Пять ошибок Кремля

Вскоре после того, как Владимир Путин стал президентом России, переговорный процесс по вступлению страны во Всемирную торговую организацию стал гораздо более энергичным. В то время он говорил, что Россия намерена завершить его в 2003 г. Теперь, три года спустя, российские чиновники вернулись к привычной для допутинских лет фразе: “Вступление состоится в будущем году”.

Да, все мы помним, что Китаю, который вступил в организацию в 2000 г., для завершения всех согласований потребовалось 14 лет. Россия подойдет к той же отметке как раз в будущем году. Но, по идее, для России переговорный процесс должен был быть легче — Россия уже несколько лет как получила статус рыночной экономики, а Китай не получил его до сих пор.

Может быть, вхождение в систему ВТО просто не нужно России? В конце концов, страна прежде всего занята экспортом нефти и газа — товаров, которые всем всегда нужны, и проблем с протекционизмом не возникает. Да и в других сферах Россия не слишком страдает от протекционистских мер — сейчас лишь против 1% российского экспорта действуют антидемпинговые меры в различных странах. Но ситуация изменится, как только затянувшийся бум на рынках сырья все-таки закончится. Приблизительно 20% российского экспорта приходится на металлы и продукцию химической промышленности, а они очень чувствительны к протекционизму.

Оставаясь за пределами организации, Россия лишается юридической защиты своих интересов в вопросах, касающихся экспорта. Ведь ВТО является международной арбитражной инстанцией по вопросам торговли (в частности, антидемпинга), принятые ею решения и санкции обязательны к исполнению всеми странами-членами.

На сегодняшний день Россия — единственная большая страна, не входящая в организацию, в которой сейчас 149 членов. Вполне вероятно, что Украина присоединится к ВТО раньше России. По крайней мере, премьер-министр Виктор Янукович подтвердил серьезность намерений правительства добиваться членства как можно скорее — по возможности до конца года.

Проблема не в том, что требования ВТО к российской стороне как-то особенно тяжелы, и не в том, что российская экономика как-то сильно перекошена. Напротив, требования, предъявленные России, мягче условий, перед которыми был поставлен Китай. Причина недоразумений — в отношении к переговорам. В Кремле неверно понимают природу переговоров о вступлении в ВТО по пяти ключевым позициям.

Во-первых, ВТО — это клуб, а у клуба есть правила. Поэтому тактика давления всем своим весом, возможно действенная в других переговорах, в процессе вступления в ВТО для России непродуктивна. Нынешние члены организации имеют право требовать, чтобы Россия приняла стандарты ВТО, а в Кремле этого, кажется, не понимают.

Во-вторых, Россия, будучи сильным игроком, привыкла запрашивать и получать особые (т. е. лучшие) условия для себя. ВТО уникальна тем, что она требует от крупных игроков больше, чем от малых. Любая страна, входящая в организацию, может настаивать на подписании с соискателем двустороннего протокола. Россия должна заключить такие соглашения с 68 странами, а от Украины того же ждут только 50 стран. Очень большому количеству стран важны последствия и условия доступа к рынкам большой страны. Не многих волновали Киргизия или Грузия, когда те вступали в ВТО. Мы снова и снова слышим от кремлевских чиновников: “Вы не можете так относиться к России!” Но ВТО в процессе переговоров действительно относится к крупным экономикам строже, чем к небольшим. Китай с этим смирился. И чем скорее это осознают в Кремле, тем быстрее Россия войдет в организацию.

В-третьих, существует иллюзия, что, продолжая затягивать процесс, Россия со временем добьется для себя лучших условий. В случае с ВТО ситуация как раз ровно противоположна. Чем дольше ждешь, тем большее количество сторон может предъявить к тебе свои требования — так что количество требований растет все время. Не понимая этого, российские чиновники заявляют о нечестной игре всякий раз, когда на переговорах появляются новые условия. Если Украина действительно войдет в ВТО раньше России и процедура будет ратифицирована, на что уйдет около года, эта страна сможет перевести решение своих торговых разногласий с Россией в форму требований на переговорах о вступлении России.

В-четвертых, в Кремле привыкли повторять, что все требования США политически мотивированы. Но в действительности все они мотивированы коммерчески. Никто, кроме возможного исключения в виде самого Кремля, не пытается политизировать российское присоединение к ВТО. Американские переговорщики оказываются в очень жестких условиях, когда им приходится объясняться перед конгрессом, в свою очередь представляющим множество различных бизнес-интересов. Если торговый представитель США заключит соглашение, которое не понравится лоббистам в США, вступление России будет заблокировано конгрессом. Этой неприятной ситуации нужно избежать.

В-пятых, похоже, что Путин допустил характерный просчет в ходе двусторонних переговоров с президентом США Бушем в Санкт-Петербурге. Судя по всему, он или его советники полагали, что им удастся уговорить Буша согласиться на российские фитосанитарные требования к американской мясной продукции, что позволило бы российской стороне по желанию блокировать импорт свинины и говядины из США. Но подобное ущемление интересов американского аграрного лобби все равно не прошло бы через конгресс. В Кремле не понимают, что Буш больше ограничен в своих действиях, чем Путин.

Андерс ОСЛУНД,

старший исследователь

Института международных экономических отношений

(Institute for International Economics), Вашингтон