков Уолл-стрит от управления собственными и заемными деньгами стали главным источником прибыли.

В течение этих десятилетий инвестбанки резко расширили эмиссию и торговлю сложными финансовыми инструментами, одним из которых стали обеспеченные долговые облигации — печально известные ипотечные облигации CDO. Объем рынка дериватов, которые стали фирменной финансовой инновацией инвестбанков, сегодня составляет 62 триллионов долларов. Гигантам Уолл-стрит очень помогла мягкая кредитно-денежная политика начала нынешнего десятилетия. Когда в условиях рецессии в 2001 году ФРС США приняла решение резко снизить процентные ставки, это вызвало бум на рынках недвижимости и связанных с ипотекой ценных бумаг.

Главная же проблема в том, что инвестбанки были вынуждены брать на себя все больше и больше рисков, чтобы сохранять ту норму прибыли, к которой они привыкли. Этому способствовала модель вознаграждения сотрудников, основанная на бонусах за риски. Насколько может быть опасна эта практика, показала история с Societe Generale в начале года, когда единственный трейдер нанес серьезные убытки своему банку. Затем с такой же проблемой столкнулись и гиганты отрасли, которые не имели достаточного капитала, чтобы справиться с падением на рынке недвижимости и на финансовых рынках в целом. Когда это произошло, три из пяти инвестбанков в течение короткого времени “вышли из строя”.

Ситуацию усугубило и то, что в конце XX века все инвестбанки решили изменить свою форму собственности, отказавшись от модели партнерства, и стали акционерными обществами. Что дало им возможность привлекать капитал с фондового рынка, но зато повысило ориентацию на получение краткосрочных результатов — они были вынуждены ежеквартально рапортовать о прибылях. Это работало в условиях экономической экспансии (для инвестбанков в 90−х открылись новые весьма прибыльные рынки в странах Азии, Латинской Америки, в России), и последние два десятилетия стали для инвестбанков периодом бурного расширения, когда открывались офисы по всему миру и нанимались десятки тысяч человек от Нью-Йорка и Лондона до Дубая, Сингапура и Москвы.

В общем, получилось, что инвестбанки не могут защитить себя от себя же самих. Одной серьезной ошибки — ставки на ипотечный рынок США — было достаточно, чтобы раскрутить маховик кризиса. Американские власти оказались не готовы кидаться на выручку все новым и новым банкам. И без того спасение Bear Stearns обошлось им в 29 миллиардов долларов, Fannie Mae и Freddie Mac — в 200-300 миллиардов долларов. Отсутствие помощи привело к драматическому концу Lehman Brothers и Merrill Lynch, суммарные активы которых составляют 1,5 триллионов долларов.

В 1999 году был отменен акт Гласса-Стигалла, который с 1933 года фиксировал разделение на банки коммерческие и инвестиционные. Это решение первым подтолкнуло к консолидации финансовый сектор США. И вот 14 сентября этого года ФРС сняла запрет на правило, запрещавшее универсальным банкам напрямую финансировать свои инвестбанковские подразделения. По сути, это ликвидация последних остатков акта Гласса-Стигалла, но означает ли консолидация банковского сектора повышение его стабильности?

Да, традиционная инвестбанковская модель показала свою слабость. Но непонятно, что может прийти ей на смену. Ведь та же американская Citigroup или швейцарский UBS, имеющие доступ к средствам миллионов своих клиентов, тоже оказались в сложной ситуации. Похоже, они переживут кризис с меньшими потерями, но говорить, что модель универсального банка идеальна, было бы преувеличением.

Станислав КОРОЛЮК