Медная жила

Амбиции владельца Русской медной компании (РМК) Игоря Алтушкина — построить российский аналог англо-австралийского горнодобывающего гиганта Rio Tinto. Аналог не по масштабам бизнеса, конечно. Годовая выручка РМК — 1,027 млрд. долларов в 2006 г. (предварительные данные) — ниже, чем у Rio Tinto, в 20 раз, и о том, чтобы догнать англичан с австралийцами по этому показателю, Алтушкин и не мечтает. Ему нравится идеология Rio Tinto — добывать сырья больше, чем можешь переработать сам, и продавать излишки, которые у тебя на мировом рынке всегда отхватят с руками.

К реализации такой стратегии в РМК смогли приступить лишь совсем недавно — после нескольких лет скупки предприятий отрасли, в которой доминируют Уральская горно-металлургическая компания (УГМК) и “Норильский никель”. Сейчас РМК производит каждую шестую тонну меди в России. Параллельно компании удалось избежать чрезмерной зависимости от крупнейших металлотрейдеров, и ей не нужно обращаться к ним за финансированием новых проектов. В середине марта РМК планирует впервые в своей истории разместить облигации — сразу на 3 млрд руб.

Экология бизнеса

Независимость от мировых металлотрейдеров — одна из целей менеджмента Русской медной компании, говорит вице-президент РМК по финансам Максим Щибрик. Во многом этим соображением руководствовались в компании, когда решали такой, казалось бы, далекий от биржевой торговли вопрос, как выбор поставщика новой плавильной печи для своего комбината в 15-тысячном городке Карабаш Челябинской области.

Это место несколько лет назад было официально признано ООН одним из самых грязных на планете. “У нас осень начиналась в июне: рыжие деревья, рыжая трава…” — вспоминает один из горожан. Природу портил местный медеплавильный комбинат “Карабашмедь”, с 2003 г. принадлежащий РМК. Его реконструкция началась еще в 1998 г. В этом году, по планам, “Карабашмедь” окончательно закроет устаревшие шахтные печи, которые заменит экологически безопасная и безотходная установка.

В РМК в 2003 г. рассматривали два практически одинаковых агрегата: Ausmelt производства одноименной компании и Isasmelt от Xstrata Technology (обе — Австралия). Выбор пал на первую: Xstrata подвели слишком тесные связи с крупнейшим мировым сырьевым трейдером Glencore, который владеет 14% этой компании. Если бы она стала поставщиком, это, как выразился один из топ-менеджеров РМК, “был бы полный технологический стриптиз для Glencore”. Трейдер получил бы информацию о всей технологической цепочке комбината — а значит, и о себестоимости продукции, часть которой тогда реализовывалась через Glencore. Да и значительная доля еще не произведенной продукции находилась в залоге у трейдеров. Именно они были ее фактическими владельцами. Если бы вы захотели напрямую купить металл у РМК, так просто это бы не получилось сделать — разве что предложить полторы цены меди на Лондонской бирже металлов (LME).

На LME завязан практически весь мировой рынок металлов, и ни один производитель, стремящийся выйти на международный уровень, не может сделать этого в обход трейдеров, определяющих погоду на LME, таких как Glencore (оборот в 2006 г. около $90 млрд), Trafigura (48 млрд. долларов), Gerald Metals (примерно 10 млрд. долларов). Создать альтернативный рынок меди практически невозможно. Следовательно, и возможностей для привлечения финансирования в обход трейдеров у производителей металла немного.

Русской медной компании найти такие возможности удалось. Несмотря на то что РМК раньше сотрудничала с Glencore и Gerald, основную ставку в РМК с самого начала делали на основанную в 1999 г. кипрскую компанию Amalco. Эта трейдерская фирма с годовым оборотом около 1 млрд. долларов, которую возглавляет ранее работавший в компании Mark Rich (позже преобразованной в Glencore) сербский предприниматель Милан Попович, специализируется на поставках металлов из стран СНГ. Попович работает с Россией уже 16 лет.

По его словам, РМК выбрала Amalco, поскольку та работает по предоплате — доходит почти до 100%. В структуре продаж самой Amalco РМК занимает 35%. На авторитетном трейдерском сайте Alibaba.com утверждается, что РМК и Amalco аффилированы, однако и Попович, и Щибрик эту информацию опровергают. Так или иначе, к концу 2006 г. доля Amalco в экспортных операциях РМК достигла 75%, а с 2007 г. Amalco стала эксклюзивным экспортером продукции “Русской медной”, которая теперь сосредоточилась на внутреннем рынке.

Ломовой передел

Сегодня Русская медная компания — третий по величине производитель меди в России. На долю РМК, по данным самой компании, приходится около 19% производства медных катодов — основного сырья для производства изделий из меди. Остальное поделили между собой “Норильский никель” (48%) и УГМК (38%). При этом РМК контролирует около 20% российских запасов медной руды. Ни один из активов компании не был получен в результате приватизации — все покупалось у частных владельцев за деньги либо было построено с нуля, как, например, ГОК “Уралгидромедь”.

Удовольствие это, конечно, недешевое. В течение 2004-2005 гг. компании группы РМК заняли в общей сложности 262,8 млн. долларов и 370 млн. руб. Крупнейшие иностранные кредиторы — VTB France (100 млн. долларов), ABN-Amro (80 млн. долларов)и Raiffeisen Bank (35,4 млн. долларов), отечественные — Газпромбанк (кредитная линия на 2 млрд руб.), ВТБ (126 млн руб. и 5,5 млн. долларов) и Альфа-банк (43,1 млн. долларов). Последний также 20 млн. долларов прогарантировал. Однако РМК намерена занимать еще — в том числе через облигации. После размещения займа соотношение долг/EBITDA достигнет 3,5. Это уже недалеко от критического значения, которое в медной отрасли составляет 4-4,5. Реализации планов экспансии РМК способствовала исключительно благоприятная конъюнктура на мировом рынке меди. Финансисты РМК в прошлом году сами не ожидали, что на компанию прольется золотой дождь. Изначально они прогнозировали на 2006 г. 855 млн. долларов выручки и 152 млн. долларов EBITDA, но ближе к концу года стало понятно, что компания выходит на 1,027 млрд. долларов и 319 млн. долларов соответственно. “Прогноз составлялся исходя из цены 3700 долларов за тонну меди, — объясняет Максим Щибрик. — А фактическая цена оказалась 6500 долларов”. Расходы Игоря Алтушкина на скупку активов окупаются сторицей.

История “Русской медной” как самостоятельной компании восходит к 2000 г. До этого она в течение 10 лет существовала в качестве полунезависимого подразделения по переработке медного лома УГМК. Однако в конце 1990-х Алтушкин решил, что лом, который собирают вверенные ему подразделения, лучше перерабатывать на собственных предприятиях, нежели сбывать УГМК. В 2002 г. бизнесмен выкупил 16,5 га на территории закрытого домостроительного комбината в Новгородской области. В 2003 г. там заработал первый завод РМК (она была официально зарегистрирована в 2004 г.), производящий основную товарную продукцию — так называемую медную катанку. Размер инвестиций составил около 48 млн. долларов.

Интересы основателя “Русской медной” вступили в прямое противоречие с интересами УГМК. Игорь Алтушкин и гендиректор УГМК Андрей Козицин перестали понимать друг друга. К концу 2003 г. всякие партнерские отношения между УГМК и структурами Алтушкина были прекращены. Процесс “развода” Алтушкина с УГМК многократно описан в деловой прессе, хотя темные пятна в этой истории остаются. В частности, обе стороны опровергают информацию СМИ о том, что у Алтушкина было 15% акций “УГМК-Холдинга” (управляющей компании УГМК), за что он и получил 75% Карабашского комбината. Опровержения звучат не слишком убедительно: не будь у Алтушкина акций, зачем бы тогда основной владелец УГМК Искандер Махмудов вообще стал с ним считаться?

Приобретению “Карабашмеди” мог поспособствовать его тогдашний гендиректор Александр Вольхин, который стал партнером Алтушкина. Будущую РМК поначалу так и называли: “Медная группа Игоря Алтушкина и Александра Вольхина”. Но уже в конце 2005 г. Вольхина в составе акционеров РМК не было — его выжили, говорит один из бывших менеджеров комбината. “Насколько я знаю, он не обижен”, — утешает информированный о делах уральских металлургов бывший гендиректор Серовского металлургического завода, а ныне депутат Госдумы Антон Баков. В 2003 г. Алтушкин получил контроль над расположенным в 30 км от Карабаша Кыштымским медеэлектролитным заводом.

Вслед за перерабатывающими активами в 2004 г. в РМК появились и сырьевые: орский “Ормет”, Александринский ГОК, ГОК имени 50-летия Октября в Казахстане и другие. С этого момента начался второй этап развития компании, сменившей к тому времени имя на “Русскую медную”. Главной его чертой стал частичный переход предприятий РМК с лома на минеральное сырье и, соответственно, увеличение маржи — ведь лом дорожал вместе с медью и использовать в качестве сырья только его становилось все накладнее. Идеальным соотношением лома и “первички” Максим Щибрик считает 40:60. Именно такие пропорции, по его расчетам, обеспечивают компании максимальную устойчивость при любых колебаниях рынков меди и медной руды.

Правда, при условии, что цены на медь останутся достаточно высокими. Минимальный уровень, при котором российские медные компании смогут оставаться на плаву, — $1600-1800 за тонну. Впрочем, до этих отметок еще далеко. Несмотря на то что, как говорит аналитик Станислав Фоменко из ИК “Велес Капитал”, в этом году, после нескольких лет неуклонного роста цен, на рынке меди ожидается коррекция, замены этому металлу в производстве, скажем, электрических проводов нет и не предвидится. Нет причин ожидать и внезапного роста производства. Поэтому цены, скорее всего, еще долго будут радовать производителей меди.

Что дальше

Россия потребляет всего 65% производимой в стране меди — 685 000 т из 1,052 млн т. Реализовать излишки металла на внешнем рынке сравнительно нетрудно, однако сейчас, по словам начальника управления анализа и развития рынков “Норильского никеля” Антона Берлина, выгоднее работать на внутреннем рынке. Здесь нет вывозной пошлины в размере 10%, короче транспортное плечо, быстрее получается выручка и, соответственно, меньше отвлекаются средства. “Внутренний рынок для всех самый привлекательный, — утверждает Берлин, — что для нас, что для наших конкурентов — РМК и УГМК”. Катанка, к примеру, на внутреннем рынке сейчас продается на 100 долларов дороже цены LME, а катоды — по той же цене. Доля того или иного продукта в общем объеме продаж — эти данные составляют сейчас едва ли не самый большой секрет.

Но не для РМК, которая вступать в острую схватку за внутреннего потребителя и развивать производство продукции с высокой добавленной стоимостью пока не намерена. “Сейчас компания находится на экстенсивном пути развития, — рассказывает руководитель группы технического развития РМК Юрий Филиппов. — Пока она не наберет достаточного количества активов и не дойдет до предела — будет продолжать набирать”. Поэтому в РМК решились на раскрытие информации, обязательное при проведении облигационных займов. Для РМК важнее сведения о продаже лицензий на еще не распределенные месторождения, которых осталось совсем мало. “То, что открыто продается, — активы невысокого качества, — сетует Филиппов. — А если продается что-то хорошее, об этом никто не знает”. Единственным крупным бесхозным меднорудным активом остается Удоканское месторождение, сроки аукциона по которому переносятся в течение уже более чем 10 лет. Если его все-таки выставят на торги, страсти гарантированы.

В РМК на близкую перспективу аукциона по Удокану не рассчитывают, планируя направить на новые проекты только половину средств займа — остальное пойдет на рефинансирование долгов. Инвестировать компания собирается в основном в сырьевые проекты. Максим Щибрик в идеале видит РМК компанией, которая производит примерно в полтора раза больше сырья, чем может переработать. Ничего, что при этом зарабатывается не самая высокая маржа. Зато избыток сырья можно легко реализовать на рынках, где по какой-либо причине возникает повышенный спрос.

Если компания и построит в ближайшее время новый завод, он будет вообще не медный, а цинковый. Цинк — попутный компонент медных руд, при производстве меди в качестве побочного продукта получается цинковый концентрат. Сегодня РМК продает его Челябинскому цинковому заводу за 58% цены LME. Даже с учетом цены переработки упущенная выгода составляет не менее $500 с тонны, говорит Щибрик. Цинковый завод на 100 000 т металла в год, таким образом, приносил бы РМК еще порядка 50 млн. долларов годовой прибыли, заметно повышая ее стоимость.

Игорь Алтушкин несколько раз заказывал исследования на тему, cколько стоит его компания, и получал оценки от $750 млн до $2 млрд. Последняя цифра, говорят, его устраивает, но нужно все-таки быть уверенным, что с ней согласятся инвесторы. Поэтому в ближайшее время РМК проводить IPO не будет — это вопрос 2008-го, а скорее даже 2009 г.

Анастасия ГЕРАСИМОВА