Костя из будущего

Константину Жеваго 33 года и он — самый молодой в клубе отечественных миллиардеров. Он контролирует финансово-промышленную группу Финансы и кредит, которая имеет активы практически во всех отраслях экономики. Согласно последнему рейтингу Корреспондента Самые богатые люди Украины, его состояние достигло 2,7 млрд долларов .

Жеваго стал первым украинским олигархом, который провел публичное размещение акций (IPO) своей компании Ferrexpo на LSE (London Stock Exchange) — самой престижной торговой площадке Лондонской фондовой биржи. Ferrexpo даже попала в расчет индекса FTSE 250 — одного из индексов, характеризующего деятельность британской биржи в целом. Ни в Украине, ни в СНГ такой чести не удостаивалась ни одна компания.

Но на самом деле в Украине у Жеваго есть проблемы. Последним крупным бизнес-поражением промышленника можно считать потерю контроля над компанией Лугансктепловоз — крупнейшего в постсоветском пространстве производителя тепловозов. С 2001 года компания Жеваго АвтоКрАЗ оспаривает свои права на владение 76%-м пакетом акций Лугансктепловоз. Тогда она была единственным участником и победителем конкурса по продаже этого пакета, объявленного Фондом госимущества Украины (ФГИ). Но в 2005-м Хозяйственный суд Киева аннулировал результаты тендера.

В марте этого года состоялся новый конкурс, в котором компании Жеваго не участвовали. А победителем тендера стала Управляющая компания Брянский машиностроительный завод, заплатившая за пакет 292 млн 505 тыс. грн. при стартовой цене 292 млнгрн.

Жеваго в четвертом в своей жизни интервью рассказал зачем ему понадобилось выводить Ferrexpo на IPO в Лондоне, кто и как пытается отсудить у него пакет акций Полтавского горно-обогатительного комбината (ГОКа) и каковы его планы в отношении Лугансктепловоза.

— Каким образом в столь раннем возрасте Вы сумели стать одним из самых крупных бизнесменов страны?

— Такой цели, откровенно говоря, никогда не было. Я всегда лишь старался достигатьтехцелей, которые стоят передо мной на текущий момент. Безусловно, есть и стратегические планы, но они постоянно модифицируются в зависимости от окружающей нас операционной среды. Есть бизнесы, которые одно

время считались бесперспективными, а сегодня, наоборот, — высоко перспективными. Например рынки нефти и металла. Одно время сталь при себестоимости в 200 долларов стоила 180 долларов. И во многих странах эта индустрия находилась в полуоборотном состоянии. Сегодня при себестоимости в 300 долларов она стоит 500 долларов. В бизнесе нет ничего постоянного. В том числе и целей.

— С чего начинался Ваш путь в бизнесе?

— Он начался с инвестиционной компании Финансы и кредит, которая занималась торговлей ценными бумагами и различного рода фондовыми инструментами. Это было в самый разгар первичной приватизации (в начале 1990-х). Тогда приватизировались малые и средние предприятия, не представляющие стратегического интереса для экономики государства. Тем не менее, их было много в разных областях. Я со своими партнерами скупал объекты, которые интересовали западных производителей, решивших занять свою долю на этом рынке. Мы покупали не только контрольные или блокирующие пакеты акций — мы формировали портфельные инвестиции иностранных участников отечественного фондового рынка. К нам приходили клиенты и говорили : купите нам часть этого, этого и часть этого предприятия .Сегодня этим занимаются зарождающиеся по классической модели инвестиционные банки, такие как Concorde Capital и Dragon Capital.

— И именно так из инвесткомпании Финансы и кредит получился банк?

— Безусловно. В один прекрасный момент мы поняли, что нам необхолимо иметь свой корреспондентский счет. По той простой причине, что банки в связи с отсутствием адекватной ликвидности вульгарно пользовались нашими деньгами. Мы увидели, что теряем конкурентоспособность, когда не контролируем собственные денежные средства. В процессе регистрации своего банка нам поступило выгодное предложение купить уже готовый с лицензией. И в 1994 году мы его купили. Это был Банк делового сотрудничества, который в том же году был переименован в Финансы и кредит.

— Могли бы Вы перечислить предприятия, которые контролируете? Хотя бы самые крупные.

— Ключевые предприятия рынку известны. И вы их всегда правильно декларируете. Что касается остальных, то, думаю, не стоит заострять внимание на каком-то конкретном.

— Как долго шла подготовка Ferrexpo к тому, чтоб компания попала в листинг LSE?

— Этот процесс занял более двух лет. Не потому, что кто-то был ленивым или делал свою работу плохо. Это целая процедура, и быстрее это сделать было невозможно. Один из банкиров сравнил процесс листинга для компании на бирже с процессом очищения человека на исповеди в храме. Среди компаний, которые прошли листинг на основной площадке Лондонской фондовой биржи, а также тех. что попали в индекс FTSE 250, нет ни одной украинской или российской компании, кроме Ferrexpo.

— В какую сумму это обошлось?

— Это стоило компании свыше 50 млн долларов, не считая затраченных эмоциональных и психологических ресурсов. Процесс капиталоемкий. Для того чтобы добраться до тех инвесторов, которые присутствуют на LSE, и доказать им, что наша компания как актив достойна того, чтобы в нее инвестировать, нужно потратиться.

— Почему IPO? Другие формы привлечения средств (кредиты, облигации) считаете неэффективными?

— Сами по себе кредиты да и весь долговой рынок очень уязвимы. Сегодня в связи с происходящим в мире кризисом даже крупные компании не могут привлечь кредитные ресурсы на тех условиях, на которые рассчитываш ранее. Не говоря уже о средних. Что касается таких компаний, как Ferrexpo, то. учитывая
сегодняшние [кредитные] ставки, ни мы, ни наши конкуренты не в состоянии занимать деньги на сроки и проценты, которые бы нас устраивали. Конъюнктура рынка такова, что. начиная с августа [августа текущего года — начало всеобщей “лихорадки” на мировых фондовых рынках, вызванной ипотечным кри­зисом в США] и по сегодня, инвесторы не покупают долговые инстру­менты. Они не знают, кто пострадал от кризиса [ипотечного] и где сосредоточены риски.

Это одна сторона вопроса. Вто­рая — дело даже не в кредитах. IPO для Ferrexpo это, прежде всего, до­казательство всему миру ее перво­классности с точки зрения управле­ния, отчетности, локации рисков, процедур. Рынки Лондона или Нью-Йорка свои правила вырабатывали десятилетиями. Они направлены на то, чтобы обезопасить всех акционеров — как миноритарных, так и ма­жоритарных. С точки зрения капитала, это построение долгосрочного партнерства при тех амбициозных планах, которые имеет компания.

Мы рассчитываем разви­вать многомиллиардные проекты в средне- и долгосрочной перспективе. В экономической теории есть аксиома: не важно, сколько капитала привлекает компания, важ­но — какова его стоимость. В публичных компаниях его стоимость всегда на 2-3% ниже, чем в част­ных. И если говорить о капиталоем­ких проектах со сроком окупаемос­ти в 15-20 лет, то цена этих 2-3% — половина их [проектов] стоимости.

— Главный актив Ferrexpo — Полтавский ГОК. 40,19% акций предприятия у Вас пытались отсудить. Кто с Вами судился за этот пакет, и какие у истцов были претензии?

— Это бывшие собственники этого пакета акций: четыре кипрские компании [Gilson Investments. Emsworth Assets. Calefort Developments и Trimcroft Services], владельцами которых являются граждане России: господа Александр Бабаков, хорошо известный и ныне покойный Максим Курочкин а также другие люди. Суть одной из претензий истцов состояла в том, что они пытаются доказать, что сделка проводилась без торговца [по законодательству, купля-продажа ценных бумаг между юридическими лицами должна проходить с участием торговщ с лицензией на этот вид деятельности].

Но они [торговцы] сами являются участниками договора и на нем стоят их печати. Торговцами выступали украинская компания и ИНГ Банк Украина [входит в группу компаний ING. основанной в Нидерландах]. Вы прекрасно понимаете, что ИНГ Банк, заключая в 2001 году сделку на 40 млн долларов наверняка проверил все процедуры. Это все очень надуманно и больше похоже на рейдерство. Люди пытаются находить лазейки в судебной системе.

— Какова судьба этого пакета акций сейчас?

— На данный момент никаких судебных решений не существует. Все они отменены Верховным Судом. Есть новые претензии бывших акционеров в новые суды, которые в моем понимании не имеют никакого отношения ни к эмитенту акций [к ГОКу], ни к покупателю [Ferrexpo\. Например, нас пытались судить в донецком суде, или суде города Моспине Донецкой области. Продавцы требуют доплаты за проданные акции. В 2001 году за эти акции было заплачено на 30% больше их рыночной стоимости. И сегодня, на мой взгляд, требовать за них доплаты аморально.

Кроме того, сегодня это уже не 40,19%. После многократного увеличения уставного фонда предприятия это меньше, чем 10%. Начиная с 2001-го, эмиссия на ГОКе происходила ежегодно, и в предприятие были вложены огромные средства — 600 млн долларов наличными средствами. То есть это уже не то предприятие, которое было куплено семь лет назад. У меня тоже были в жизни разочарования. В 1999 году я за 70 тыс долларов продал квартиру, которая сегодня стоит 700 тыс долларов. Но мое воспитание не позволяет мне идти к ее нынешним владельцам и говорить “пожалуйста. доплатите мне”.

— Но бывшие акционеры нанерняка понимали, что дело все равно попадет в Верховный Суд?

— Безусловно, понимали. Это люди такой формации. Они не единожды уже судились с нами в 1998-1999 годах. Мы имели с ними конфликт по Одессаобленерго которое они отняли у нас в 2001 году. Причем отняли “по беспределу” подключив админресурс в ви Секретариата Президента.

— Намерены ли Вы дальше бороться за Лугансктепловоз?

— Мы намерены бороться за прозрачные и справедливые процедуры приватизации в этой стране. Мы хотим того, чтобы в конкурсе [по приватизации] принимали участие все желающие, и государство получало наивысшую цену. А то. что сделала госпожа Семенюк (Валентина Семенюк глава ФГЩ с Лугансктепловозом), это то же, что сделал Чечетов [Михаил Чечетов, экс-глава ФГИ. депутат Партии регионов] при приватизации Криворожстали.

Чтобы стать участником конкурса по приватизации Криворожстали, образно говоря, нужно было производить кокс с левой резьбой. Семенюк сегодня рассказывает, что это инвестор [нынешний владелец Лугансктепловоза — Управляющая компания Брянский машиностроительный завод (Росия), контролируется российским бизнесменом Искандером Махмудовы, который имеет рынок и т. п. Это полный бред. Поэтому мы боремся не за сам Лугансктепловоз.

Мы боремся за честную приватизацию. Если кто-то купит предприятие на честном аукционе — честь ему и хвала.

— Вы сменили несколько политических партий. Чем были вызваны эти переходы?

— Последний раз я менял партию в 2004 году. До этого я состоял во фракции Европейский выбор, которой руководил [Николай] Азаров.Он был первым вице премьером, ответственным за экономику, а меня всегда интересовали экономические процессы в этой державе. Затем эта фракция перестала существовать и слилась с Партией регионов. И я, соответственно, стал ее членом и был им до 2004 года. В 2002-м я был в Партии Реформы и порядок. По той простой причине, что эта партия с ее экономической моделью меня всегда прельщала. Сегодня ПРП слилась с БЮТ по этому и я в этой фракции.

— У Вас есть какие-то деловые отношения с такими людьми, кан Ринат Ахмстов, Игорь Коломойскии, Виктор Пинчук?

— В рамках рыночных транс акций. Тоисть мы у них покупаем, что-то продаем Это могут быть товары, услуги, финансовые инструменты, активы. Партнерства в каком-либо бизнесе у нас с ними нет.

— Какие планы на будущее? Что и где собираетесь покупать?

— Намерены выкристаллизовать те бизнесы, на которых решили сфокусироваться. Это горно-металлургический и финансовый бизнес, девелопмент, машиностроение, сектор потребительских товаров. Намерены развивать украинский рынок по этим направлениям. Привлекать для этого международных игроков. На счет того, что покупаем. Мы рассматриваем любые активы. Поверьте, мы постоянно что-то покупаем и что-то продаем. Покупаем хорошие активы, продаем похуже.

— Вы почетный президент ФК Ворскла. И Вы не единственный представитель крупного бизнеса среди владельцев футбольных клубов. Это мода, хобби или бизнес?

— Клуб существует на дотациях. Пока это часть социальной ответственности. Считаю, что для населения Полтавы и области важно, чтобы у региона был свой футбольный клуб в высшей лиге. Область этого достойна. Я был бы рад, если бы клуб развивался самостоятельно и стал самодостаточным бизнесом. Но пока, к сожалению, возможности выживать самостоятельно он не имеет. От реализации билетов и разного рода атрибутики адекватной денежной выручки у него нет. Мы подхватили клуб на краю пропасти с огромными долгами. Это была моя идея. Я свято верю в то, что рано или поздно это станет бизнесом.

Андрей ЖУМАТИЙ