Ринат Ахметов: мне очень некомфортно, когда политики смотрят назад

— Сразу после избрания в Верховную раду, вы сказали, что главная ваша цель — стабильность в стране. Как бы вы оценили события, происшедшие на Украине до повторного избрания Виктора Януковича премьер-министром?

— Я убежден, что люди на Майдане стояли ради одного — ради свободы: прессы, личности, бизнеса. Вот пресса стала свободнее....

— У вас как у бизнесмена после избрания в парламент свободы стало меньше?

— Нет. Давайте проанализируем, что тогда произошло: в стране началось жесткое государственное регулирование всего бизнес-сектора.

— Вы имеете в виду правительство Юлии Тимошенко?

— Я не стал бы сейчас так все делить. Но есть две идеологии: возьмите послевоенную Германию, когда к власти пришли социал-демократы,— это жесткое государственное регулирование, а теперь возьмите партию Аденауэра (Конрад Аденауэр, лидер партии Христианско-демократический союз, канцлер ФРГ с сентября 1949-го по октябрь 1963 года) — это рыночная экономика в социальной сфере. Теперь возьмем Майдан — они пошли по пути жесткого государственного контролирования...

— Но во время предыдущего премьерства Виктора Януковича на Украине был очень жесткий государственный контроль.

— Да.

— И тогда вас это устраивало...

— Вы проводите не ту параллель...

— Просто складывается впечатление, что разные команды приходят к власти, а политика остается прежней.

— Мы уже наговорили столько друг о друге, что я бы не стал так судить, потому что, если разобраться, окажется, что никто никаких преступлений и не совершал. Но в любом случае не такой ценой, не Майданом — слишком уж это цинично. Все-таки нужно говорить правдивую информацию — они выступали за свободу частной собственности, а разве реприватизация — это уважение права частной собственности?

— Но можно поставить вопрос и по-другому — к власти с Виктором Ющенко пришли люди, которые указали на то, что предприятия скупались за бесценок...

— Хорошо, а если придет завтра другая команда и скажет: “Все, что было до нас, все было неправильно и преступно”, так что теперь, вернемся к 1917 году или как? Мне очень некомфортно, когда политики смотрят назад.

— Как вы считаете, насколько целесообразно присутствие во главе Фонда госимущества его нынешнего председателя Валентины Семенюк, проводившей политику реприватизации?

— Я за то, чтобы работали профессионалы...

— Но именно госпожа Семенюк поспособствовала тому, чтобы отобрать у вас “Криворожсталь”.

— О “Криворожстали” я вообще не хочу говорить, так как считаю, что ее отобрали незаконно и нас ждут европейские суды.

— Как вы думаете, будет ли Валентина Семенюк менять политику Фонда госимущества?

— Я очень на это надеюсь.

— Как вы оцениваете назначение министром промышленной политики Александра Головко, который избран на пост по квоте Компартии, а до назначения работал в Energy Standart Group, принадлежащей российскому предпринимателю Константину Григоришину?

— Я никогда с ним не виделся, но уверен, что он является профессионалом своего дела. Главное, чтобы он был сильным промышленником, хотя и у нас были свои кандидаты, например Алексей Белый (член фракции Партии регионов, бывший генеральный директор ОАО “Металлургический комбинат “Азовсталь”). Замечу, нам либералы в промышленности не нужны, они нам нужны в Фонде госимущества.

— Скажите, когда ваши личные доходы выросли больше: при старом правительстве Виктора Януковича или при правительствах Юлии Тимошенко и Юрия Еханурова?

— Ну зачем так говорить?! Давайте посмотрим рейтинг Мирового банка: Украина тогда (2003-2004 годы) была на каком-то там 29-м месте после Никарагуа...

— Но, Ринат Леонидович, притом что в стране было все так плохо, кто-то на этом очень хорошо зарабатывал, в том числе и вы!

— Нет. Во время работы правительства Януковича у меня никаких особых ростов не было. Мои капиталы увеличились тогда, когда западные инвестиции нашу страну обходили, объезжали и облетали. Тогда предприятия действительно были недооценены, западный капитал боялся инвестировать в нашу страну, а я рискнул — я покупал убыточные предприятия, которые были банкротами. Были, например, Енакиевский и Макеевский металлургические заводы. Енакиевскому заводу готовили смерть, а мы его купили за смешные деньги — 2 миллиона долларов. А вот Макеевский завод остался у государства — пойдите посмотрите, где теперь Макеевка, а где Енакиево! А ведь когда на аукцион выставили Енакиевский завод, его никто не покупал: ни Владимир Бойко, никто!

— Вы вспомнили о господине Бойко (народный депутат, председатель правления ОАО “Мариупольский меткомбинат им. Ильича”), но ведь он — член фракции Соцпартии, и теперь вместе с вами в одной коалиции, а рано или поздно внутри нее начнутся конфликты на почве приватизации государственной собственности. Не говоря уже о том, что в Фонде госимущества до сих пор находятся недорасследованные дела по приватизации отдельных промышленных объектов. Не стоит забывать и о коммунистах, которые выступают против приватизации.

— Нет, я категорически против возврата к старому. Сейчас Партия регионов сформировала новое правительство, и мы сделаем все, чтобы конфликтов не было. Иначе это разрушит экономику, и инвесторов придется просто затаскивать на Украину, чтобы они хотя бы доллар оставили в стране.

— И все же, повлияет ли политика нового правительства на ваши доходы?

— А как же! Главное, чтобы оно не вмешивалось в бизнес.

— А что, раньше сильно вмешивалось?

— Я хочу вам сказать, что правительство Еханурова практически не вмешивалось в дела бизнеса. Я не знаю, чья эта была инициатива, но все говорят, что лично президент был категорически против такого вмешательства. Мы же всегда выступаем за улицу с двусторонним движением...

— И даже с министром внутренних дел Юрием Луценко?

— Даже с ним.

— Это как — ударили по правой щеке, подставь левую?

— Очень образно. А в целом, в нашем правительстве много профессионалов, зачем же их убирать?

— В том числе и господин Луценко, который, по мнению многих ваших коллег и друзей — депутатов Бориса Колесникова, Евгения Кушнарева, Татьяны Засухи, — преследовал Партию регионов?

— Поверьте, мне досталось не меньше, чем им: грязными сапогами ходили по моей постели и постели моих детей, это унижение и оскорбление. Думаете, это приятно? Но надо смотреть вперед. В начале своей карьеры Луценко делал много эмоциональных заявлений, тогда вообще было непонятно: журналист он или министр. А потом прошел месяц, два, три, и уже через год ему стало тяжелее выдавливать из себя какие-то эмоциональные высказывания, он стал относиться к словам более аккуратно.

— Получается, что глава МВД перевоспитался?

— Ну... я за него голосовал. Если бы было за него поименное голосование — я бы проголосовал еще раз. Хотя никто и ничто не заставит это сделать, например, Колесникова. У него есть свои причины, и я знаю, что он это дело просто так не оставит. Но я Луценко объяснил свои мотивы: давайте забывать старое, и если у нас сейчас есть какая-то сила, мы должны ее использовать в лучших целях, а не мстить.

— То есть Партия регионов теперь тоже изменилась и готова признать, что кое-что было приватизировано, скажем, не совсем правильно?

— Я с самого начала говорил, что мы за брак по расчету. Все говорили, что лучше брак по любви, но я посмотрел, как они (представители “оранжевой” команды) друг друга любят, и решил, что лучше брак по расчету.

— И все же коалиции до сих пор нет...

— Как нет, есть!

— Но не широкая, не в составе четырех политических сил.

— Ну да, не широкая, но все зависит от них (фракции “Наша Украина”) — они ж теперь опять в чем-то сомневаются!

— А что теперь, по вашему мнению, будет с Юлией Тимошенко?

— Она очень сильный политик, у нее есть будущее. Но мы этого и хотели — сильная власть и сильная оппозиция...

— Не боитесь иметь госпожу Тимошенко в оппозиции?

— Нет, зачем же. Чем сильнее она, тем лучше нам.

Подготовил Мустафа НАЙЕМ