“Список” или дооценка?

Сообщая эту новость на общем заседании лидеров фракций, групп и комитетов парламента с правительством, премьер-министр Юлия Тимошенко усилила интригу: на этой неделе Кабмин еще не готов...

“Правительство сегодня официально никакого перечня не утверждало, не обсуждало и не публиковало через СМИ”, — подчеркнула Тимошенко. В то же время она заверила, что дооценка приватизированных объектов будет проводиться исключительно по соответствующим критериям. Это будет перечень объектов, и премьер высказала мнение о том, что парламент сможет рассмотреть этот перечень.

Из этого довольно путаного текста можно понять, что критериями для дооценки и будет тот самый перечень, которого правительство “не утверждало, не обсуждало и не публиковало”. Очевидно, перечень будет частью, или дополнением к закону о дооценке приватизированных объектов.

Сейчас еще тяжело понять, будет ли способствовать такой подход к реприватизации примирению или перемирию между властью и большим бизнесом. Но надежда, которая, известно, умирает последней, рождается первой. Поэтому и украинские аналитики, как только услышали о возможности заключить мирное соглашение между владельцами “Криворожстали” и правительством, сразу же заговорили о перспективах примирения между бизнесом и властью, о которых этот мирный подход мог бы свидетельствовать. В частности, директор Института глобальных исследований Вадим Карасев считает, что “стадия конфронтации бизнеса и власти прошла, сейчас наступило перемирие, после которого, вполне возможно, наступит период сотрудничества”. (Как говорится, такие слова да Богу в уши).

Но будут ли они услышаны? В околоправительственных кругах курсирует много проектов, в которых делаются попытки подвести под дооценку законодательную базу. Как сообщил “Дню” источник, приближенный к правительству, вариантов закона о дооценке есть несколько. Один из них случайно попал в редакцию. Он называется “О дооценке стоимости (цены) отдельных объектов права государственной собственности, приватизированных с нарушением интересов украинского общества”. Но не исключено, что его будут называть просто “ничтожным”. Но такое название, похоже, придумали ему именно авторы. Потому что этим ключевым и, добавим, абсолютно непонятным для рядовых людей термином они именуют в своем проекте любые приватизационные соглашения с участием государства, по которым оно “не получает полную, рассчитанную по справедливым рыночным ценам компенсацию стоимости (цены) такого объекта права государственной собственности (его части)”. Здесь стоит также задуматься над тем, что данный проект называет справедливыми рыночными ценами. Известно, что основными элементами, определяющими рыночные цены, является соотношение спроса и предложения. Однако эти две переменные величины никогда не стоят на месте и меняются, в зависимости от многих обстоятельств, едва ли не ежедневно. Если же подменить нынешним соотношением спроса и предложения то, что существовало даже несколько или даже год тому назад, то можно совершить существенную ошибку и поступить вопреки рыночной справедливости.

Как сказано в преамбуле проекта, этот закон принимается для восстановления интересов украинского общества, нарушенных при приватизации отдельных объектов права государственной собственности. Но не нужно быть законодателем, чтобы увидеть, что за этим внешне справедливым утверждением кроется совсем другое: данный закон направлен на то, чтобы узаконить в первую очередь наступление на права и свободы граждан, гарантированные Конституцией и, в частности, тем ее пунктом, который определяет, что закон не имеет обратной силы. Приняв закон о дооценке, парламент создаст прецедент, по которому, скажем, можно будет судить людей за поступки, совершенные ими еще до того, как закон был введен в действие. Кажется, такое было невозможно даже в сталинские времена. Интересно, что обосновывая предлагаемые законодательные нормы, авторы ссылаются на положения части третьей статьи 13 раздела I Конституции Украины. В нем сказано: “Собственность обязывает. Собственность не должна использоваться во вред человеку и обществу”. Следовательно, получается, что таким образом утверждается, вроде бы собственность, которую следует переоценить, причиняла ли вред человеку или обществу. Если бы, скажем, говорилось о том, что какое-то предприятие отравляло воду или воздух, то это можно было бы рассматривать как вред. Но даже гипотетически дешевое приобретение объекта приватизации — уже явление истории, которая, как известно, не знает сослагательного наклонения.

Кроме того, в преамбуле проекта, в частности, указывается, что этот закон не регулирует правила реприватизации, национализации. Однако уже следующие пункты указывают на обратное. Речь идет именно об этом. Причем в массовом порядке. Прежде всего проект закону предоставляет правительству полномочия участвовать в оценочных аукционах и вполне допускает возвращение предприятий из частной собственности в государственную, то есть узаконивает национализацию. Самым элегантным моментом подобной национализации является тот факт, что государство способно предложить за интересное предприятие любую цену, поскольку доплата будет осуществляться за счет государственного бюджета в тот же бюджет, то есть не будет осуществляться вообще. Кроме этого, наряду с дооценкой ранее приватизированных объектов проект закона предусматривает также отмену дополнительных эмиссий акций, если вследствие этого государство было лишено возможности “на принятие какого-либо из решений, отнесенных законом или уставом к компетенции общего собрания акционеров, но/или возможности блокировки решений в случаях, определенных законом”.

Напомним, что выпуск дополнительной эмиссии акций является, во-первых, неотъемлемым правом любого акционерного общества. Во- вторых, такая эмиссия обязательно регистрируется (позволяется) Госкомиссией по ценным бумагам и фондовому рынку, которая, согласно своим полномочиям, следит за соблюдением при этом украинского законодательства. И до сих пор еще никому не удалось доказать в судебном порядке незаконность такой эмиссии на каком-либо из украинских предприятий, которым она была разрешена ГКЦБФР. Другое дело, что государство при проведении дополнительной эмиссии было несостоятельным приобрести принадлежащее ему согласно закона количество акций. Но на кого здесь, да еще и спустя годы, сетовать? Ведь, становясь членом акционерного общества, государство, согласно закону, получает равные со всеми остальными акционерами права и не получает никаких преференций.

Интересно, что, выясняя вопрос, является ли “правочин” (то есть соглашение о покупке-продаже приватизированного объекта) действительным или ничтожным, авторы предлагают проводить оценочные аукционы. И если вследствие этого получат цену выше, чем ее получило государство при продаже, то будет начинаться процесс дооценки. Но при этом никто не думает над тем, можно ли выставлять на торги объект, у которого уже есть владелец. Ведь ни о каком суде в проекте не говорится. Впрочем, так же, как и в выступлениях премьер-министра, которая говорит о перечне предприятий для дооценки с такой уверенностью, словно судебные решения относительно него уже состоялись и никем не обжалованы. Вообще тема “дооценки” дает огромное поле для давления на владельцев и “дооценки” по заказу. Окончательный список реприватизации, без права пополнения, в этой ситуации выглядит как меньшее зло.

Виталий КНЯЖАНСКИЙ